2013avtoref509

Тимошина Елена Владимировна
 
01 октября 2013 г. назначена защита диссертации на соискание степени кандидата юридических наук по теме: «Теория и социология права Л. И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания» (специальность 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве). Защита будет происходить на заседании диссертационного совета Д 002.002.07
 
Сноска на автореферат диссертации (правила оформления):
 
На электронную версию:
Тимошина Е.В. Теория и социология права Л. И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания: автореф. дис... д-ра юрид. наук. Москва, 2013. С. 46.  // Авторефераты диссертации по юридическим наукам. Сайт «Правовые технологии». URL: http://www.lawtech.ru/document/2013avtoref509 (дата обращения: укажите свою дату).
 
На бумажный вариант:
Тимошина Е.В. Теория и социология права Л. И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания: автореф. дис... д-ра юрид. наук. Москва, 2013. С. 46.
 
Посмотрите другие авторефераты диссертаций по юридическим наукам в библиотеке авторефератов собранных, обработанных и размещенных для бесплатного ознакомления и скачивания на сайте «Правовые технологии». Громадная работа проделана для информационного обеспечения юридического образования и исследований в области права и еще большая будет сделана. Окажите нам помощь в дальнейшем развитии проекта - укажите сноску на электронную версию автореферата в ваших работах, блогах, сайтах.
 
Текст автореферата диссертации:

Официальные оппоненты: Доктор юридических наук, профессор,
советник Конституционного Суда Российской Федерации
КОВЛЕР АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ
Доктор юридических наук, профессор,
заведующий кафедрой теории государства и права
Московского университета МВД России
МАЛАХОВ ВАЛЕРИЙ ПЕТРОВИЧ
Доктор юридических наук, профессор,
профессор кафедры государственно-правовых дисциплин
Санкт-Петербургского юридического института (филиала)
Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации,
ЧЕСТНОВ ИЛЬЯ ЛЬВОВИЧ
Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
РОССИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ДРУЖБЫ НАРОДОВ
Защита состоится « _1_ » __октября__ 2013 г. в _12_ часов _00_ минут на заседании диссертаци-
онного совета Д 002.002.07 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Федеральном гос-
ударственном бюджетном учреждении науки Институте государства и права Российской академии
наук, по адресу: 119019, Москва, ул. Знаменка, д. 10.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Федерального государственного бюджетного
учреждения науки Института государства и права Российской академии наук.
Автореферат разослан «____» _________________ 2013 г.
Ученый секретарь
Диссертационного совета Д 002.002.07
кандидат юридических наук, профессор Н. Н. Ефремова
1
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. В основе данной работы лежит принципиальное убеждение
автора в том, что история науки составляет конститутивный момент актуального научного знания, а
теория права, используя выражение Л. И. Петражицкого, направленное против звучавших уже тогда
призывов к «огораживанию» ее предметного «пространства» и ориентации на нужды «практики», есть
одна из глав «единой Науки».1 Российская теория права оказалась сегодня под двойным ударом. С од-
ной стороны, приоритет «эффективности», «практической полезности», «успешности» в качестве
«понятных» критериев научного знания провоцирует дискредитацию теоретического правоведения
как не удовлетворяющей нуждам «практики» и тем самым избыточной науки. С другой стороны, за-
являющее о себе в связи с этим требование дисциплинарной «чистоты» теоретико-правового знания,
которая достигалась бы принудительным разрывом «порочащих» его связей с другими социально-
гуманитарными науками и философией, создает для теории права опасность самоизоляции и тем са-
мым консервации, несовместимой с основной интенцией науки на рост нового знания, обеспечивае-
мый в том числе междисциплинарными практиками.
Важнейшей характеристикой контекста сегодняшних теоретико-правовых размышлений является
диагностированный Г. Дж. Берманом «кризис самого права»: такие убеждения и постулаты, пишет
ученый, «как структурное единство права, его продолжающийся характер, его религиозные корни, его
трансцендентные качества, стремительно исчезают…». Однако именно в ситуации кризиса, когда
«право становится более фрагментированным», «нам требуется более широкий взгляд (курсив мой. –
Е. Т.)»,2 который делает возможным целостная – фундаментальная и вместе с тем имеющая приклад-
ное значение – теория права, представляющая собой, с одной стороны, инструмент рационального и
одновременно ценностно обусловленного выбора и принятия решения в проблемной юридической
ситуации, с другой стороны, – современную юридическую науку, осознающую себя в качестве части,
или «главы», современного социально-гуманитарного знания. В конечном счете необходимая «широ-
та» и вместе с тем практичность теоретического «взгляда» на право состоит в том, что он позволяет
«видеть связь между… конкретным фактом и зданием всей вселенной».3
Актуальная идея взаимодополнительности теоретического и прикладного знания – теории права и
политики права – лежит в основании философско-правового замысла Л. И. Петражицкого. Реализация
проекта правовой политики как прикладной юридической науки, призванной, по его убеждению, со-
действовать совершающемуся в истории – при помощи права – этическому прогрессу, привела учено-
го к осознанию того, что без прочного теоретико-методологического фундамента ее практические ре-
комендации окажутся висящими в воздухе конструкциями. Из необходимости решения прикладных
задач правовой политики вырастает целостная философско-правовая программа Л. И. Петражицкого:
он последовательно развивает концепцию правовой мотивации, в которой раскрываются «механиз-
мы» мотивационного и педагогического действия права; обращается к разработке логических и мето-
дологических оснований социогуманитарного знания и выстраивает в соответствии с ними собствен-
ную теорию права и морали как двух «ветвей» этики; с целью раскрыть «загадочную целенаправлен-
ность» исторически наблюдаемого эволюционного развития культуры работает над созданием общей
социологии как универсальной теории общественных процессов и социологии права как ее части.
Характеризуемая единством замысла философия права Л. И. Петражицкого – по оценке
П. А. Сорокина, «вероятно, самого великого ученого в области морали и права двадцатого столетия»4 –
1 Петражицкий Л. И. Университет и наука. В 2 т. СПб., 1907. Т. 2. С. 465.
2 Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. С. 53, 17. – Подробнее об этом см.: Граф-
ский В. Г., Тимошина Е. В. О книге Гарольда Бермана «Вера и закон: примирение права и религии» // Право и политика.
2001. № 5. С. 138–147.
3 Высказывание О. У. Холмса-мл. (цит. по: Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. С. 17).
4 Сорокин П. А. Дальняя дорога. Автобиография. М., 1992. С. 30.
2
привлекала к себе внимание сторонников различных направлений на всем протяжении ХХ в. Пред-
ставитель возрожденного естественного права Г. Радбрух пропагандировал тезис ученого об импера-
тивно-атрибутивном характере права; глава социологической (гарвардской) школы права Р. Паунд
признавался, что он «многому научился у Петражицкого»; в связи с проблемой теоретического обос-
нования социологии права идеи ученого обсуждал представитель скандинавского правового реализма
К. Оливекрона; аргумент Л. И. Петражицкого о бесконечном регрессе санкций комментировали
Г. Кельзен и Г. Харт; представитель естественно-правового подхода Дж. Финнис и автор институцио-
нальной теории права Н. МакКормик посвятили памяти правоведа свои публичные лекции (2003). В
начале XXI в. в работах как российских (В. В. Лапаевой, В. П. Малахова и др.), так и зарубежных
(Р. Коттерелла, Р. Банакара, А. Тревино, М. Дефлема и др.) ученых Л. И. Петражицкий получил при-
знание как классик или предтеча социологии права, его имя вписывается также в ретроспективу ан-
тропологии права (А. И. Ковлер). Труды ученого продолжают переиздаваться как в России, так и за
рубежом, его теоретическое наследие становится специальной темой международных конференций
или организуемых в их рамках секционных заседаний. На основе его концепции правовой политики
украинский исследователь А. Мережко разрабатывает концепцию политики международного права,
некоторые аспекты теории Л. И. Петражицкого являются одним из источников коммуникативной тео-
рии права А. В. Полякова, близкую идеям ученого концепцию нормативности развивает итальянский
правовед Э. Паттаро. Многие положения теории права Л. И. Петражицкого, в частности, обозначение
ученым этической перспективы развития права, признание «социально-служебного» характера пуб-
личной власти ее конститутивным признаком, интерпретация в рамках школы Л. И. Петражицкого
глобализационных процессов как выражения закономерной тенденции в социокультурной эволюции
права и другие идеи ученого, в том числе развитые в рамках его эпистемологических исследований, не
утратили актуальности спустя столетие с тех пор, как они были обоснованы.
Одна из возможных причин устойчивого исследовательского интереса к творческому наследию
Л. И. Петражицкого состоит в том, что его теория права, в рамках которой реальность права интер-
претировалась как имеющая конституированный характер – продукт сложных, опосредуемых языком
эмоционально-интеллектуальных мотивационных процессов в сознании субъекта, предлагала образ
права, радикально отличавшийся от современных ему представлений, укладывавшихся в рамки стиле-
вых особенностей классического правопонимания. Ученый не считал возможным мыслить право как
отчужденный от субъекта феномен, никак не связанный с конструктивной активностью его сознания.
Его критический анализ выявлял в современных ему правовых концепциях и в трактовках ими основ-
ных категорий юриспруденции (нормы права, субъекта права, субъективного права и правовой обя-
занности и др.) именно те черты, которые составляют типологические особенности классического
стиля философско-правового мышления.
В связи с этим при исследовании актуальной части философско-правового наследия
Л. И. Петражицкого представляется важным учесть мнение Г. Д. Гурвича о том, что «Л. И. Петра-
жицкий принадлежит к числу тех первостепенных мыслителей, чьи новаторские идеи настолько опе-
режали свою эпоху, что их истинное значение выявляется лишь спустя определенный промежуток
времени», поэтому, полагал он, философия права ученого «может быть оценена во всем своем значе-
нии только в перспективе глубоких изменений, характерных для современной философской и юриди-
ческой мысли».5 Именно в контексте произошедших в ХХ в. глубоких трансформаций в способах ин-
терпретации бытия права и методологических подходах к его исследованию, что является основанием
типологии правопонимания на классическое и постклассическое, видится возможность как актуализа-
5 Гурвич Г. Д. Юридический опыт и плюралистическая философия права // Гурвич Г. Д. Философия и социология
права. Избр. соч. / пер. М. В. Антонова, Л. В. Ворониной. СПб., 2004. С. 339.
3
ции эпистемологических, теоретико-правовых и социолого-правовых идей ученого, так и уяснения их
значения в генезисе современного, постклассического, правопонимания.
Степень разработанности темы. При подготовке издания избранных трудов Л. И. Петражицкого
диссертантом при участии профессора, заведующего кафедрой социологии права Варшавского уни-
верситета А. Койдера была составлена библиография исследований его творчества, которая охватыва-
ла период с 1892 по 2009 г. и включала более 1100 исследований на русском, польском, немецком, ан-
глийском, итальянском, сербском и др. языках. Более чем вековая история освоения теоретического
наследия Л. И. Петражицкого представляет собой интересный сюжет истории науки и могла бы со-
ставить предмет отдельного исследования, так как она показывает как с течением времени, в связи с
развитием новых научных направлений и в зависимости от той теоретической позиции, которую за-
нимал исследователь, менялось, подчас радикально, восприятие идей ученого. В этом по необходимо-
сти кратком обзоре представлены основные традиции в интерпретации его творчества и тематические
направления исследований, анализируемые диссертантом в соответствующих частях работы.
Выход в свет в Германии в 1892–1895 гг. цивилистических трудов молодого ученого привлек к ним
внимание со стороны многих немецких цивилистов и экономистов (в их числе были О. Гирке,
Г. Дернбург, Р. Зом, Р. Леонард, А. Лобе, Ф. Лотмар, Р. Мейер, Э. Цительман, Й. Шей, Ф. Эндеман,
П. Эртман и др.), которые откликнулись на них рецензиями или представили полемические либо со-
чувственные отзывы в рамках общих работ. Одним из главных предметов обсуждения стали выдвину-
тая Л. И. Петражицким концепция «цивильной политики» (Civilpolitik) и опыт критического, обуслов-
ленного соображениями политики права, анализа ученым проекта Германского гражданского уложе-
ния. К концепции политики гражданского права Л. И. Петражицкого в связи с направлением эконо-
мического анализа права обращаются в настоящее время Т. Гьяро, А. Плисецкая, Э. Фиттипальди; в
связи с анализом методологии судебного толкования – А. Г. Карапетов.
В русской философии права начала ХХ в., прежде всего в работах Б. А. Кистяковского,
П. И. Новгородцева, В. Поппе, Е. В. Спекторского, Е. Н. Трубецкого, Б. Н. Чичерина и др., сформиро-
вался своего рода канон интерпретации теории права Л. И. Петражицкого как основанной на методо-
логии философского позитивизма, в частности эмпириокритицизма, и произвольно ограничившей бы-
тие права рамками индивидуальной психической жизни. Данную позицию впоследствии разделяли
как зарубежные, так и российские ученые, в частности К. Баум, Е. Врублевский, В. Д. Зорькин,
В. В. Лапаева, Г. В. Мальцев, Л. И. Спиридонов и др. Вместе с тем в литературе «русского зарубежья»,
в работах Н. Н. Алексеева, Б. П. Вышеславцева, Г. Д. Гурвича, опиравшихся на феноменологический
метод в собственных исследованиях, получает обоснование феноменологическая интерпретация тео-
рии права Л. И. Петражицкого; впоследствии такое истолкование его правовой концепции было под-
держано Г. А. Нанейшвили, А. Валицким, А. В. Поляковым и др.
Особый вклад в изучение и актуализацию теоретического наследия внесли петербургские ученики
Л. И. Петражицкого – Г. К. Гинс, Г. Д. Гурвич, М. Лазерсон, Г. А. Нанейшвили, П. А. Сорокин,
Н. С. Тимашев, каждый из которых посвятил его творчеству отдельное исследование. Можно утвер-
ждать, что трудами Л. И. Петражицкого и его учеников, работы которых, в частности, демонстрируют
возможности развития правовой теории ученого в социологическом и феноменологическом направле-
нии, была создана узнаваемая философско-правовая традиция, основополагающие идеи которой вхо-
дят в корпус значимых положений современной философии права.
