На главную страницу

---

К ВОПРОСУ О ЮРИДИЧЕСКОМ СОСТАВЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВОНАРУШЕНИЯ

Автор: Баранов А.М., Марфицин П.Г.

Уголовно-процессуальная ответственность есть разновид-ность юридической ответственности, предусмотренная нормами уголовно-процессуального права за противоправное поведение в сфере уголовного судопроизводства. Она значительно меньше вы-ражена по сравнению с другими видами юридической ответствен-ности (уголовной, административной и др.), но тем не менее су-ществует самостоятельно. Это обусловлено тем, что такая от-ветственность может применяться за нарушение или несоблюдение уголовно-процессуальных правовых норм и порядок применения мер воздействия регламентируется нормами уголовно-процессуального права.

Такое общее понимание уголовно-процессуальной ответствен-ности в науке уголовного процесса стало практически общеприз-нанным.

Поскольку в основе уголовно-процессуальной ответствен-ности лежит правонарушение, т. е. виновное противоправное дея-ние, совершенное вменяемым лицом, достигшим определенного воз-раста, постольку обоснованно, на наш взгляд, говорить и об элементах состава такого правонарушения.

Известно, что учение о юридическом составе наиболее чет-кую разработку получило в науке уголовного права. Имеется в виду учение о составе преступления и его элементах: объекте, объективной стороне, субъекте и субъективной стороне. В уго-ловном процессе такой четкости в определении юридического состава как оснований для реализации соответствующих правовых норм пока нет, хотя попытки исследовать и научно разработать вопросы, касающиеся элементов состава уголовно-процессуального правонарушения предпринимаются. Так, В.Г. Очередин, говоря о мерах пресечения, которые в отдельных случаях приобретают фор-му уголовно-процессуальной ответственности (при реализации санкции за невыполнение лицом правовых обязанностей), одновре-менно рассматривает и состав этого правонарушения (1). Об от-дельных элементах состава уголовно-процессуального правонару-шения высказали свое мнение и другие авторы (2).

На наш взгляд, потребность в определении юридического состава правонарушения в сфере уголовного судопроизводства имеется, и в подтверждение этого считаем необходимым обозна-чить некоторые аспекты, относящиеся к субъекту и субъективной стороне.

Касаясь вопросов, связанных с субъектом уголовно-про-цессуального правонарушения, следует определиться с понятием дееспособности данного субъекта. К сожалению в теории уголов-ного процесса дееспособность - одна из недостаточно разрабо-танных проблем в отношении субъектов как уголовно-процессуаль-ного права в общем, так и уголовно-процессуальной ответствен-ности в частности. Очевидно, немалую роль в этом сыграло до-вольно распространенное мнение о том, что понятие дееспособ-ности в уголовно-процессуальном праве лишено теоретической и практической ценности.

Действительно, в отношении достаточно широкого круга субъектов уголовного процесса можно констатировать, что их процессуальная правоспособность и дееспособность полностью совпадают. Это относится к судье, прокурору, следователю, спе-циалисту и др. При наличии вменяемости и достижении определен-ного законом возраста к этой группе участников можно отнести так же подозреваемого и обвиняемого (хотя здесь дееспособность может иметь свои особенности). Но в законе не установлен воз-раст, при достижении которого лицо может стать свидетелем или потерпевшим, т. е. участниками судопроизводства могут быть и малолетние. Тем не менее они наделены полным объемом прав и обязанностей, и их правоспособность не является усеченной. Можно ли считать таких субъектов обладающими в полном объеме дееспособностью? Представляется, что нет, поскольку дееспособ-ность предполагает не только способность лица своими действия-ми приобретать юридические права и обязанности, но и нести от-ветственность за совершенные правонарушения (обладать делик-тоспособностью).

В одних случаях уголовно-процессуальное законодательство учитывает эти нюансы. Например, согласно ч.3 ст.158 УПК РСФСР свидетелям, не достигшим 16-летнего возраста, следователь разъясняет необходимость правдиво рассказать все известное им по делу, но не предупреждает об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показа-ний.

В других ситуациях вопросы деликтоспособности не учитыва-ются. Так, предусматривая привод не явившегося по вызову сви-детеля или потерпевшего, закон ничего не говорит о возрасте лица, по достижении которого оно может быть подвергнуто такому виду уголовно-процессуальной ответственности. Если учесть, что вызов свидетеля или потерпевшего, не достигшего 16 лет, произ-водится через родителей, то нетрудно представить проблему воз-никающую перед следователем: можно ли подвергнуть принудитель-ному приводу несовершеннолетнего свидетеля или потерпевшего? А малолетнего, если родители не желают этого?

