На главную страницу

2. Роль уголовно-процессуальной практики в формировании усмотрения следователя (продолжение 2)

Используя данные подходы в качестве общих, направляющих, на наш взгляд, можно выделить несколько основных значений уголовно-процессуальной практики, с точки зрения ее непосредственного влияния на деятельность и усмотрение следователя.

1. 
   

   В ряде случаев следственная практика восполняет пробелы уголовно-процессуального законодательства. Так, долгое время в УПК РСФСР не содержалось норм, непосредственно рассчитанных на регулирование процедуры прекращения уголовного дела в связи с установлением какого-либо из специальных оснований освобождения от уголовной ответственности (добровольная сдача оружия, наркотических веществ и т.п.). На это неоднократно обращалось внимание в юридической литературе, вносились предложения по совершенствованию законодательства [46]. На практике органы предварительного расследования, восполняя пробельность в праве прекращали дела названной категории за отсутствием в действиях лица состава преступления или вследствие изменения обстановки. При этом положения п. 2 ч. 1 ст. 5 и ст. 6 УПК РСФСР использовались весьма условно. В связи с введением в уголовное законодательство института деятельного раскаяния и в УПК РСФСР соответствующих оснований, а также порядка для прекращения уголовного дела, эта ситуация несколько разрядилась, хотя окончательно она не устранена [47]. Проблемы такого же плана возникали в случаях необходимости прекращения уголовного дела в отношении депутата, судьи, других лиц, обладающих иммунитетом, когда не получено согласие на их привлечение к уголовной ответственности. Здесь также использовались положения п. 2 ч. 1 ст. 5 и ст. 6 УПК РСФСР, т.е. фактически уголовно-процессуальный закон применялся по аналогии.

   
   

   Интересен и следующий пример. УПК РСФСР не определял порядок исчисления сроков при выделении уголовного дела. Для этого использовались следующие основные приемы, выработанные многолетней практикой:

   
   

   • при выделении дела, имеющего общую фабулу с основным уголовным делом (в отношении соучастников преступления, а также несовершеннолетнего, принимавшего участие в совершении преступления вместе со взрослым) срок расследования исчислялся с момента возбуждения уголовного дела;
   
   
   • при выделении дела, не имеющего общей фабулы с основным производством (в отношении новых преступлений (эпизодов), новых соучастников, о которых стало известно только в ходе расследования основного дела), срок расследования исчислялся с даты проведения первого процессуального действия в отношении нового преступления или с момента выделения дела, если ранее по нему следственные действия не проводились;
   
   
   • при выделении дела, которое ранее было присоединено к другому, срок расследования исчислялся с момента возбуждения выделенного дела [48].
   
   

   
   

   18 июня 1998 г. Генеральным прокурором Российской Федерации было издано указание "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при продлении сроков предварительного следствия, дознания и содержания обвиняемых под стражей", где в п. 18 расписан порядок исчисления рассматриваемых сроков. При этом в основу положены подходы, выработанные практикой.

   
   

   Таким образом, опыт, накопленный в следственной деятельности, получил нормативное закрепление, т.е. практика обрела новый, официальный и обязательный для следователя статус.



2. 
   

   В некоторых случаях практика вырабатывает толкование закона, разрешает противоречия, содержащиеся в нем, устраняет конкуренцию правовых норм.

   
   

   Приведем примеры такого опыта и его воздействия на формирование усмотрения следователя. Одним из направлений деятельности Верховного суда является дача руководящих разъяснений по вопросам применения законодательства, возникающим при рассмотрении уголовных и гражданских дел. Постановления Пленума Верховного суда обязательны не только для судов, но и других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение. Анализ показывает, что, наверное, нет ни одного правового института в уголовном процессе, который не был бы в различные годы предметом обсуждения на Пленуме Верховного суда. Поэтому число указаний высшего судебного органа достаточно велико.

   
   

   По своей направленности разъяснения постановлений Пленума Верховного суда условно можно разделить на три группы: 1) содержащие сведения об обнаруженных при изучении судебной практики недостатках в деятельности судов (в том числе и судебные ошибки). Цель этих указаний заключается в том, чтобы разъяснить смысл и содержание закона, обратить внимание на его точное исполнение. Такие разъяснения не затрагивают содержания закона; 2) принимаемые в случаях отсутствия единообразия в понимании содержания и смысла закона. В подобных ситуациях Пленум дает официальное и обязательное разъяснение (или толкование) этого закона. Данные указания на конкретные фактические обстоятельства входят в объем правового понятия, они носят характер конкретизирующих и не создают новых уголовно-процессуальных норм; 3) в указаниях Пленума Верховного суда иногда предпринимаются попытки разрешить проблемы, возникающие на практике и связанные с пробелами в уголовно-процессуальном законодательстве. Как правило, Президиум Верховного суда при разрешении подобных коллизий старается применить действующие нормы уголовно-процессуального права с использованием аналогии. Но в отдельных случаях (хотя они достаточно редки) деятельность по восполнению законодательных пробелов напоминает правотворческую. Так, часть 4 ст. 53 УПК РСФСР устанавливала, что по делам о преступлениях, повлекших смерть потерпевшего, его права имеют близкие родственники. В связи с этим в правоприменительной практике отсутствовал единообразный подход в вопросе, какое процессуальное положение должен занимать близкий родственник - потерпевшего или представителя потерпевшего. Пленум Верховного суда СССР в п. 4 постановления от 1 ноября 1985 г. разрешил данную ситуацию, создав положение, фактически напоминающее правовую норму: "В случае смерти пострадавшего потерпевшим по делу признается его близкий родственник".