В период между двумя войнами сформировалась польская школа Л. И. Петражицкого во главе с
Е. Ланде, благодаря которому в послевоенной Польше, несмотря на идеологический запрет, идеи уче-
ного были постоянным предметом научных исследований. Как отмечает современный исследователь
его творчества К. Мотыка, польские ученики Л. И. Петражицкого – Г. Лангрод, Я. Горецкий,
К. Опалек, Г. Пентка, А. Подгурецкий, А. Валицкий, Е. Врублевский и др., а затем А. Койдер,
4
Е. Квасьневский, Я. Курщевский, К. Палецкий и др. – за последние полвека сыграли роль, подобную
той, которую в свое время выполнили российские ученики Л. И. Петражицкого, способствовав рас-
пространению теории своего учителя за пределы польской науки. Благодаря публикации
Е. Фикелькраутом (Лицким) некоторых рукописей Л. И. Петражицкого варшавского периода предме-
том изучения польских ученых становятся его науковедческие и логические исследования, которым
посвящены, в частности, работы А. Бирнат, Я. Воленьского, Т. Квятковского, Т. Котарбиньского,
И. Лазарь-Павловской и др. Одним из основных направлений актуализации идей Л. И. Петражицкого
в польской науке стала политика права, которая традиционно разрабатывалась в качестве части со-
циологии права; данное направление исследований в разное время развивали М. Боручка-Арктова,
Е. Квасьневский, Е. Ковальский, А. Койдер, Е. Лицкий, К. Опалек, А. Подгурецкий, С. Чепита и др.
Концепция правовой политики составила предмет фундаментального исследования сербского ученого
Т. Подгораца (1983). Теоретико-правовые взгляды Л. И. Петражицкого получили освещение в работах
А. Валицкого, Е. Врублевского, Ч. Знамеровского, Е. Зайковского, Е. Ковальского, К. Мотыки,
К. Опалека, М. Оссовской, А. Печеника, А. Радзинского и др.
Для англоязычного научного сообщества некоторые идеи Л. И. Петражицкого были доступны бла-
годаря исследованиям А. Мейендорфа (1933), Х. В. Бабба (1937–1938), К. Оливекроны (1948),
П. А. Сорокина (1928, 1947), Н. С. Тимашева (1939), М. Лазерсона (1951), а во второй половине ХХ в.
благодаря работам польских ученых – К. Опалека (1961), А. Валицкого (1967), А. Подгурецкого
(1981), Р. Шадурской (1987), Е. Врублевского (1993) и др. Публикация в 1955 г. английского перевода
избранных трудов Л. И. Петражицкого с предисловием Н. С. Тимашева сделала возможным непосред-
ственное знакомство англоязычной аудитории с теоретическим наследием ученого. В ведущих амери-
канских юридических и социологических журналах появилось более двадцати рецензий и обзоров
данного издания. В течение последующих лет появились статья М. Клиффорд-Воган и М. Скотфолд-
Мортон (1967), посвященная сопоставлению идей Л. И. Петражицкого со взглядами В. Парето и
Э. Дюркгейма; обширный обзор теории права ученого, подготовленный Г. Лангродом и М. Воган
(1970); работы американских социологов Н. К. Дензина и Г. М. Джонсона (1975), представляющих
соответственно направления символического интеракционизма и структурного функционализма и по-
лагавших возможным рассматривать Л. И. Петражицкого как предшественника соответствующих
школ; статья итальянских логиков Р. Поли и М. Либарди (1998), в которой ставилась проблема влия-
ния логических исследований ученого на виднейшего логика Львовско-Варшавской школы Ст. Лесь-
невского; в настоящее время логико-лингвистические аспекты его теории права рассматриваются в
трудах Э. Фиттипальди (2012). В последнее десятилетие в работах Р. Банакара, Р. Коттерелла,
Ж. А. Тревино уделяется внимание социолого-правовым идеям Л. И. Петражицкого, при этом если
последний в предисловии ко второму изданию английского перевода трудов ученого (2011) обознача-
ет возможность сопоставления его метода интроспекции с методом понимающей социологии
М. Вебера, то Р. Банакар (2009) находит связь идей ученого с эмпиристскими интерпретациями со-
циологии права, в частности, с социологией права О. Эрлиха. Столь же антиномичное восприятие
теории права Л. И. Петражицкого характерно в связи с ее сопоставлением с американским правовым
реализмом: так, А. Н. Шитов (2001), развивающий психологическую теорию естественного права, а до
него Е. Зайковский (1936), усматривают между ними существенную концептуальное сходство, в то
время как А. Печеник (1975) полагал, что идеи ученого не могут быть идентифицированы с позицией
правового реализма, но адаптируемы к «постреализму», развиваемому самим А. Печеником.
По справедливому замечанию С. А. Пяткиной (2000), в советской научной литературе переломным
моментом в отношении к идеям Л. И. Петражицкого и его учеников стало фундаментальное исследо-
вание В. А. Туманова (1971). Теория права Л. И. Петражицкого рассматривалась в контексте позити-
вистской теории права в монографии В. В. Зорькина (1978). Значимым событием в постсоветской
5
юриспруденции стала докторская диссертация С. А. Пяткиной (1994), однако известная ограничен-
ность данного исследования, как и последующих работ о Л. И. Петражицком, связана с тем, что за
пределами внимания исследователей по-прежнему оставались работы ученого варшавского периода,
вовлечение которых в научный оборот осознавалось диссертантом как необходимое условие даль-
нейшего продвижения в изучении его теоретического наследия. В 2010 г. диссертантом были осу-
ществлено комментированное издание избранных трудов Л. И. Петражицкого (1104 с.), в которое во-
шли все наиболее значимые работы ученого, написанные им в Польше.
Зафиксированная в многообразии подчас взаимоисключающих исследовательских интерпретаций
«многоликость» Л. И. Петражицкого является свидетельством того, что его идеи, составляя классиче-
ское наследие мировой правовой мысли, обладают неисчерпанными до сих пор ресурсами актуализа-
ции. Несмотря на глубокое освоение учеными различных аспектов его творчества, работы, которые
соответствовали бы авторскому замыслу – исследовать теорию и социологию права
Л. И. Петражицкого, «поместив» их в контекст классического и постклассического правопонимания,
обосновав и продемонстрировав познавательные возможности такого метода концептуализации исто-
рии правовой мысли, – отсутствуют. Вместе с тем в методологическом плане отправным пунктом ис-
следования стали работы А. В. Полякова, показывающие, в частности, возможности актуализации
наследия Л. И. Петражицкого в современной теории права, и И. Л. Честнова, в которых аргументиру-
ется в том числе тезис о том, что в современном теоретико-правовом дискурсе «основным размежева-
нием» является не противостояние юридического позитивизма, юснатурализма и социологии права, а
разграничение классического и постклассического правопонимания.6
В соответствии с методологией данного диссертационного исследования его объектом являются
тексты, составляющие источниковую и теоретико-методологическую основы исследования, отобран-
ные диссертантом исходя из предварительной исследовательской гипотезы об эвристической ценно-
сти исследования теории и социологии права Л. И. Петражицкого в контексте классического и пост-
классического правопонимания. На основе их интерпретации конституируется предмет исследова-
ния – актуализированная часть теоретико-правового и социолого-правового наследия Л. И. Петражиц-
кого, включаемая диссертантом в современный теоретико-правовой дискурс.
Целью исследования являются проблемно-теоретическая реконструкция и интерпретация теории
и социологии права Л. И. Петражицкого в контексте типологических особенностей классического и
постклассического правопонимания. Задачи исследования, решение которых потребовалось в связи с
реализацией поставленной цели, можно разделить на
1) методологические:
– обоснование и использование познавательных возможностей методологического подхода, позво-
ляющего типологизировать правовые учения как принадлежащие к классическому либо посткласси-
ческому правопониманию, что предполагает:
– разработку оснований типологии классического и постклассического правопонимания и доказа-
тельство ее теоретико-методологического значения;
– обобщающую реконструкцию типологических особенностей классического и постклассического
правопонимания;
– выявление в теоретическом наследии Л. И. Петражицкого комплекса идей, позволяющих интер-
претировать теорию и социологию права ученого как соответствующих типологическим особенно-
стям классического либо постклассического правопонимания;
6 См., напр., обобщающие работы последних лет: Поляков А. В. Прощание с классикой, или как возможна коммуника-
тивная теория права // Российский ежегодник теории права. № 1. 2008. СПб. 2009. С. 9−42; Честнов И. Л. Постклассиче-
ская теория права. СПб., 2012. 652 с.
6
2) теоретические:
– исследование – на основе введенных диссертантом в научный оборот трудов Л. И. Петражицкого
варшавского периода – обоснованной ученым концепции научного знания, включающей вопросы
предметного разграничения юридических наук и соотношения теоретического и прикладного юриди-
ческого знания, и ее контекстуальный анализ в связи с основными направлениями классической и
постклассической философии науки;
– реконструкция разработанных Л. И. Петражицким эпистемологических оснований теории права и
их интерпретация в контексте типологических особенностей классического и постклассического со-
циогуманитарного знания и актуальных методологических проблем современной теории права;
– выявление основных характеристик онтологии права в интерпретации Л. И. Петражицким и их
контекстуальный анализ в связи с типологическими особенностями классической и постклассической
правовой онтологии;
– реконструкция – в том числе на основе введенных диссертантом в научный оборот исследований
ученого варшавского периода – социологии права Л. И. Петражицкого и ее интерпретация в контексте
основных направлений классической и постклассической социологии;
– выявление комплекса актуальных идей, получивших обоснование в рамках школы
Л. И. Петражицкого и характеризующих ее как самостоятельное направление в истории правовой
мысли.
Методологические основы исследования. В диссертации используется метод интерпретации,
(включающий метод проблемно-теоретической реконструкции), – основной метод исследования ис-
тории правовых идей, познавательные возможности которого в российской юридической науке были
обоснованы Д. И. Луковской. Сущность данного метода раскрывается в следующих основных поло-
жениях: 1) текст – первичная реальность гуманитарных наук, обладающая по отношению к познаю-
щему субъекту онтологичностью; 2) процесс интерпретации имеет предпосылочный и контекстуаль-
ный характер, который определяет выбор исследовательской гипотезы и отбор текстуальных «фак-
тов»; 3) возможность «диалога» с автором интерпретируемого текста связана с соблюдением в про-
цессе интерпретации определенных этических принципов; 4) знание рассматривается как имеющее
личностный и социокультурный характер; 5) интерпретация представляет собой коммуникативный
процесс – выявление актуального интерсубъективного смысла правовых идей прошлого происходит в
«пространстве» современного научного диалога, опосредуемого текстами мыслителей прошлого;
6) результат исследования выражается в создании оригинальной интерпретационной концепции (тео-
ретической модели) правового учения, актуализация которого вносит вклад в современную теорию
права; 7) многообразие интерпретационных концепций является «нормальным» научным явлением.
В диссертации получает дополнительную аргументацию и реализуется представленный в работах
А. В. Полякова и И. Л. Честнова методологический подход, позволяющий типологизировать правовые
учения как принадлежащие к классическому либо постклассическому правопониманию, которые рас-
сматриваются диссертантом как стили теоретико-правового мышления, обладающие типологически-
ми особенностями. При разработке данного понятия диссертант опиралась на введенное
К. Мангеймом понятие стиля мышления как обладающей собственными закономерностями возникно-
вения и развития «объективной мыслительной структуры» с присущими ей устойчивыми характери-
стиками, и соответственно идею ученого о том, что человеческая мысль развивается стилями, осново-
полагающие особенности которых поддаются реконструкции, что позволяет рассматривать историю
мысли «не как обычную историю идей, а через анализ различных стилей мышления».7 Теоретико-
7 Манхейм К. Консервативная мысль // Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 594, 572–573. – Подобный
стилевой анализ ранее был предпринят диссертантом применительно к консервативной и либеральной философии права
7
методологическое значение соответствующей типологии стилей теоретико-правового мышления обо-
сновывается в п. 1–2 положений, выносимых на защиту, и при характеристике содержания § 1 гл. 1.
Источниковую базу диссертации составили: 1) труды Л. И. Петражицкого, охватывающие все три
периода его научной деятельности – берлинский, петербургский и варшавский – и включающие вве-
денные диссертантом в научный оборот источники; 2) работы участников школы Л. И. Петражицкого,
на основе которых реконструируются актуальные идеи школы, позволяющие охарактеризовать ее как
самостоятельное направление в истории правовой мысли, – это прежде всего произведения
Г. К. Гинса, Г. Д. Гурвича, Г. А. Иванова, М. Лазерсона, Е. Ланде, Я. М. Магазинера, П. Е. Михайлова,
Г. А. Нанейшвили, М. А. Рейснера, П. А. Сорокина, Н. С. Тимашева и др.
Теоретические основы исследования. С целью реконструкции проблемного «пространства» со-
временной теории права, образующего контекст, в котором актуализируются теоретическое наследие
Л. И. Петражицкого, в диссертации использовались:
1) работы российских ученых – специалистов по философии, теории и социологии права и государ-
ства, истории правовой и политической мысли – М. В. Антонова, К. В. Арановского, Н. В. Вар-
ламовой, Г. А. Гаджиева, Л. И. Глухаревой, В. Г. Графского, Ю. И. Гревцова, Н. М. Золотухиной,
В. Д. Зорькина, И. А. Исаева, С. Н. Касаткина, Д. А. Керимова, А. И. Ковлера, И. Ю. Козлихина,
В. А. Козлова, В. В. Лазарева, В. В. Лапаевой, Д. И. Луковской, В. П. Малахова, Г. В. Мальцева,
Л. С. Мамута, О. В. Мартышина, В. С. Нерсесянца, А. И. Овчинникова, А. В. Полякова, В. Н. Синю-
кова, Л. И. Спиридонова, Н. Н. Тарасова, И. Л. Честнова, В. А. Четвернина, В. Е. Чиркина и др.; а так-
же работы И. Н. Грязина, С. И. Максимова, В. И. Павлова, А. Стовбы;
2) зарубежных теоретиков права – Р. Алекси, К. Э. Альчуррона и Е. В. Булыгина, Г. Дж. Бермана,
Б. Бикса, Ч. Варги, Г. Кельзена, В. Кравитца, В. Майхофера, Б. Мелкевика, Б. Лайтера, К. Оливекроны,
Э. Паттаро, С. Л. Полсона, Г. Радбруха, Дж. Раза, А. Райнаха, А. Росса, У. Твайнинга, Дж. Финниса,
Л. Фуллера, А. Хагерстрема, Г. Харта, Дж. Холла, М. ван Хука, Ф. Шауера, П. Шлага, К. Шмитта и др.