Подобное может произойти и в случаях принятия мер к нару-шителям порядка в судебном заседании, применения уголовно-про-цессуальной ответственности к лицам, чье психическое состояние вызывает сомнение, и т.п. Считаем, что все эти вопросы нужда-ются в законодательном регулировании.

Не меньшего внимания заслуживают отдельные аспекты, свя-занные с субъективной стороной правонарушения в сфере уголов-ного судопроизводства.

Во-первых, ряд положений, касающихся этого элемента состава правонарушения, также оказались не урегулированными в УПК РСФСР. Например, предусматривая возможность привода свиде-теля и потерпевшего либо наложения на них денежного взыскания, законодатель оговаривает, что эти виды ответственности могут иметь место при неявке названных участников к лицу, производя-щему дознание, следователю, прокурору или в суд без уважитель-ной причины (т. е. при наличии умысла с их стороны). Еще более подробно эти вопросы урегулированы в отношении обвиняемого (ст. ст. 146 и 147 УПК РСФСР). В то же время при регламентации привода подсудимого такой оговорки не делается (ст. 247 УПК РСФСР), хотя подсудимый может не явиться в суд по уважительным причинам (не получение или несвоевременное получение уведомле-ния, болезнь и т.п.).

Во-вторых, существует группа уголовно-процессуальных пра-вонарушений, ответственность за которые предусматривается ины-ми отраслями права или ведомственными нормативными актами (уголовная, дисциплинарная и др.). Субъекты таких правонаруше-ний поименованы в УПК, а вопросы определения субъективной сто-роны правонарушения им не регулируются. Речь идет о нарушениях уголовно-процессуального законодательства должностными лицами, осуществляющими производство по делу.

Если рассматривать эту группу нарушений с учетом субъек-тивной стороны, то их масса представляется весьма не однород-ной. Так, нарушения, совершенные умышленно, можно отнести к числу проступков или преступных злоупотреблений. Нарушения, совершенные не умышленно, на наш взгляд, являются процессуаль-ными ошибками, которые, в свою очередь, можно разделить на две группы: 1) допущенные при отсутствии вины должностного лица (объективно-противоправные деяния), 2) допущенные по вине это-го лица в форме неосторожности (правонарушения).

При нарушении процессуального закона должностным лицом, помимо правовосстановительных мер (которые довольно четко уре-гулированы в УПК), возникает вопрос об одновременном примене-нии к нему соответствующих карательных санкций (дисциплинарной или иной юридической ответственности). Субъективная сторона правонарушения при этом должна являться одной из существенных предпосылок применения того или иного вида ответственности (либо освобождения от таковой) и влиять на объем наказания.

Насколько это важно иллюстрируют следующие примеры.

1. В ходе так называемой борьбы с укрытием преступлений от учета в отдельных регионах страны (в том числе и в Омской области) каждый факт отмены прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела с последующим возбуждением дела расценивался как укрытие преступления от учета. При таком под-ходе не учитывалось, допущено ли уголовно-процессуальное правонарушение умышленно или имела место процессуальная ошибка, а значит не предполагалось различий и в выборе мер ответствен-ности.

2. Подход к оценке показателей работы следователей МВД не позволяет проводить различий в субъективной стороне при совер-шении нарушений в сфере уголовного судопроизводства. Поэтому процессуальные ошибки, выразившиеся в неполноте и односторон-ности предварительного следствия, в нарушении предписаний ма-териального и процессуального права, установленного порядка окончания предварительного следствия, и все другие, на ве-домственном уровне заведомо считаются правонарушениями, совер-шенными умышленно.

Должны ли вопросы, касающиеся субъективной стороны таких уголовно-процессуальных нарушений и применения ответственности за них регулироваться уголовно-процессуальным законодательст-вом? Думается, что это не обязательно. Они могут получить рег-ламентацию в других законах, например, в законе о следственном комитете. Но правовая база для них должна быть. И тем более их нельзя, по нашему мнению, рассматривать в отрыве от уголов-но-процессуального закона и уголовно-процессуальной деятель-ности.

Примером частичного правового регулирования рассматривае-мых положений, на наш взгляд, служит п.3 ст.40 Закона "О про-куратуре Российской Федерации", в соответствии с которым отме-на или изменение решения, принятого прокурором (а он также мо-жет быть субъектом уголовно-процессуального правонарушения) сами по себе не влекут его ответственности, если они не были результатом преднамеренного нарушения закона либо недобросо-вестности.

Считаем, что изложенные соображения являются достаточными для постановки и дальнейшего исследования вопросов об элемен-тах юридического состава уголовно-процессуального правонаруше-ния.

2. См., например: Кудин Ф.М. Принуждение в уголовном су-допроизводстве.- Красноярск, 1985.- С. 81-82; Ахпанов А.Н. Ме-ры процессуального принуждения: социальная ценность, теория и практика применения.- Караганда, 1989.- С. 17-24.