   
   

   Наряду с руководящими указаниями Пленума Верховного суда имеется еще один вид решений высших судебных органов - определения коллегий по уголовным делам Верховного, а также краевого, областного и равных им судов. Роль их в регулировании уголовно-процессуальных отношений также вызывает интерес.

   
   

   В последнее время в юридической литературе вновь поднимается вопрос об использовании судебных прецедентов в российском праве [49]. Авторы единодушны в том, что, хотя на протяжении многих лет в советской правоприменительной практике наличие судебного прецедента отвергалось, в действительности, прикрываясь различными легальными формами, судебный прецедент и судебное правотворчество существовали [50]. Рассматриваемая форма права достаточно активно используется в мировой практике, причем создавалась она веками. Суть ее состоит в том, что решение по конкретному делу становится обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении сходных дел либо служит примерным образцом толкования закона, которое не имеет обязательной силы.

   Не являются ли решения высших судебных инстанций по конкретным делам судебными прецедентами в нашем праве? Вопрос не риторический. Cудебный прецедент создается, как правило, высшим судебным органом. Этот процесс присущ и для России. Многие разъяснения Пленума Верховного суда РФ приобретают характер судебных прецедентов, когда в них конкретизируются общие нормы закона, раскрывается и устанавливается однозначное понимание оценочных понятий. Участники судебных споров получают возможность "довести" свое дело до Пленума Верховного суда и иметь окончательное решение, которое он сформулировал, разъясняя судебную практику в соответствующей области.

   
   

   Действительно, решения перечисленных судебных инстанций публикуются в печати, т.е. доступны для ознакомления всеми участниками уголовного судопроизводства. Они позволяют заинтересованным лицам добиваться сходных решений по делам, рассматриваемым нижестоящими судами, и, наконец, в судебной практике имели место случаи вынесения решений на основе разъяснений Пленума Верховного суда [51]. К тому же, отметим, судьи неофициально использовали и используют соответствующие решения вышестоящих судов как эталоны собственных решений.

   
   

   О значении решений вышестоящих судебных органов для уголовного судопроизводства, в том числе и для деятельности следователя, говорят и такие высказывания. "В современных российских условиях несовершенства правотворческой деятельности, значительного подчас отставания от развивающихся общественных отношений при формировании независимой судебной власти прецеденты судебного толкования должны занять подобающее место" [52]. "Полагаем, что правоположения юридической практики является ничем иным, как прецедентным правом. Следует подумать и о том, чтобы официально придать руководящим разъяснениям Пленума Верховного суда РФ форму прецедентного права" [53].

   
   

   Существенное влияние на деятельность по возбуждению и расследованию уголовных дел оказывают ведомственные нормативные акты. Они представлены приказами и указаниями Генерального прокурора, а также министерств и ведомств, в компетенцию которых входит осуществление предварительного расследования. Причем значение таких ведомственных актов для судопроизводства различно в зависимости от характера регулируемых ими вопросов. Условно их можно разделить на следующие группы: 1) нормативные акты, содержащие указания на неисполнение или ненадлежащее исполнение уголовно-процессуального закона. Как правило, появление таких актов связано с осуществлением надзорных или контрольных функций; 2) нормативные акты, разрешающие организационные вопросы, связанные с возбуждением и расследованием уголовных дел. Наиболее показательными из них являются приказы МВД, определяющие порядок рассмотрения и разрешения информации о преступлениях; распределяющие обязанности по организации дознания между подразделениями, входящими в систему МВД; устанавливающие формы и порядок взаимодействия между следователем и органом дознания; и др. Иногда в таких актах излагались положения, дополняющие или конкретизирующие уголовно-процессуальное законодательство. В частности, в приказе МВД разграничивалась компетенция по осуществлению дознания между криминальной милицией и милицией общественной безопасности, а в совместном указании Генеральной прокуратуры и МВД определялось, что начальник районного органа внутренних дел не является руководителем дознания. Представляется, что тем самым регулировались отношения в рамках уголовно-процессуального законодательства, без образования новых правовых норм. Весь этот массив актов оказывает непосредственное влияние на следователя при выборе им своего поведения.

46. См., напр.: Карпухин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления. - М., 1974. - С. 213; Тенчов Э.С. Специальные виды освобождения от уголовной ответственности. - Иваново, 1982. - С. 45 - 47.
    
47. Подробнее об этом см.: Николюк В.В., Магометов А.Ю., Шаламов В.Г. Прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием в стадии предварительного расследования. - Омск, 1999. - С. 6 - 12.
    
48. См.: Шарафутдинов Ш.Ф. Соединение и выделение уголовных дел в советском уголовном процессе. - Уфа, 1990. - С. 52.
    
49. Использование судебных прецедентов предлагалось и ранее (например, в 40-50-е гг. ХХ в. подобный подход был предложен советскими криминалистами М.М. Исаевым и М.Д. Шаргородским), но такие взгляды признавались ошибочными и связывались с судебным произволом и разрушением социалистической законности.

50. См., напр.: Мартынчик Е., Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике // Российская юстиция. - 1994. - № 12. - С. 20 - 22; Наумов А. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. - 1994. - № 1. - С. 8-11.
    
51. См.: Наумов А. Указ. соч. - С. 9.
    
52. Комаров С.А. Общая теория государства и права. - М., 1995. - С. 149.
    
53. Общая теория права: Курс лекций. - Н. Новгород, 1993. - С. 254.