Теоретико- и социолого-правовые идеи Л. И. Петражицкого рассматриваются в диссертации в кон-
тексте основных направлений русской философии права начала ХХ в., а также «русского зарубежья»,
представленных работами Н. Н. Алексеева, Е. В. Васьковского, Б. П. Вышеславцева, Ю. С. Гамбарова,
И. А. Ильина, В. Д. Каткова, Б. А. Кистяковского, М. М. Ковалевского, Н. М. Коркунова,
С. А. Котляревского, И. В. Михайловского, С. А. Муромцева, П. И. Новгородцева, Н. И. Палиенко,
Э. Э. Понтовича, В. С. Соловьева, Е. В. Спекторского, Ф. В. Тарановского, Е. Н. Трубецкого,
Б. Н. Чичерина, Г. Ф. Шершеневича, А. С. Ященко и др.
В диссертации использовались также работы современных Л. И. Петражицкому представителей
отраслевых юридических наук – Л. Г. Гервагена, А. М. Горовцева, Д. Д. Гримма, Н. Л. Дювернуа,
И. А. Покровского, А. Рождественского, Н. С. Суворова и др., а также зарубежных правоведов –
Э. Баркера, Ю. Барона, К. Бергбома, Г. Безелера, О. Гирке, Л. Гумпловича, Г. Еллинека, Л. Дюги,
Р. Иеринга, Х. Краббе, Ф. Лотмара, Х. Пройса, Х. Трипеля, Р. Штаммлера и др.
При обосновании методологии исследования диссертант опиралась на работы современных рос-
сийских философов, в которых обобщены основополагающие особенности классической и постклас-
сической научной рациональности, – Н. С. Автономовой, П. П. Гайденко, И. Т. Касавина,
Л. М. Косаревой, В. А. Лекторского, М. К. Мамардашвили, Е. А. Мамчур, Л. А. Микешиной,
Н. В. Мотрошиловой, А. П. Огурцова, В. Н. Поруса, Б. И. Пружинина, В. М. Розина, Э. Ю. Соловьева,
В. С. Степина, Е. Л. Чертковой, В. С. Швырева, Б. Г. Юдина и др.
Типологические особенности классического правопонимания выявляются диссертантом на основе
(см. об этом: Тимошина Е. В. 1) Онтологическое обоснование права в правовой теории К. П. Победоносцева // Правове-
дение. 1997. № 2. С. 99–106; 2) Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма:
К. П. Победоносцев. СПб., 2000. С. 9, 15–67).
8
обращения к классическим источникам по истории правовой мысли – трудам Г. Гроция, Т. Гоббса,
Р. Декарта, Дж. Локка, Б. Спинозы, Г. В. Лейбница, И. Канта, И. Бентама, Дж. Остина, и др.
Контекстуальное исследование концепции научного знания Л. И. Петражицкого и разработанных
им эпистемологических оснований теории права проведено в диссертации с привлечением работ фи-
лософов, логиков, социологов науки – А. Д. Айера, Б. Больцано, Ф. Брентано, В. Виндельбанда,
Л. Витгенштейна, Г. Х. фон Вригта, В. Вундта, И. Ф. Гербарта, Э. Гуссерля, М. Даммита, В. Дильтея,
Д. Дэвидсона, Х. Зигварта, Р. Карнапа, Э. Кассирера, Г. Когена, Т. Котарбиньского, В. Крафта,
У. В. О. Куайна, Т. Куна, Д. Т. Кэмпбэлла, Г. Кюнга, И. Лакатоса, Ст. Лесьневского, Н. Малкольма,
К. Манхейма, А. Мейнонга, Р. Мертона, Дж. Ст. Милля, Э. Нагеля, П. Наторпа, О. Нейрата,
М. Оссовской, Дж. Остина, Ч. С. Пирса, К. Поппера, Г. Райла, Б. Рассела, Н. Решера, П. Рикера,
Г. Риккерта, Р. Рорти, Ст. Тулмина, П. Файерабенда, Г. Фреге, А. Чёрча, М. Шелера, М. Шлика и др.
Социолого-правовые идеи Л. И. Петражицкого исследуются в диссертации в контексте основных
направлений социологии и социологии права XIX–XX вв., представленных работами З. Баумана,
П. Бергера и Т. Лукмана, М. Вебера, Л. Вольтмана, Р. Вормса, Э. Гидденса, Э. Дюркгейма, О. Конта,
Ж. Карбонье, П. Лилиенфельда, Г. Мида, Т. Парсонса, Р. Пэнто и М. Гравитц, Г. Спенсера, Г. Тарда,
А. Шеффле, А. Шюца, О. Эрлиха и др.; также используются исследования современных российских
социологов – А. Б. Гофмана, Ю. Н. Давыдова и др.
Научная новизна диссертации состоит в том, что она представляет собой первое комплексное мо-
нографическое исследование теории и социологии права Л. И. Петражицкого в контексте классиче-
ского и постклассического правопонимания, в котором на основе разработанного диссертантом мето-
дологического подхода обосновано значение теоретико-правовых и социолого-правовых идей ученого
в генезисе постклассического правопонимания в теории права начала ХХ в., показаны их влияние на
участников школы Л. И. Петражицкого, а также их актуализация в последующем развитии зарубеж-
ной теории права, обосновано их теоретико-методологическое значение для современной российской
теории права. Проблемно-теоретическая реконструкция и интерпретация теории и социологии права
Л. И. Петражицкого осуществляется на основе введенных диссертантом в научный оборот источни-
ков – посмертно опубликованных рукописей ученого варшавского периода,8 что позволило выделить
новые проблемные аспекты в изучении его теоретического наследия, а также критически переосмыс-
лить существующие интерпретации его творчества. В процессе исследования получены следующие
обладающие научной новизной результаты:
1) обоснованы и использованы познавательные возможности методологического подхода, позво-
ляющего типологизировать правовые учения как принадлежащие к классическому либо посткласси-
ческому правопониманию, в том числе: а) разработаны критерии, на основе которых возможны типо-
логическое обобщение и сравнение классического и постклассического правопонимания как специ-
фических стилей теоретико-правового мышления; b) определено понятие «стиль теоретико-правового
мышления» и обоснована его эпистемологическая предпочтительность по отношению к постпозити-
вистскому понятию парадигмы, генетически связанному с рефлексией над особенностями познава-
8 Petrażycki L. 1) Nowe podstawy logiki i klasyfikacja umiejętności / z rękopisu wydał J. Finkelkraut [J. Licki]. Warszawa,
1939. – 113 s.; 2) Szkice filozoficzne. T. 1. O tak zwanej metodzie krytycznej oraz o metafizyce i filozofii praktycznej Kanta / z
rękopisu wydał J. Finkelkraut [J. Licki]. Warszawa, 1939. – 273+65 s.; 3) Nowe podstawy psychologii // Petrażycki L. O nauce,
prawie i moralności. Pisma wybrane / wyboru dokonali J. Licki и A. Kojder, opracowal A. Kojder. Warszawa, 1985. S. 427–440;
4) Zarys teorii władzy // Ibid. S. 454–463; 5) Kryzysy kulturalne // Ibid. S. 464-467; 6) Rewolucja społeczna // Ibid. S. 468–470;
7) O istocie nauki // Ibid. S. 476–478. – Перевод на русский язык см.: Петражицкий Л. И. 1) Новые основания логики и
классификация наук // Петражицкий Л. И. Теория и политика права. Избр. тр. / науч. ред. Е. В. Тимошина. СПб., 2010.
С. 775–856; 2) Философские очерки. О так называемом критическом методе и о метафизике и практической философии
Канта // Там же. С. 601–774; 3) Новые основания психологии // Там же. С. 859–870; 4) Очерк теории власти // Там же.
С. 871–879; 5) Кризисы культуры // Там же. С. 880–882; 6) Социальная революция // Там же. С. 883–884; 7) О сущности
науки // Там же. С. 885–886.
9
тельного процесса в естественных науках; c) в соответствии с разработанными критериями дана
обобщающая характеристика типологических особенностей классического и постклассического пра-
вопонимания; d) выявлен комплекс идей, позволяющий интерпретировать теорию права
Л. И. Петражицкого как соответствующую типологическим особенностям постклассического право-
понимания, а также определены сохраняющиеся в его правовой концепции черты классического стиля
теоретико-правового мышления;
2) на основе проблемно-теоретической реконструкции концепции научного знания
Л. И. Петражицкого и ее интерпретации в контексте основных направлений классической и постклас-
сической теории науки: а) установлено влияние на науковедческие исследования ученого предше-
ствующих опытов разработки «наукоучения» Б. Больцано и Э. Гуссерля; b) показана актуализация его
идей в эволюционной эпистемологии, социологии науки и модальной логике; c) доказано влияние ло-
гико-методологических исследований Л. И. Петражицкого на проект социологии П. А. Сорокина, тео-
ретические концепции участников Львовско-Варшавской школы – формальную онтологию
Ст. Лесьневского и праксеологию Т. Котарбиньского; d) определены понятия теоретического и при-
кладного знания в концепции Л. И. Петражицкого, а также обосновано, что тезис об их необходимой
взаимодополнительности являлся принципиальной эпистемологической позицией ученого;
е) представлена разработанная Л. И. Петражицким классификация юридических наук и определена
предметная соотнесенность теории права, социологии права, политики права и философии права;
3) на основе проблемно-теоретической реконструкции логических и методологических оснований
теории права Л. И. Петражицкого и их интерпретации в контексте основных направлений классиче-
ского и постклассического социогуманитарного знания: а) доказано, что определяющее влияние на
эпистемологические основания теории права Л. И. Петражицкого оказала аналитико-
феноменологическая традиция, что позволило опровергнуть общепризнанную трактовку методологи-
ческих оснований его теории права как соответствующих стандартам классического философского
позитивизма; b) обоснован вывод о том, что постановка и решение ученым проблемы соотношения
теоретико-правового знания, языка и правовой реальности обнаруживают черты сходства как с линг-
вистической философией, так и с направлением логического анализа научного языка;
c) аргументирован вывод о том, что представления Л. И. Петражицкого о критериях истинности тео-
ретических утверждений могут быть идентифицированы с когерентной концепцией истины;
4) в связи с современной дискуссией об интегральном правопонимании: а) обосновано актуальное
теоретико-методологическое значение разработанных Л. И. Петражицким логических и связанных с
ними онтологических критериев, которым, в его представлении, должна удовлетворять синтетическая
теория права; b) доказан приоритет ученого в обосновании синтетической модели теории права по от-
ношению к последующим синтетическим опытам в русской философии права; c) показано, что совре-
менные концептуальные разработки теоретико-методологических оснований интегрализма как фило-
софско-правового проекта ведутся в том же направлении, предполагающем поиск более широкой, че-
ловекоразмерной правовой онтологии и акцентуацию прикладного значения правовой теории;
5) при исследовании теории права Л. И. Петражицкого: а) установлено, что ученый исходил из
представления о конституированном характере объективности правовой реальности, что позволило
подвергнуть сомнению обоснованность тезиса об исключительно субъективистском понимании уче-
ным природы права, а также продемонстрировать основания для социологической интерпретации его
правовой теории; b) представлена разработанная Л. И. Петражицким модель конституирования право-
вой реальности и дана ее обобщающая характеристика как ценностно-нормативной и социокультур-
ной; с) обосновано, что в современной теории права концептуально близкую идеям
Л. И. Петражицкого концепцию нормативности развивает итальянский правовед Э. Паттаро;
d) показана связь критических аргументов ученого в адрес позитивистской теории права с проблема-
10
ми обоснования действительности и действенности права в юридическом позитивизме ХХ в., в част-
ности, с дискуссией о проблеме самореференции в праве; е) сформулировано определение понятия
государства в интерпретации Л. И. Петражицкого как специфического правопорядка организованной
социальной группы; f) обосновано, что постановка и решение ученым проблемы дуализма государства
и права имеет принципиальное сходство с решением Г. Кельзена и является выражением соответ-
ствующей тенденции в теории права начала ХХ в.;
6) при исследовании социологии права Л. И. Петражицкого, в том числе на основе обращения к ра-
ботам варшавского периода: a) сформулировано определение предмета социологии и социологии пра-
ва в интерпретации Л. И. Петражицкого; b) реконструированы основные аспекты и основания его кри-
тического анализа классических социологических концепций, в частности, показано критическое от-
ношение ученого к эмпиристским концепциям социологии и социологии права; с) обосновано, что
интерпретация Л. И. Петражицким социальной реальности может быть идентифицирована с позицией
социологического концептуализма; d) доказана близость социолого-правовых идей ученого с пони-
мающей социологией М. Вебера и феноменологической социологией А. Шюца, в частности, обосно-
вано, что установка Л. И. Петражицкого на исследование мотивов может быть интерпретирована в
качестве основного элемента социологического метода, направленного на понимание смысла соци-
ального действия, e) выявлено понимание ученым основных тенденций в эволюции частного и пуб-
личного права, что позволило подвергнуть сомнению обоснованность отождествления его правового
мировоззрения с правовой идеологией либерализма; f) раскрыта трактовка Л. И. Петражицким соци-
альной революции как фактора в социокультурной эволюции права;
7) выявлен корпус актуальных теоретических идей школы Л. И. Петражицкого, характеризующих
ее как самостоятельное направление в истории правовой мысли.
Выделенные аспекты новизны диссертационного исследования раскрываются в том числе в основ-
ных положениях, выносимых на защиту.
1. Классическое и постклассическое правопонимание представляют собой стили теоретико-
правового мышления, типологические особенности которых определяются типом научной рацио-
нальности. Основными характеристиками стиля теоретико-правового мышления являются: 1) способы
интерпретации правовой реальности, включающие представления о характере связи бытия права,
теоретического знания о нем и языка как средства выражения знания; 2) связи научного метода, субъ-
екта и объекта познания в структуре теоретико-правового исследования; 3) условия истинности теоре-
тических утверждений и критерии научности правовой теории; 4) эпистемологический статус резуль-
татов теоретико-правового исследования; 5) соотношение собственно когнитивной и социокультур-
ной детерминант в методологии, содержании и динамике теоретико-правового знания; 6) отношение
правовой теории к социальной, в том числе юридической, практике, связи теоретического и приклад-
ного юридического знания; и др. Данные характеристики вместе с тем выступают критериями позво-
ляющими провести типологию правопонимания на классическое и постклассическое как обладающих
смысловым единством стилей теоретико-правового мышления.
2. Типология классического и постклассического правопонимания, коррелируя с общепризнанной в
отечественной философии науки типологией классической и постклассической научной рационально-
сти, имеет внутринаучные и социокультурные основания. Данная типология, являясь инструментом
концептуализации истории и современного состояния теоретико-правового знания, представляет со-
бой методологический подход, позволяющий: 1) исследовать классическое и постклассическое право-
понимание в их соотнесенности, что делает возможным взаимопрояснение их стилевых особенностей
и исключает принятие какого-либо состояния правовой мысли в прошлом и настоящем за самодовле-
ющий этап ее развития; 2) выявлять стилевую общность эпистемологических и онтологических осно-
ваний содержательно различных правовых теорий и тем самым – представить историю правовой мыс-
11
ли как процесс постепенной смены стилей теоретико-правового мышления, в рамках каждого из кото-
рых сосуществуют обладающие стилистическим единством альтернативные правовые концепции;
3) рассматривать ретроспективу и современное состояние теории права в контексте исторического
развития и современных тенденций социогуманитарного знания и использовать такой контекстуаль-
ный подход в качестве дополнительного инструмента реконструкции правовых учений, позволяюще-
го выявлять их стилеобразующие связи с соответствующим типом научной рациональности.
3. Репрезентирующие классический стиль теоретико-правового мышления (XVII–XIX вв.) юснату-
рализм и юридический позитивизм сформировались под определяющим влиянием номотетической
традиции, предписывавшей социоуманитарным наукам эпистемологические стандарты естествозна-
ния, и представляют собой соответственно рационалистический и эмпирический варианты философ-
ско-правового натурализма. (1) Особенностью классического правопонимания является объективист-
ская интерпретация бытия права как независимого от сознания субъекта: право предстает в виде –
a) объективного идеального бытия, которое может быть открыто ученому, обладающему привилегией
объективного вúдения (юснатурализм), b) доступного объективному наблюдению эмпирического
факта, обнаруживаемого субъектом данным в мире пространства и времени, подобно «вещи» (юспо-
зитивизм). (2) Объективирующая интерпретация бытия права фундирована категорией абстрактного
субъекта – абсолютного наблюдателя, конституируемого в результате противопоставления объекту
(праву) и владеющего универсальным методом, использование которого рассматривается как не ока-
зывающее влияния на объект. (3) Исходя из того что постигнутое разумом или индуктивно образован-
ное понятие права рассматривается как имеющее референта соответственно в идеальном мире идей
или в эмпирической реальности, понятие права считается удовлетворительным настолько, насколько
корректно его определение будет указывать на соответствующие ему идеальный или эмпирический
объекты, что является основанием корреспондентной теории истины. (4) Теоретико-правовое знание
интерпретируется как исчерпывающим образом объясняющее правовую реальность и имеющее ха-
рактер объективной истины, гарантированный эпистемологическим статусом познающего субъекта
как противостоящего объекту и освобожденного в акте познания от следов субъективности.
(5) Теоретическое объяснение рассматривается как знание, которое содержит представление о сущно-
сти изучаемого объекта в чистом, незамутненном вненаучными предпосылками, виде; соответственно
социокультурные детерминанты теоретико-правового знания не осмысливаются. (6) Классические
правовые концепции, прежде всего юснатурализм, по отношению к социально-правовой реальности
выполняют миссионерскую и прескриптивную функции, рассматривая ее как плацдарм для непосред-
ственного осуществления теоретических схем и тем самым – демонстрации их истинности.
4. Постклассическое правопонимание, процесс формирования которого, начавшийся на рубеже
XIX–XX вв., не является завершенным, характеризуется усложнением «картины» правовой реально-
сти, проблематизацией онтологических характеристик права и эпистемологических оснований право-
вой теории, казавшихся «самоочевидными» в классическом стиле теоретико-правового мышления.
Вследствие этого классические интерпретации права как априорной идеи разума, «приказа суверена»
или «правопорядка» начинают восприниматься как бессодержательные метафоры, что обусловливает
трансформацию соответствующих теоретико-правовых подходов. (1) В постклассическом правопо-
нимании правовая реальность приобретает взаимосвязанные характеристики человекоразмерности,
конституированности, текстуальности, смысла, процессуальности и «существует» через интерпре-
тационные практики субъектов, при этом используемый ими язык осмысливается как одно из средств
ее конституирования. (2) Происходит разрушение классической структуры теоретико-правового ис-
следования «субъект – метод – объект»: предмет теоретико-правового знания рассматривается как
конституируемый методом исследования, а субъект познания вследствие осознания его включенности
в изучаемую им правовую реальность и систему отношений внутри научного сообщества оказывается
12
лишенным способности продуцировать универсальное истинное знание, что обусловливает личност-
ный и вместе с тем интерсубъективный характер знания. (3) Основополагающие характеристики пост-
классической правовой онтологии, прежде всего конституированный характер правовой реальности,
исключающие интерпретацию теоретико-правового знания как отображения объекта (права) в адек-
ватном ему мыслительном образе, проблематизируют корреспондентную теорию истины, альтернати-
вой которой становится, в частности, когерентная концепция истины. (4) Теоретико-правовое знание
интерпретируется как обладающее свойствами контекстуальности, историчности, вариативности и
принципиальной незавершенности. (5) Социокультурные детерминанты теоретико-правового знания
становятся предметом методологической рефлексии, соответственно происходит экспликация связей
между внутринаучными и социокультурными ценностями в структуре теоретико-правового исследо-
вания. (6) Теория права рассматривается уже не как возвещающее истину о праве абстрактное знание,
но прежде всего как инструмент выбора решения в проблемной юридической ситуации.
5. Л. И. Петражицким была обоснована фундаментальная и вместе с тем имеющая прикладное зна-
чение философско-правовая программа, с одной стороны, основанная на «деконструкции» классиче-
ских представлений о «природе» правовой реальности и методах ее исследования, а с другой – фунди-
рованная признанием имманентной ценности права. Теория права ученого соответствует стилевым
особенностям постклассического правопонимания, вместе с тем сохраняя некоторые черты классиче-
ского стиля, что отражает ситуацию начала формирования в теории права на рубеже ХIX–XX вв.
постклассического стиля теоретико-правового мышления и является свидетельством переходного ха-
рактера его правовой концепции. К стилевыми особенностям классического научного (в том числе
теоретико-правового) знания, присутствующим в философии права Л. И. Петражицкого, относятся:
1) представление о возможности объективного предметного деления всей системы научного знания,
основанное на разделявшейся ученым идее раннего Э. Гуссерля о логическом единстве науки и имев-
шее своим следствием разработку правоведом универсальной классификации наук; 2) сохранение в
его эпистемологии понятия объективной истины как необходимой личностной мотивации научной
деятельности при признании ученым того, что научное знание имеет принципиально гипотетический
и незавершенный характер, и выявлении в его динамике социокультурных и социопсихических аспек-
тов; 3) характерное для берлинского и петербургского периодов его творчества представление о воз-
можности рационального управления совершающимся в истории этическом прогрессом при помощи
науки политики права, являющееся выражением общей сциентистской позиции ученого.
6. Разработанная Л. И. Петражицким концепция логического единства научного знания и предпри-
нятая им в варшавский период классификация наук преследовала несколько взаимосвязанных целей:
1) аргументировать тезис о «чистоте» теоретического знания; 2) обосновать – в связи с проектом
науки политики права – научный характер прикладного знания и показать его неразрывную связь с
теоретическими науками; 3) исходя из этого – определить и разграничить предметные области теории
права, социологии права и политики права. В представлении ученого теория – это методологически
обоснованная система подлежащих истинностной оценке объективно-когнитивных тезисов, субъек-
том которых является адекватный класс; прикладная наука – это выстроенная в соответствии с прин-
ципом адекватности система не подлежащих истинностной оценке субъективно-относительных тези-
сов, базисы которых имеют объективно-когнитивный характер. Данное определение подчеркивает
необходимую связь теоретических и прикладных наук, при этом теоретическая обоснованность при-
кладного знания является условием его научной состоятельности.
Соответственно, в интерпретации Л. И. Петражицкого: 1) социология права как видовая теория об-
щей социологии является теорией генезиса и социокультурной эволюции права; 2) предмет теории
права образуют проблемы правовой онтологии, рассматриваемые ученым как вопросы ментального
бытия и мотивационного действия права; при этом гипотеза эволюционного характера процессов пра-
13
вовой мотивации, являющаяся конститутивным признаком его социологии права, образует ту пер-
спективу, которая позволяет в рамках теории права исследовать ценностно-нормативные и социокуль-
турные аспекты действия права; 3) политика права представляет собой телеологическую, прикладную
науку о принципах рационального управления эволюционными процессами осуществляемого при по-
мощи права социопсихического приспособления; 4) тезисы теории права и социологии права как тео-
ретических наук являются базисами политики права как прикладной науки, задача которой – выраба-
тывать адресованные законодателю телеологические директивы («телемы») и тем самым способство-
вать достижению этической цели социокультурной эволюции права; 5) философия права представляет
собой единство теории права и политики права. При этом политика права является «инструментом»
перевода теоретического знания в юридическую практику – прежде всего практику законотворчества,
что демонстрирует практическую ориентированность философско-правового проекта ученого.
7. Разработанные Л. И. Петражицким логические и связанные с ними онтологические критерии, ко-
торым должна удовлетворять синтетическая теория права, в ситуации непроясненности теоретико-
методологических оснований интегрализма как философско-правового проекта могут рассматривать-
ся как имеющие эвристический смысл. Синтетическая теория права в интерпретации ученого характе-
ризуется: 1) развитой, логически согласованной понятийной структурой, в которой из понятия права
следуют обусловленные его существенным признаком производные правовые понятия; 2) адекватным
охватом предметной области, что позволяет теоретически конституировать более широкую правовую
онтологию по сравнению с «односторонними» правовыми теориями, фундированными понятием пра-
ва, существенный признак которого произвольно ограничивает сферу бытия права, а следовательно,
не является существенным, т. е. охватывающим всю возможную предметную область; 3) как след-
ствие этого – способностью к синтезу различных аспектов бытия права, составляющих изолирован-
ные предметы изучения конкурирующих правовых теорий, и на этой основе – 4) к «примирению»
данных теорий в границах более широкой концептуальной системы. Разработанные ученым критерии
синтетической теории права позволяют отграничить последнюю от так называемых им узких право-
вых теорий, с одной стороны, и комбинационных определений понятия права, с другой стороны.
8. Логико-методологические основания теории права Л. И. Петражицкого сформировались под
влиянием аналитической феноменологии Э. Гуссерля, основным положением которой было призна-
ние того, что постановка и решение «метафизического» вопроса о способе существовании объекта за
пределами сознания ничего не добавляет к знанию об объекте. Замысел Л. И. Петражицкого был
направлен против свойственного теории права «наивного проецирования», обусловливающего интер-
претацию права в качестве внешнего по отношению к сознанию объекта, помещаемого либо в мир
эмпирических явлений (классический юспозитивизм), либо в метафизический мир универсальных
сущностей (классический юснатурализм). С точки зрения ученого право не является фикцией, и вме-
сте с тем оно не существует ни как «вещь», в наличии которой можно было бы удостовериться путем
ее опытного наблюдения, ни как умопостигаемая эссенция. Понятиям правовой теории, будь то субъ-
ект права, субъективное право и правовая обязанность, и др., не следует искать соответствий в эмпи-
рической или метафизической реальности, так как за пределами сознания им не соответствует ника-
кой реальности. Данные понятия «существуют» исключительно как «элементы» переживаемого субъ-
ектом нормативного суждения. Таким образом, в онтологически толерантной теории интенциональ-
ных объектов Э. Гуссерля как объектов, представленных в сознании и освобожденных от вопроса об
их корреляции с какой-либо метафизической или эмпирической реальностью, ученый нашел логиче-
скую концепцию, которая в наибольшей степени удовлетворяла онтологическим допущениям его тео-
рии права: отсутствие соотнесенности логического субъекта правового суждения с эмпирически су-
ществующим объектом не влекло за собой вывода о том, что соответствующие суждения являются
бессмысленными, каковыми они являлись бы в другой логической системе.
14
9. Эпистемологическая позиция ученого, исключавшая возможность и необходимость соотнесения
мыслимых объектов с какой-либо трансцендентной по отношению к сознанию, неязыковой и немен-
тальной, реальностью, тем самым проблематизировала классическую корреспондентную теорию ис-
тины. Л. И. Петражицкий выдвигает тезисы о несоизмеримости теоретического и эмпирического зна-
ния, а также об отсутствии у процедуры верификации какой-либо эвристической ценности. Представ-
ления об истинности теоретических утверждений, из которых исходил ученый, могут быть идентифи-
цированы с когерентной теорией истины, рассматривающей в качестве критерия истинности внутрен-
нее соответствие элементов знания друг другу в пределах некоторой концептуальной системы. Коге-
рентная теория, таким образом, позволяет оценивать истинность тех утверждений, для которых в
принципе невозможно установить их соответствие эмпирической действительности, – к таковым, с
его точки зрения, относятся все теоретические утверждения как утверждения об идеальных, мысли-
мых объектах. В связи с этим социальная, в частности правовая, теория будет испытывать непреодо-
лимые затруднения при попытке оценить истинность ее утверждений при помощи критериев, предла-
гаемых корреспондентной теорией. При этом ученому удается избежать позиции эпистемологическо-
го релятивизма как возможного следствия принятия когерентной концепции истины: основанием си-
стемы когерентных утверждений является принцип адекватности, предписывающий создавать теории
относительно адекватных классов, на которые может быть «объективно» разделена вся предметная
область научного знания и относительно которых могут быть выстроены адекватные теории.
10. Л. И. Петражицкий был одним из первых правоведов, поставившим вопрос о роли языка в кон-
ституировании права и теоретического знания о нем. Анализируя способ бытия правовых явлений в
свете приобретшей актуальность в аналитической философии проблемы связи научного знания, языка
и реальности, ученый подчеркивает, что основополагающие понятия юриспруденции являются при-
нятыми юридическим сообществом языковыми конвенциями, практика употребления которых свиде-
тельствует о вере юристов в «объективное» существование реальности, обозначаемой соответствую-
щими понятиями. Сложившаяся в юридической науке «лингвистическая привычка называния», за-
ставляющая искать «где-то в пространстве» стоящую за именами «объективную» реальность (напри-
мер, «тело» субъекта права), коррелирует с господствующей в юриспруденции «наивно-проекционной
точкой зрения», приписывающей эмпирическое или метафизическое существование тому, что обозна-
чается определенным именем; невозможность обнаружить в мире пространства доступный наблюде-
нию «субстрат» соответствующих понятий обусловливает их интерпретацию в качестве фикций.
С одной стороны, подчеркивая, что анализ фактов словоупотребления позволяет выявить значение
понятия «право», разделяемое социальной группой, а также отдавая очевидное предпочтение обыден-
ному языку, Л. И. Петражицкий выявляет прагматический аспект языка, на котором акцентировали
внимание представители лингвистического направления в аналитической философии, в частности,
Л. Витгенштейн. С другой стороны, идея ученого о необходимости «очистить» слово «право» как
научный термин от тех коннотаций, которые он приобрел в юридическом языке, и осуществить ис-
ходную для теоретического познания процедуру рефлексии над смыслом и значением понятия права в
обыденном сознании, получила развитие в рамках направления логического анализа научного языка.
Обоснованное Л. И. Петражицким представление о том, что значение слова «право» не является за-
данным раз и навсегда, зафиксированным вне конкретной социальной практики, но определяется спо-
собом его употребления в определенном сообществе, является одним из аргументов в пользу возмож-
ностей социологической интерпретации его теории права: социальный смысл права выявляется уче-
ным через анализ языка как социального феномена, не просто «отражающего» социальный мир, но
являющегося средством, при помощи которого конституируется правовая реальность.
11. Л. И. Петражицкий вскрывает последствия номотетической традиции классического социаль-
ного знания в современных ему правовых концепциях, главным из которых, по его мнению, является
15
объективация, «овеществление» права и его «элементов» – правовых норм, субъективных прав и пра-
вовых обязанностей и др. Фиксируя эпистемологическую несостоятельность классической структуры
теоретико-правового исследования «субъект – метод – объект», ученый полагает, что являющаяся вы-
ражением распространенного в юриспруденции «оптического обмана» локализация правовых фено-
менов «во внешнем по отношению к переживающему правовые явления субъекту мире» обусловлена
несоответствием ориентированных на естествознание методов исследования «духовной природе» пра-
ва. В правовой теории Л. И. Петражицкого «объективность» права и его «элементов» – правоустанав-
ливающего авторитета, правовых норм, правовых обязанностей и др. – конструируется сознанием че-
ловека, соответственно, ни один из «элементов» не существует как противопоставленная субъекту
«вещь в себе», но «существует» как результат конструктивной деятельности сознания.
Предпринятая Л. И. Петражицким «деконструкция» номотетической традиции в теории права об-
наруживает концептуальную родственность со скандинавским правовым реализмом в следующих ос-
новных аспектах: 1) в признании недопустимости отождествления нормы права и текста закона; 2) в
критике нерефлексивного восприятия субъективных прав и правовых обязанностей как «предметов
внешнего мира»; 3) в признании исключительно ментального бытия субъекта права и критике попы-
ток приписать права и обязанности только «реально» существующим лицам. Вместе с тем для ученого
были неприемлемы представления скандинавских правовых реалистов о юриспруденции как о есте-
ственнонаучной дисциплине, о праве – как об «организованной силе», а также материалистические,
бихевиористские и утилитаристские методологические ориентации данной школы.
12. Разработанная Л. И. Петражицким модель конституирования правовой реальности может быть
интерпретирована как нормативно-ценностная и вместе с тем социокультурная. Ученый исходил из
презумпции существования легитимного правопорядка, в «границах» которого возможна общность
понимания смысла нормативных фактов и конституируемых на их основе субъективных прав и пра-
вовых обязанностей. Нормативно-ценностным основанием «обязывающей силы» права является эмо-
циональное переживание субъектом самодовлеющей ценности типа должного поведения (акционного
представления, сопровождающего правовую эмоцию); нормативный смысл правового переживания
выражается в том, что оно мотивирует субъекта к реализации должного. Вместе с тем ценность пред-
ставляемой модели поведения, мотивирующая к ее осуществлению, переживается субъектом в нераз-
рывном единстве с ценностью установившего ее авторитетно-нормативного факта – «веления» зако-
нодателя, решения судьи и т. д., которые в конкретной правовой культуре образуют определяемую их
различным ценностным значением иерархию как conditio sine qua non правопорядка. Таким образом,
ценностно обусловленные процессы нормативной мотивации, опирающиеся на легитимированные
нормативные факты, создают систему координированного социального поведения, при этом этиче-
ская цель социокультурной эволюции права определяет социальную легитимность нормативных фак-
тов и характер мотивационных процессов, определяющих выбор субъектом социально должного.
13. В современной теории права близкую идеям Л. И. Петражицкого концепцию нормативности
развивает итальянский правовед Э. Паттаро. (1) Близость теоретических позиций обоих ученых
усматривается в их представлениях о ментальном бытии правовой нормы: в интерпретации
Л. И. Петражицкого норма права есть содержание нормативного суждения как эмоционального акта,
диспозицию которого он называет нормативным убеждением; в теории Э. Паттаро правовая норма –
это содержание деонтического суждения, полагаемого нормативным по меньшей мере одним челове-
ком, являющимся «приверженцем нормы», для которого характерно определенное психическое со-
стояние, называемое ученым нормативным верованием. (2) Как и Л. И. Петражицкий, Э. Паттаро рас-
сматривает правовую норму как «мощный мотив поведения». (3) Итальянский правовед интерпрети-
рует правовые нормы как правила, переживаемые в качестве «обязывающих самих по себе», и на этом
основании отграничивает их от имеющих телеологическую направленность правил благоразумия, что
16
соотносится с двумя видами выделяемой Л. И. Петражицким мотивации – самодовлеющей (норма-
тивной, специфически-правовой) и телеологической, мотивирующей к действиям для достижения из-
вестной цели. Таким образом, Л. И. Петражицкий, и Э. Паттаро исходят из общего понятия норматив-
ности как психически переживаемого самообязывания. (4) Итальянский ученый использует понятие
«типа действия» в значении, аналогичном понятию «акционных представлений» Л. И. Петражицкого
как представлений типа должного поведения, сопровождающих нормативную мотивацию. (5) Бли-
зость их теоретических позиций также можно усмотреть в объяснении психологического механизма
объективации и универсализации правовых норм, который Л. И. Петражицкий связывал с «мистиче-
ски-авторитетным» характером правовых эмоций, а Э. Паттаро использует для этого понятие «като-
лодоксия» (catholodoxia) – овеществление, гипостазирование нормативных верований, вследствие че-
го нормативная система представляется «объективно» существующей. Таким образом, оба ученых
исходят из представления о конституированном характере объективности правовой реальности.
14. Теория права Л. И. Петражицкого обнаруживает свой социологический характер, когда ученый
от описания логической структуры нормативных правовых суждений, рассматриваемых им в качестве
специфических эмоциональных актов, переходит к анализу их мотивационного действия, создающего
социальный эффект координированного поведения управомоченных и правообязанных субъектов, из
актов которого конституируется правопорядок. С одной стороны, подчеркивая, что в понятии право-
порядка, предлагаемом современными ему правовыми концепциями, присутствует «элемент олице-
творения и антропоморфизма», ученый дистанцируется от позиции социологического реализма как
типа социологических представлений, в рамках которого в качестве «носителей» социальной реально-
сти рассматриваются над- или сверхиндивидуальные целостности – общество, государство и др., не-
сводимые к взаимодействиям отдельных индивидов; с другой стороны, – от позиции социологическо-
го номинализма, рассматривающего общество как фиктивное понятие, которому не соответствует ни-
какой реальности. Главный мотив неприятия ученым реалистических социологических концепций –
отсутствие в них осмысления того, какую роль в конституировании социальной реальности играет
субъект, мотивационно-этические процессы в сознании которого и создают социогенный эффект. Ин-
терпретация Л. И. Петражицким социальной реальности правопорядка как ментального представле-
ния, на которое субъекты ориентируют свое поведение и которое, таким образом, оказывает мотива-
ционное действие, является выражением позиции социологического концептуализма.
15. Критическая установка Л. И. Петражицкого по отношению к натуралистическим интерпретаци-
ям социальной реальности, прежде всего критика им фундаментализма, редукционизма и детерми-
низма классической социальной теории, позволяет соотнести размышления ученого с идеями тех со-
циологов, которые, по общему признанию, осуществили в начале ХХ в. «антинатуралистический со-
циологический поворот», – прежде всего с понимающей социологией М. Вебера и феноменологиче-
ской социологией А. Шюца. Социологию права Л. И. Петражицкого с данными направлениями объ-
единяют: 1) общий подход к интерпретации социальной реальности, который можно охарактеризо-
вать как противоположный социологическому реализму: ученый исходил из того, что единицей со-
циологического анализа является не какая-либо «реалистически» интерпретируемая социальная то-
тальность, но мотивационно обусловленное поведение; 2) признание такой мотивационной обуслов-
ленности существенным признаком социального поведения; 3) анализ мотивов в качестве условия по-
нимания смысла поведения; 4) общее представление об основных типах мотивации (в частности, вы-
деляемые ученым типы правовой мотивации – телеологическая и самодовлеющая – соотносятся с це-
лерациональным и ценностно-рациональным типами мотивации в социологии М. Вебера) и др.
16. Понимание Л. И. Петражицким тенденций социокультурной эволюции права существенно от-
личалось от трактовки закономерностей социального развития в классической социальной теории:
1) усматривая в истории права общую тенденцию этического прогресса, ученый признает, что она не
17
имеет линейного характера и обладает высоким потенциалом возвратного движения, особенно в пе-
риоды социальных революций; 2) акцент на эмоционально-ценностном характере мотивационных
процессов, определяющих поведение, и на «бессознательно-гениальном» характере социопсихическо-
го приспособления, отличает его теорию от модернистских социологических доктрин, которые связы-
вали прогресс с возможностью тотального рационального контроля над социальными отношениями.
В качестве тенденции современного ему публичного права Л. И. Петражицкий рассматривает
сформировавшееся в результате эволюции правового сознания восприятие государственной власти в
качестве «права социального служения», с которым связывается представление об обязанности реали-
зации данного права сообразно общему благу подвластных. В частном праве этому соответствует
тенденция к замещению эгоистических и корыстных мотивов хозяйственной деятельности «социаль-
но-служебной» мотивацией, которая в перспективе может привести к установлению социалистическо-
го «правового строя». Социалистическое право рассматривалось ученым как необходимый этап в со-
циокультурной эволюции права, так как его мотивационное действие направлено на атрофию эгои-
стических элементов социального характера, выработанных предыдущим правом.
17. Интерпретация Л. И. Петражицким проблемы соотношения государства и права выражает тен-
денцию в теории права начала ХХ в. – дискредитировать идею власти персонифицированного сувере-
на и редуцировать понятие государства к понятию права. Постановка и решение ученым проблемы
дуализма государства и права имеет принципиальное сходство с трактовкой Г. Кельзена: оба ученых
1) связывали происхождение дуализма государства и права с интерпретацией государства как «реаль-
ного существа», наделяемого антропоморфными чертами и в этом качестве «личности» противопо-
ставляемой праву; 2) для преодоления данного дуализма считали необходимым отказаться от гипоста-
зирования понятия государства, а также от персонификации государственной власти; 3) рассматрива-
ли понятие государства как избыточное и редуцировали его к понятию правопорядка. В определении
Л. И. Петражицкого, реконструируемом исходя из классификации типов власти и социальных групп,
государство, формирующееся на определенном этапе социокультурной эволюции права, – это поря-
док поведения членов самостоятельной неродственной социальной группы, мотивационно обуслов-
ленного взаимным, определяющим иерархическую структуру группу признанием права общей вер-
ховной социально-служебной власти и соответствующих данному праву правовых обязанностей.
18. Л. И. Петражицкий формулирует два критических аргумента в адрес позитивистской теории
права, демонстрирующие логическую несовместимость понятия государства как правового явления с
понятием о праве как об установленных государством нормах: 1) аргумент о тавтологии в этатист-
ском определении понятия права, предсказывая, таким образом, постановку в юридическом позити-
визме ХХ в. проблемы основной нормы как предельного основания действительности правопорядка;
2) аргумент о бесконечном регрессе санкций при обосновании действенности права через принужде-
ние, который был принят в качестве корректного К. Оливекроной, Г. Кельзеном, а также использован
Г. Хартом в его полемике с А. Россом о возможности и осмысленности самореферентных правовых
норм. Таким образом, произошедшие в юридическом позитивизме ХХ в. теоретическая дискредита-
ция идеи персонифицированного суверена как власти, фундирующей правопорядок, и редукция поня-
тия государства к понятию права потребовали нового решения проблемы действительности и дей-
ственности права, что является одной из причин, определившей трансформацию юридического пози-
тивизма в рамках постклассического стиля теоретико-правового мышления, и вместе с тем – приме-
ром того, как проблематизация смысла понятий классического правопонимания обусловливает глубо-
кие внутренние изменения соответствующих теоретико-правовых подходов.
19. Корпус основополагающих идей школы Л. И. Петражицкого, характеризующих ее как самосто-
ятельное направление в истории правовой мысли, составляют: 1) последовательный антиметафизиче-
ский подход, реализуемый в рамках принципиально различных методологических стратегий – от фе-
18
номенологии (Г. Д. Гурвич, Г. А. Иванов, Г. А. Нанейшвили) до бихевиоризма (П. А. Сорокин,
Н. С. Тимашев – в определенные периоды их научной деятельности); 2) понимание права как социо-
культурного явления, не связанного генетически и функционально с государством и интерпретируе-
мого в единстве ценностно-нормативного, социокультурного и социопсихического аспектов его бы-
тия; 3) признание императивно-атрибутивного характера права его существенным и необходимым
признаком, позволяющим провести различия между моралью и правом; 4) разделение понятий нормы
права и нормативного факта, интерпретируемого феноменологически (Г. А. Нанейшвили) или социо-
логически (Г. Д. Гурвич, Н. С. Тимашев), 5) понимание государства как одного из типов правовой ор-
ганизации социальных групп и признание «социально-служебного» характера публичной власти ее
конститутивным признаком; 6) правовой плюрализм, рассматриваемый как выражение «глубинной»
онтологии социально-правовой жизни, и корреспондирующая ему идея глобального правопорядка.
Идея Л. И. Петражицкого о достигаемом при помощи права этическом прогрессе в соединении с
идеей социально-служебного смысла публичной власти стала мировоззренческим фундаментом гло-
балистских социально-правовых идеалов его учеников – лиги народов (civitas gentium) М. Лазерсона,
солидаризма Г. К. Гинса, плюралистической демократии Г. Д. Гурвича. Таким образом, обоснованная
Л. И. Петражицким и воспринятая его учениками идея государства как правового явления, предпола-
гавшая отказ от понятия государственного суверенитета и связанного с ним представления о государ-
стве как единстве, возвышающемся над всеми социальными группами и персонифицированном в
личности суверена, имела своим необходимым следствием развитие в рамках школы концепции пра-
вового плюрализма и глобального правопорядка, в рамках которой обосновывалась закономерность
процессов глобализации как высшей ступени социокультурной эволюции права.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что оно представ-
ляет собой оригинальную интерпретационную концепцию теории и социологии права
Л. И. Петражицкого, в рамках которой диссертантом обоснована познавательная ценность методоло-
гического подхода к исследованию истории правовой мысли, позволяющего типологизировать право-
вые учения как принадлежащие к классическому либо постклассическому правопониманию. Пред-
принятая в диссертационном исследовании концептуализация истории и современного состояния пра-
вовой мысли позволяет продемонстрировать исчерпанность теоретико-методологических ресурсов
классического правопонимания и – с учетом опыта их проблематизации в рамках постклассического
стиля теоретико-правового мышления – выявить перспективы развития теории права, в том числе в
направлении актуализации ее практического значения. Выражающее основополагающую особенность
постклассического правопонимания представление о праве как конституируемой субъектами челове-
коразмерной реальности позволяет акцентировать значение правовой теории как инструмента лич-
ностного ответственного выбора и принятия решения в проблемной юридической ситуации, при этом
инструментальное значение правовой теории, как это следует из изучения опыта разработки
Л. И. Петражицким своей целостной философско-правовой программы, может быть реализовано
только при условии понимания целей и перспектив социокультурной эволюции права, определяющих
выбор соответствующих целей правовой политики. Проведенное в диссертации исследование про-
блемы соотношения теоретического и прикладного знания, демонстрирующее их необходимую взаи-
модополнительность, показывает значимость дальнейшей разработки целостной (интегральной) тео-
рии права – в ее онтологических, эпистемологических, ценностных и практико-деятельностных аспек-
тах – как фундаментальной и вместе с тем имеющей прикладное значение юридической науки, при
этом анализ эпистемологических оснований правовой теории в интерпретации Л. И. Петражицкого
способен существенно расширить «пространство» методологической рефлексии современной россий-
ской теории права. Выявление диссертантом связи теоретико-правовых размышлений
Л. И. Петражицкого со значимыми дискуссиями в зарубежной теории права ХХ в., в которых исполь-
19
зовались аргументы ученого, свидетельствует об отсутствии у русской философии права оснований
для комплекса провинциальности, и способствует уяснению значения ее основных направлений, в
частности школы Л. И. Петражицкого, в истории мировой правовой мысли.
Выводы диссертационного исследования могут быть положены в основу дальнейших научных раз-
работок методологии теории и социологии права, типологии правопонимания, обобщающих исследо-
ваний русской философии права и в частности школы Л. И. Петражицкого. Результаты исследования
могут быть также использованы как в практике преподавания, так и при разработке учебников и учеб-
ных пособий по основным курсам бакалавриата и магистратуры «Теория государства и права», «Про-
блемы теории государства и права», «История политических и правовых учений», «История и мето-
дология юридической науки», «Современные проблемы юридической науки», «Философия права»,
«Социология права», а также при разработке соответствующих специальных курсов.
Апробация результатов исследования. Диссертационное исследование прошло апробацию при
его обсуждении на кафедре теории и истории государства и права СПбГУ, а также в секторе истории
государства, права и политических учений Института государства и права РАН.
Основные положения исследования отражены в публикациях диссертанта: монографиях, включая
главы в коллективных монографиях (4); статьях в научных журналах, рекомендованных ВАК (15);
статьях в зарубежных научных журналах (2); статьях в сборниках научных статей и полных тек-
стов докладов на научных конференциях (15); тезисах докладов на российских и зарубежных конфе-
ренциях (11); учебниках и учебных пособиях (8).
Результаты диссертационного исследования по мере их достижения внедрялись в практику препо-
давания на юридическом факультете СПбГУ основных и специальных дисциплин по программам ба-
калавриата и магистратуры: «Теория права и государства», «Проблемы теории государства и права»,
«История и методология юридической науки», «История правовых и политических учений России»,
«Толкование права», «История философии права в России».
Основные положения диссертационного исследования докладывались на российских научных
конференциях: «Государство и право на рубеже веков» (всероссийская научная конференция,
Москва, ИГП РАН, 2–4 февраля 2000 г.); «Право как ценность. Многообразие исторических форм и
перспективы развития» (всероссийская научная конференция, Сочи, Кубанский государственный
университет, 20–22 ноября 2004 г.); «Зарубежный опыт и отечественные традиции в российском
праве» (всероссийский методологический семинар, СПбГУ, Центр содействия правовой реформе,
Фонд Мак-Артуров, С.-Петербург, 28–30 июня 2004 г.); «Права человека. Вопросы истории и теории»
(межвузовская научно-теоретическая конференция (С.-Петербург, СПбГУ, 24 апреля 2004 г.); «Нрав-
ственные основы теории государства и права» (международная научная конференция, Москва,
МГЮА, 3 февраля 2005 г.); «Право и общество в эпоху перемен» (вторые философско-правовые чте-
ния памяти акад. В. С. Нерсесянца, Москва, ИГП РАН, 2 октября 2007 г.); «Философия права в Рос-
сии: история и современность» (третьи философско-правовые чтения памяти акад. В. С. Нерсесянца,
Москва, ИГП РАН, 2 октября 2008 г.); «Современная юридическая наука и ее проблематизация»
(международная научно-теоретическая конференция, С.-Петербург, СПбГУ, 28 марта 2009 г.);
«Гражданское общество и правовое государство как факторы модернизации российской правовой
системы» (международная научно-теоретическая конференция, С.-Петербург, С.-Петербургский фи-
лиал ГУ-ВШЭ, 11–12 декабря 2009 г.); «Современное правоведение: поиск методологических основа-
ний» (всероссийская научная конференция, Москва, РУДН, 26 марта 2010 г.); «Стандарты научности
юридической теории» (пятые философско-правовые чтения памяти акад. В. С. Нерсесянца, Москва,
ИГП РАН, 4 октября 2010 г.); «Проблема правосубъектности: современные интерпретации» (между-
народная научно-практическая конференция, Самара, Самарская гуманитарная академия, Исследова-
тельский центр философии права и теоретической юриспруденции, 25 февраля 2011 г.); «Правовые
20
культуры» (всероссийская научная конференция, Москва, РУДН, 25 марта 2011 г.); «Идея правового
государства в России: история и современность» (научно-практическая конференция, посвященная
150-летию со дня рождения П. А. Столыпина, С.-Петербург, Министерство юстиции РФ, Фонд изуче-
ния наследия П. А. Столыпина, 17–18 мая 2011 г.); «Нравственное государство как императив госу-
дарственной эволюции» (всероссийская научная конференция, Москва, ООН РАН, ИГП РАН, ИНИ-
ОН РАН, Центр проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования при ООН
РАН, 27 мая 2011 г.); «Нормы и нормативные системы в философии, праве и информатике» (между-
народный симпозиум, посвященный 80-летию Е. В. Булыгина, 40-летию выхода в свет «Normative Systems
» К. Э. Альчуррона, Е. В. Булыгина, презентации русского перевода «Normative Systems», С.-
Петербург, Философский факультет СПбГУ, 9–10 сентября 2011 г.); «Энциклопедия права или инте-
гральная юриспруденция? Проблемы изучения и преподавания» (седьмые философско-правовые чте-
ния памяти акад. В. С. Нерсесянца, Москва, ИГП РАН, Российская секция Международной Ассоциа-
ции социальной и правовой философии, 2 октября 2012 г.); «Юридический позитивизм и конкуренция
теорий права: история и современность (к 100-летию со дня смерти Г. Ф. Шершеневича)» (VI еже-
годная международная научно-практическая конференция, Иваново, ИвГУ, Юридический факультет,
Научно-исследовательский и образовательный центр изучения немецкого права, Центр римского пра-
ва, 5–8 октября 2012 г.); «Философия и современное международное право» (международный симпо-
зиум, С.-Петербург, философский факультет СПбГУ, 13–14 мая 2013 г.) и др.;
а также на зарубежных научных конференциях: «Global Harmony and Rule of Law» (24-й Между-
народный конгресс Международной ассоциации философии права и социальной философии, Пекин,
15–20 сентября 2009 г.); «“Pravda-Spravedlivost”. Zum Diskurs der Gerechtigkeit in der Russischen Philosophie
und Ideengeschichte» (международная конференция, проводимая Исследовательском центром
«Русская философия и интеллектуальная история» в рамках междисциплинарного проекта «Культуры
справедливости. Нормативный дискурс в диалоге между Западной Европой и Россией» при поддерж-
ке Федерального министерства науки и образования Германии, Бохум, Рурский университет, 28–
31 октября 2009 г.); «Leo Petrażycki and the Contemporary Legal Pluralism» (международная конферен-
ция, Варшава, Варшавский университет, 4 марта 2011 г.).
Основные положения диссертационного исследования прошли научную экспертизу:
1) в рамках научных проектов диссертанта, поддержанных Российским гуманитарным научным
фондом: научно-исследовательского – «Теория и политика права Л. И. Петражицкого в контексте
методологических проблем современного правоведения» (№ 06-03-00332а, 2006 г.) и научно-
издательского – «Л. И. Петражицкий. Теория и политика права. Избр. тр. / науч. ред. Е. В. Тимошина
(100 п. л.)» (№ 10-03-16033д, 2010 г.);
2) при выполнении научных исследований в качестве члена ведущей научной школы (руководи-
тель – проф. Д. И. Луковская), поддержанной грантами Президента Российской Федерации, по темам:
«Принципы права: вопросы теории и истории» (№ НШ-5034.2006.6, 2006–2007 гг.), «Право и глоба-
лизация: проблемы теории и истории» (№ НШ-218.2008.6, 2009 г.), «Правовая система общества:
проблемы теории и практики» (№ НШ-3856.2010.6, 2010–2011 гг.);
3) при выполнении фундаментальных НИР СПбГУ в качестве руководителя – «Петербургская
школа философии права: истоки, идеи, перспективы развития» (2013 г.); «Аксиология судебного тол-
кования: инструменты взвешивания в ситуации конкуренции прав человека» (2013 г.) и исполнителя
(руководитель – проф. А. В. Поляков) – «Теория права в эпоху глобализации» (2008–2012 гг.); «Петер-
бургская школа философии права: истоки, идеи, перспективы развития» (2011–2012 гг.); «Толкование
правовых норм и проблема адаптации опыта систем прецедентного права» (2011 г.).
Структура диссертации состоит из введения, шести глав, объединяющих 24 параграфа, заключе-
ния и библиографического списка.
21
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, оценивается состояние разрабо-
танности темы в научной литературе, определяются объект, предмет, цели, задачи и методология ис-
следования, дается общая характеристика его источниковой базы и теоретических основ, формулиру-
ются научная новизна представленного исследования и основные положения, выносимые на защиту, а
также его теоретико-методологическая и практическая значимость.
В главе 1 – «Типы научной рациональности и типы правопонимания: методологические ос-
новы исследования» – рассматриваются социокультурные и внутринаучные основания типологии
классического и постклассического правопонимания, ее теоретико-методологическое значение (§ 1),
выявляются стилевые особенности классического (§ 2) и постклассического правопонимания (§ 3).
В § 1 – «Классическое и постклассическое правопонимание: основания типологии и ее теоре-
тико-методологическое значение» – аргументируются, в частности, положения о том, что:
1) разработанная в современной философии науки типология научной рациональности на классиче-
скую, неклассическую и постнеклассическую в теории права представляется избыточной, так как по-
ложенные в ее основание и ориентированные на историю естественных наук критерии не соотносимы
с историческим развитием теоретико-правового знания, а следовательно, 2) методологически оправ-
данным представляется выделение классического и постклассического (неклассического) типов пра-
вопонимания. В диссертации также отмечается, что использование данной терминологии является
специфической традицией отечественной философии науки; впервые соответствующее разделение
было проведено в так называемой статье трех авторов – М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьева и
В. С. Швырева, посвященной сопоставлению классической и современной философии,9 а в постсовет-
ский период деление научного знания на классическое и постклассическое стало общепризнанным.
Данная типология используется в качестве инструмента концептуальной реконструкции в ряде соци-
ально-гуманитарных наук – социологии, истории, этике и эстетике; из идеи различения классического
и постклассического правопонимания в теории права исходят С. И. Максимов, А. И. Овчинников,
А. В. Поляков, А. В. Стовба, И. Л. Честнов. Таким образом, типология классического и постклассиче-
ского правопонимания коррелирует с общепризнанным в философии науки выделением классическо-
го и постклассического типов научной рациональности, в основе которого лежит признание того, что
на рубеже XIX–XX вв. произошли радикальные изменения во всех сферах европейской культуры, в
том числе и в стиле научного мышления, соответственно, выделение классического и постклассиче-
ского типов правопонимания имеет под собой фундаментальные социокультурные основания.
Рассматривая классическое и постклассическое правопонимание в качестве стилей теоретико-
правового мышления, диссертант дает определение соответствующего понятия, выявляет его осново-
полагающие эпистемологические, онтологические, аксиологические и практико-деятельностные ха-
рактеристики в качестве взаимосвязанных оснований соответствующей типологии (см. положение 1).
При разработке данного понятия диссертант опиралась на обоснованное К. Мангеймом понятие
«стиль мышления», а также на концепцию стиля научного мышления, которая использовалась в оте-
чественной философии науки начиная с конца 1960-х годов, однако, как отмечается в современных
исследованиях, ее методологический потенциал не был реализован в связи с ее вытеснением понятия-
ми постпозитивистских интерпретаций науки. Вместе с тем эпистемологическое преимущество дан-
ного понятия состоит в том, что если в результате инициированной постпозитивизмом социокультур-
ной релятивизации научно-познавательной деятельности – что выразилось в радикальной социологи-
зации механизмов, обеспечивающих единство мнений членов научного сообщества, – произошла
9 Мамардашвили М. К., Соловьев Э. Ю., Швырев В. С. Классическая и современная буржуазная философия (Опыт
эпистемологического сопоставления) // Вопросы философии. 1970. № 12. С. 23–38; 1971. № 4. С. 58–73.
22
утрата имманентных смысловых оснований собственно знания, то понятие стиля научного мышления,
с самого начала содержало в себе «идею внутренней смысловой целостности» знания
(Б. И. Пружинин). Диссертант также приходит к выводу о том, что данное понятие приобретает важ-
ное методологическое значение именно для социогуманитарного знания, в том числе для теории пра-
ва, вследствие того, что взаимосвязанные постпозитивистские понятия парадигмы, научного сообще-
ства и научной революции, генетически связанные с рефлексией над особенностями познавательного
процесса в естественных науках, не являются адекватными методологическими инструментами для
концептуальной реконструкции истории теоретико-правового знания.
Диссертантом обосновывается теоретико-методологическое значение типологии классического и
постклассического правопонимания (см. положение 2), в частности, подчеркивается, что хотя данная
типология имеет хронологические основания, в качестве которых выступает рубеж XIX–XX вв., одна-
ко выделение классического и постклассического правопонимания является не столько периодизацией
истории правовой мысли, сколько ее концептуализацией, и в этом смысле классическое и посткласси-
ческое правопонимание представляют собой не хронологические периоды в истории правовых идей,
но именно типы как специфические стили мышления; следовательно, нахождение той или правовой
концепции в хронологическом отрезке современности не означает ее идентификацию в качестве пост-
классической, так как она может сохранять стилевые особенности классического правопонимания.
В § 2 – «Номотетическая традиция как фундирующий признак классического правопонима-
ния» – представлен обобщающих анализ типологических особенностей классического правопонима-
ния, которые сформировались под определяющим влиянием натуралистической (В. Дильтей) или
номотетической (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) традиции, предписывавшей социогуманитарным
наукам эпистемологические стандарты естествознания. В диссертации отмечается, что исторически
первая попытка натурализации социального знания, вдохновленная идеей использования универсаль-
ного математического (дедуктивно-аксиоматического) метода для объяснения социальных явлений,
принадлежит классическому естественно-правовому подходу, или, в терминологии Н. Н. Алексеева,
рационалистическому натурализму. В классическом юснатурализме право интерпретируется как
трансцендентное по отношению к сознанию «объективное» идеальное бытие, которое может быть
«открыто» ученому, обладающему привилегией «объективного» вúдения, благодаря использованию
универсального метода и освобождению в акте познания от следов субъективности. Объективность
знания о естественном праве гарантировала предполагавшаяся классическим методом презумпция
имперсональности разума, «открывающего» универсальное естественное право в скрытых от обыден-
ного сознания «тайниках» идеально-объективного бытия. Последовавшая в первой половине XIX в.
позитивистская реакция против «метафизики» естественно-правовой школы явилась эмпирическим
вариантом философско-правового натурализма. В рамках позитивистской познавательной стратегии
дедуктивно-аксиоматическому методу юснатурализма были противопоставлены эмпирические мето-
ды исследования права, бытие которого, в отличие от эмпирически неверифицируемой реальности
естественного права, интерпретировалось как доступный «объективному» наблюдению и универсаль-
ному описанию эмпирический факт. Соответственно изменяются методологические стандарты теории
права: теперь она должна была обладать таким же опытным характером, какой имело описательное
естествознание – ограничиваться наблюдением, описанием и систематизацией «объективных фактов».
Проведенное в диссертации исследование позволило выявить общность стиля мышления двух
классических типов правопонимания, обусловленную определяющим влиянием номотетической тра-
диции (см. положение 3). Таким образом, при демонстрации эпистемологических оснований класси-
ческого юснатурализма и юспозитивизма становится очевидно, что теория права, ориентированная на
один из этих типов правопонимания, сталкивается с проблемой обоснования своего социально-
гуманитарного характера. В классическом правопонимании не артикулируется специфика правовой
23
реальности по сравнению с реальностью, задаваемой процедурами естественнонаучной методологии.
Для юснатурализма и юридического позитивизма как классических типов правопонимания, ориенти-
рованных на познавательные идеалы классического естествознания, обоснование «связи» права с че-
ловеком, с миром переживаемых им ценностей, оказывается теоретически неразрешимой проблемой.
Рассматриваемые в § 3 типологические особенности постклассического правопонимания опре-
деляются отказом от номотетической традиции классического обществознания и осознанием специ-
фики объекта и методологии социальных наук, что приводит к разрушению классического мифа о
существовании универсального научного метода. В. Дильтей и представители баденской школы
неокантианства В. Виндельбанд и Г. Риккерт, впервые сделавшие предметом исследования методоло-
гическое своеобразие «наук о духе», или «наук о культуре», прежде всего преследовали цель манифе-
стации эпистемологического своеобразия социогуманитарного знания и его освобождения от метафи-
зического диктата мифологически-универсального естественнонаучного метода. Соответственно для
постклассического правопонимания характерен отказ от объективации права, обусловленной натура-
листической установкой классических подходов, которая ориентировала на интерпретацию бытия
права как некоего объекта, рационально постигаемого «абсолютным наблюдателем».
Принципиально новой чертой правовой онтологии в постклассическом правопонимании становит-
ся ее процессуальность, противопоставляемая классическому пониманию права как «статичного…
завершенного… однажды данного и готового к употреблению» феномена (Ч. Варга). Процессуаль-
ность как характеристика постклассической онтологии права выходит на первый план во многих пра-
вовых теориях (А. Кауфманна, Дж. Холла, М. Ван Хука, А. В. Полякова, И. Л. Честнова и др.), опре-
деляя специфику даже естественно-правовых концепций (например, теории процедурного естествен-
ного права Л. Фуллера); как таковая она необходимым образом связана с концептуальным осознанием
человекоразмерности права. В современной философии науки человекоразмерность рассматривается,
во-первых, как существенная характеристика постклассической онтологии, как свойство реальностей,
составляющих предмет исследования постклассической науки, во-вторых, как характеристика пост-
классической эпистемологии, требующей учитывать ценностную обусловленность научного знания.
Осознание человекоразмерности права позволяет интерпретировать его уже не как трансцендентное
по отношению к сознанию человека «объективное» идеальное бытие (юснатурализм) или доступный
«объективному» наблюдению и универсальному описанию эмпирический факт (юспозитивизм), но
как явление, обусловленное «проектно-конструктивной» активностью человеческого сознания
(В. С. Швырев). Соответственно это обусловливает такую черту постклассической онтологии права,
как его (права) конституированный характер. Эти и иные выявленные диссертантом стилевые харак-
теристики постклассического правопонимания обобщаются в п. 4 положений, выносимых на защиту.
С целью раскрыть генеральный замысел ученого – обосновать взаимодополнительность теоретиче-
ского и прикладного знания о праве – в главе 2 («Теория права, социология права и политика
права в системе наук: взаимодополнительность теоретического и прикладного знания в интер-
претации Л. И. Петражицкого») реконструирована концепция научного знания Л. И. Петражицкого,
проведен ее контекстуальный анализ в связи с основными направлениями классической и посткласси-
ческой философии науки, что позволило представить эпистемологические идеи ученого как соответ-
ствующие особенностям постклассической научной методологии.
В § 1 исследуются генезис концепции научного знания Л. И. Петражицкого и ее эволюция в
варшавский период его творчества, дается общая характеристика введенных диссертантом в научных
оборот источников. Отмечая, что интерес правоведа к проблемам, образующим предмет современного
науковедения, характерен для всех периодов его творчества – берлинского, петербургского и варшав-
ского, диссертант подчеркивает, что теория науки Л. И. Петражицкого, как и иные исследования уче-
ного, связана с разработанной им в берлинский период концепцией политики права как прикладной
24
юридической науки, рекомендации которой призваны содействовать достижению этико-социального
идеала, являющегося мировоззренческим фундаментом его философии и социологии права. Необхо-
димость утверждения дисциплинарного статуса политики права в качестве самостоятельной научной
дисциплины, что включало определение ее предмета и методологии, привела ученого к разработке
теоретических основ правовой политики – теории права, общей социологии и социологии права и др.,
в конечном счете, заставила обратиться к логическим и методологическим основаниям научного зна-
ния как такового, образующим, по его собственной характеристике, «науку о науке», или «теорию
науки». На основе анализа эволюции замысла ученого, диссертант делает вывод о том, что его науко-
ведческие исследования велись в русле актуальной тогда традиции интерпретации логики как общей
теории науки; данная традиция представлена именами Э. Гуссерля, Г. Когена, П. Наторпа и др., на ра-
боты которых Л. И. Петражицкий ссылался в работах варшавского периода.
Концепция научного знания Л. И. Петражицкого наряду с логическими основаниями классифика-
ции наук включала в себя также эмотивную социологию науки, реконструкции и анализу которой по-
священ § 2 – «Эмотивная социология науки Л. И. Петражицкого в контексте эволюционной эпи-
стемологии: проблема интерсубъективности и объективности теоретического знания». Дис-
сертант делает вывод о том, что ученый разрешал данную проблему, разделяя, с одной стороны, кон-
текстуально обусловленный процесс научного познания, который рассматривался им как протекаю-
щая в определенном социокультурном контексте интерсубъективная деятельность членов научного
сообщества, а с другой – объективированные в логико-языковой форме результаты данного процесса,
к организации и оценке которых применяются «объективные» правила «логики истины».
Исследуя разработанную Л. И. Петражицким эволюционную модель динамики научного знания в
сопоставлении с таким направлением постклассической философии науки, как эволюционная эписте-
мология, основные положения были развиты представителями постпозитивизма в 1960–70-х гг., дис-
сертант выделяет несколько аспектов их концептуального сходства, одним из которых является обос-
нование тезиса о том, что эволюционная селекция научных теорий осуществляется через процедуры
их критического обсуждения, что обусловливает принципиальную гипотетичность научного знания.
Вместе с тем в отличие от эволюционной эпистемологии, в рамках которой научная деятельность рас-
сматривалась как направленная исключительно на рост знания, концепция Л. И. Петражицкого, опи-
равшаяся на представление об эволюции как процессе телеологическом, имеющем этическую цель,
предполагала не только эволюционный отбор наиболее эффективных приемов научного мышления,
но и селекцию эмоций, мотивирующих научную деятельность. С целью рационального управления
мотивационными процессами научной деятельности Л. И. Петражицкий считает необходимым разра-
ботать прикладную науку университетской политики как часть политики публичного права.
Обращение Л. И. Петражицкого к проблеме формирования научных школ и легитимации новых
научных идей и шире – к эволюционным, социокультурным и социопсихическим аспектам научного
знания, ставшим самостоятельным предметом исследования в целом ряде направлений философии
науки во второй половине ХХ в., свидетельствует о том, что его концепция научного знания заключа-
ла в себе черты постклассического стиля научного мышления, сохраняя в то же время такой базовый
концепт классической науки, как истина. Своеобразие позиции Л. И. Петражицкого состояло в том,
что ученый, с одной стороны, не был склонен признавать научную истину старомодной условностью,
полагая, что наука без интенции истины есть contradictio in adjecto; с другой стороны, он также не
считал возможным рассматривать науку в соответствии с классическими идеалами кумулятивизма –
как непрерывно пополняемую сумму знаний, никак не связанную ни с социокультурным контекстом,
в котором знание формулируется, ни с деятельностью организованных в научные сообщества ученых.
Разработанная Л. И. Петражицким концепция логического единства научного знания, как показы-
вается в § 3 – «Логическое единство научного знания и классификация наук. Понятия теоретиче-
25
ского и прикладного знания», сформировалась под влиянием сложившейся в европейской философ-
ской традиции идеи «наукоучения»; представляющие данную традицию Б. Больцано и Э. Гуссерль
(периода «Логических исследований») обосновали «объективно-логическое» единство научного зна-
ния и существование логически необходимого порядка наук. Вместе с тем ученый полагал, что суще-
ствующая система наук, с одной стороны, далека от логической полноты, с другой стороны, содер-
жит в себе избыточные научные дисциплины вследствие отсутствия логически обоснованного разгра-
ничения их предметов. С целью достижения логического единства и полноты, иерархичности и адек-
ватной дисциплинарной организации всей системы наук, включая и саму логику, он предлагал ис-
пользовать несколько «инструментов»: 1) принцип адекватности научной теории, предполагающий ее
выстраивание в отношении адекватного класса объектов; 2) теорему об n+1 теорий, которая может
быть интерпретирована как логическое выражение требования метатеоретического обоснования тео-
рии, что обусловливает иерархию научных дисциплин; 3) позиционную классификацию наук.
Предпринятая Л. И. Петражицким в соответствии с принципом адекватности реформа логики име-
ла своей целью не только расширение предмета логики, но и обоснование логического критерия, на
основе которого можно было бы осуществить универсальную классификацию наук. Адекватным
классом для логики, полагает ученый, являются не суждения или высказывания (предложения), а по-
зиции – «соответствующие простые, далее неразложимые смыслы, т. е. содержание суждений или
предложений». Выделяя в структуре научной теории три вида позиций: 1) тезисы; 2) базисы, служа-
щие для обоснования тезисов; 3) аксессуары (примеры, иллюстрации и т. п.), Л. И. Петражицкий под-
черкивает, что критерием классификации наук являются тезисы, подразделяемые им на объективно-
когнитивные, представляющие собой ценностно нейтральные, констатирующие утверждения, по от-
ношению к которым может применяться критерий истинности, и субъективно-относительные, вы-
ражающие оценки, пожелания, требования и т. п., к которым критерий истинности неприменим. Про-
водя деление наук на теоретические, тезисы которых имеют объективно-когнитивный характер, и
субъективно-относительные, являющиеся «прикладными» по отношению к теоретическим, ученый
формулирует методологическое правило: базисами как теоретических, так и прикладных наук должны
быть объективно-когнитивные позиции, при этом в пределах одной науки не должно быть смешения
тезисов, столь характерного для социально-гуманитарных наук и в частности теории права. На основе
разработанной ученым классификации позиций диссертант реконструирует понятия теоретического и
прикладного знания в интерпретации Л. И. Петражицкого (см. положение 6).
Классификация позиций, являясь основанием классификации наук, лежит в основе структуры ло-
гики, каждый раздел которой «обслуживает» соответствующую науку. Таким образом, структура
научного знания совпадает со структурой логики, в которой Л. И. Петражицкий выделяет логику ис-
тины и логику субъективно-относительного мышления; двумя частями последней являются логика
критики и логика императивов, соответствующие современным логике оценок и логике норм. Под-
разделами логики императивов должны были стать телеологическая и нормативная логики, которые
рассматривались ученым в качестве фундамента соответственно политики права и юридической дог-
матики. Аргументы Л. И. Петражицкого о необходимости расширения области логического за преде-
лы истины, в том числе для оперирующей нормативными позициями юриспруденции, анализируются
диссертантом в связи с проблемой обоснования деонтической логики, в частности, в связи с аргумен-
тами ученых, отстаивавших тезис об алогичности норм (Г. Фреге, представители логического позити-
визма, А. Хэгерстрем, А. Росс, Г. Кельзен и др.). По мнению диссертанта, обоснование
Л. И. Петражицким – с целью разработать логические основания прикладного знания, в частности по-
литики права, – логики субъективно-относительного мышления и попытка спроектировать ее основ-
ные разделы соответствует тенденции развития модальных логик во второй половине ХХ в.
В § 4 – «Система юридических наук. Проблема разграничения предметов теории права, социо-
26
логии права и политики права» – рассматривается предложенная Л. И. Петражицким и коррелиру-
ющая с делением позиций и структурой логики классификация юридических наук. На основе ее кри-
тического анализа диссертант делает вывод о том, что возникновение новых наук не может быть обу-
словлено исключительно требованием логической полноты научного знания, вытекающим из убеж-
денности в существовании логически необходимого порядка наук, но определяется многообразием
социокультурных и внутринаучных факторов. На основе обращения к опубликованным рукописям
ученого варшавского периода реконструируется разграничение предметов теории, социологии и по-
литики права в интерпретации Л. И. Петражицкого (см. положение 6); также показывается, что уче-
ный критически относился к эмпиристским трактовкам предмета социологии права, полагая их мето-
дологически и теоретически несостоятельными.
В главе 3 – «Синтетическая модель теории права Л. И. Петражицкого и проблема интеграль-
ного правопонимания» – в контексте современной дискуссии об интегральном правопонимании и в
ретроспективе синтетических опытов в русской философии права начала ХХ в. исследуются разрабо-
танные Л. И. Петражицким критерии, которым должна удовлетворять «синтетическая» теория права,
обосновывается их эвристическое значение для оценки интегрального характера правовых концепций.
В § 1 – «Интегральная теория права как феномен современного правопонимания: итоги дис-
куссии и постановка проблемы исследования» – диссертант, отмечая непроясненность теоретико-
методологических оснований интегрализма как философско-правового проекта, обобщает основные
результаты ведущейся в российской теории права дискуссии об интегральном правопонимании, рас-
сматривая в качестве теоретически перспективных и практически значимых четыре тезиса, в совокуп-
ности характеризующие логико-эпистемологический, онтологический, ценностный и практико-
деятельностный аспекты интегрального подхода: 1) отстаиваемый представителями либертарной тео-
рии тезис о том, что критерием теоретической состоятельности понятия права является его способ-
ность «развернуться» в теорию как систему логически взаимосвязанных теоретических положений;
2) обоснованная А. В. Поляковым идея различения интегративного подхода, преследующего цель
объединения односторонних правовых концепций, и интегрального, конституирующего более широ-
кую по сравнению с ними правовую онтологию и на этой основе снимающего противоречия между
конкурирующими теориями; 3) разделяемый участниками дискуссии тезис, обозначаемый диссертан-
том как тезис о «человекоразмерности» права и рассматриваемый в качестве такой характеристики
онтологии и эпистемологии права, при которой может быть выполнено требование «интегральности»
правовой теории; 4) обусловленная данным тезисом идея актуализации практического значения пра-
вовой теории как инструмента выбора и принятия решения в проблемной юридической ситуации.
Обоснованная Л. И. Петражицким синтетическая модель теории права, ставшая первым опытом
его размышлений над логическими основаниями теоретико-правового знания, исследуется в § 2 –
«Эпистемологические и онтологические критерии синтетической теории права в интерпрета-
ции Л. И. Петражицкого». Выражая общую тенденцию к номинальным определениям, преоблада-
ющую в современной логике, ученый обосновывает первичность в научном исследовании процедуры
определения понятия, что позволяет, путем указания на его существенный признак, определить логи-
ческое содержание понятия и его объем, т. е. класс обобщаемых в понятии предметов мышления, и
дедуктивно выстроить понятийную систему теории. При этом критерием «правильности» определе-
ния объема понятия права и соответственно синтетического характера правовой теории является вы-
деление в качестве существенного такого признака понятия права, который задает более широкую он-
тологию права по сравнению с узкими правовыми концепциями, дискредитируемыми ученым в каче-
стве односторонних и в этом смысле несинтетических. В диссертации обобщаются разработанные им
логические и связанные с ними онтологические критерии, которым должна удовлетворять синтетиче-
ская теория права, позволяющие отграничить последнюю от узких правовых концепций – с одной
27
стороны, и комбинационных определений понятия права – с другой (см. положение 7).
В § 3 – «Идея теоретико-правового синтеза Л. И. Петражицкого и синтетические модели в
русской философии права» – выдвинутая ученым идея теоретико-правового синтеза сопоставляется с
синтетическими моделями в русской философии права. В диссертации отмечается, что осознание од-
носторонности существующих теоретико-правовых конструкций и обоснование синтетической тео-
рии права традиционно связывают с именем А. С. Ященко, однако его синтетические опыты являлись
уже вторичными по отношению к идеям Л. И. Петражицкого; кроме того, предложенное А. С. Ященко
«методологическое» правило, предписывающее «обнять» частные определения понятия права «мно-
госторонним», является точной формулировкой комбинационного принципа построения определений,
а его собственное определение понятия права – наглядной иллюстрацией данного принципа. Анали-
зируя также плюралистическую теорию права Б. А. Кистяковского, диссертант приходит к выводу об
отсутствии оснований характеризовать его теорию как синтетическую, так как для достижения цели
«заключительного синтеза» ученый лишь рекомендует методы аналитического «расчленения» поня-
тия права. На основе анализа социологического учения о праве П. А. Сорокина, феноменологической
теории права Н. Н. Алексеева, интегрального правового учения Г. Д. Гурвича и др., диссертант делает
вывод о том, что интегральный, «синтетический», характер теории – это не вопрос формулирования
«многостороннего», или комбинационного, определения понятия права, а следовательно, характери-
стика той или иной теории права в качестве интегральной не может быть дана исключительно на ос-
новании анализа определения понятия права, но должна относиться ко всей системе логически взаи-
мосвязанных теоретических утверждений; точно так же и «одномерность» понятия права не должна
рассматриваться как основание для вывода об «одномерном» характере правовой теории. Разработан-
ные Л. И. Петражицким критерии синтетической теории права применяются в диссертации к анализу
правовых концепций, сложившихся в современной российской теории.
В главе 4 – «Эпистемологические основания теории права в интерпретации
Л. И. Петражицкого» – исследуются разработанные ученым логико-методологические основания
теории права, выявляются источники его эпистемологических идей, показывается их связь с основ-
ными направлениями социогуманитарного знания ХХ в. Такой ракурс исследования призван проде-
монстрировать, что предложенная Л. И. Петражицким интерпретация бытия права, радикально отли-
чавшаяся от его трактовок в классическом правопонимании, стала возможной благодаря не менее ра-
дикальному пересмотру ученым современных ему методов социально-гуманитарных наук, в частно-
сти теории права, и предпринятой им разработке новых оснований научной методологии, составив-
ших «корневую систему» его целостного философско-правового и социолого-правового учения.
Для корректного построения системы теоретического знания, полагает Л. И. Петражицкий, прин-
ципиальное значение приобретает проблема образования общих (классовых) понятий, в частности по-
нятия права. По мнению диссертанта, данная проблема связана с фундаментальными логическими и
онтологическими основаниями правовой теории, необходимо предполагающими ответы на вопросы о
том, (1) как соотносится теоретическое знание о праве с реальностью права и как она может быть ин-
терпретирована, (2) каковы условия истинности теоретических утверждений в социогуманитарных
науках и в частности в теории права, (3) как знание связано с языком, средствами которого оно пред-
ставлено? Таким образом, проблема конституирования понятия права есть вместе с тем проблема ин-
терпретации обозначаемой или конструируемой с его помощью реальности, а следовательно, тот или
иной вариант ее решения является выражением фундаментальных онтологических допущений теории
права. В § 1 – «Право как “идея”, как “фикция” и как “факт”: критический анализ естественно-
правовой и позитивистской интерпретаций понятия и бытия права» – данный тезис обосновы-
вается на основе анализа естественно-правовой и позитивистской интерпретаций понятия права.
Постановка Л. И. Петражицким проблемы образования общих понятий и предложенное ученым ее
28
решение могут быть прояснены с учетом ретроспективного анализа проблемы универсалий, обсужде-
ние которой еще в эпоху Средневековья создало фундаментальные философские традиции реализма и
номинализма, сохраняющиеся и в современной логике и философии, хотя и в существенно трансфор-
мированном виде. Как известно, реализм фундирован признанием нементального бытия идеальных
объектов – универсалий, что в последующих реконструкциях особенностей классического социогума-
нитарного знания было названо гипостазированием понятий и что Л. И. Петражицкий называл «наив-
ным проецированием» содержания сознания в трансцендентный по отношению к сознанию мир. По
мнению диссертанта, в истории правовой мысли реалистический подход к интерпретации общих по-
нятий представлен в классическом юснатурализме, что обусловило и соответствующую трактовку
естественного права как внеположной человеческому сознанию объективной идеальной сущности.
С точки зрения номинализма, признающего реальность бытия лишь единичных пространственно-
временных объектов, общие понятия имеют исключительно лингвистическую реальность в виде об-
щих терминов – «имен», вводимых для обозначения некоторого множества сходных предметов. От-
мечая, что для некоторых версий философского и юридического позитивизма характерна последова-
тельная номиналистическая позиция (И. Бентам), диссертант полагает, что корреляция между номи-
нализмом и юридическим позитивизмом не может быть проведена с достаточной последовательно-
стью в связи с тем, что представители классического юспозитивизма, как правило, отказывались при-
знать за общим понятием права исключительно лингвистическую реальность, и считали, что право
существует в виде доступного непосредственному наблюдению объекта, т. е. осуществляли то же ги-
постазирование общих понятий, но уже в пространство «внешнего» мира. Диссертант делает вывод о
том, что не будучи вполне последовательными в проведении номиналистической позиции в вопросе о
бытии права, они использовали понятийный инструментарий номинализма с целью доказать фиктив-
ный характер естественного права. Парадокс позитивистской критики, обращенной на понятие есте-
ственного права, состоял в том, что она часто соединялась с некритичной верой в реальность эмпири-
ческого бытия государства и создаваемого им позитивного права. Вместе с тем с последовательно но-
миналистической позиции, занимаемой юридическим позитивизмом в вопросе критики юснатурализ-
ма, вопрос о реальности бытия естественного и позитивного права должен решаться одинаковым об-
разом: ни то, ни другое не обладает эмпирической реальностью, и в этом смысле позитивное право
точно так же предстает «грандиозным ничто» (И. Бентам). Позитивное право не более эмпирично, чем
право естественное: никто из представителей юспозитивизма не был склонен сводить его к простой
совокупности знаков – текстам, так как их социальный смысл состоит отнюдь не в существовании в
качестве «вещей». Однако даже простейшие вопросы о том, почему они интерпретируются как име-
ющие смысл официальных текстов, обладающих юридической «силой», и в чем состоят основания
общезначимости такой интерпретации, с точки зрения классического юридического позитивизма
должны вообще исключаться из предмета научного исследования как безнадежно «метафизические».
Итак, в классическом юснатурализме понятие естественного права интерпретировалось реалисти-
чески – как объективная, существующая независимо от сознания человека, умопостигаемая сущность.
В классическом юридическом позитивизме понятие права в его соотношении с бытием права интер-
претировалось различно: во-первых, понятие права рассматривалось в качестве фикции, лингвистиче-
ской величины, не указывающей на какую-либо данную в опыте номиналистически трактуемую ре-
альность (И. Бентам, В. Д. Катков), и такую позицию следует признать последовательно номинали-
стической; во-вторых, оно представляло собой общий термин, указывающий на совокупность до-
ступных эмпирическому наблюдению данных опыта и применяющийся к результату их индуктивного
обобщения. При этом в качестве таких опытных данных выступали различного рода «факты», понятие
которых было включено в позитивистскую доктрину без попытки теоретической рефлексии. Таким
образом, в основе как естественно-правовых, так и позитивистских (за исключением бентамовской)
29
интерпретаций понятия права лежит общее предположение о том, что право обладает существовани-
ем, независимым от сознания человека – в виде умопостигаемой сущности, которую субъект лишь
«открывает», либо эмпирического факта, который он обнаруживает данным в мире пространства и
времени, подобно «вещи». Также общей чертой классических естественно-правовых и позитивист-
ских (небентамовских) концепций является то, что постигнутое разумом или индуктивно образован-
ное понятие права имеет референта соответственно в идеальном мире идей или в эмпирической ре-
альности. Исходя из этого, понятие права будет удовлетворительным настолько, насколько корректно
его определение будет указывать на соответствующий ему идеальный или эмпирический «объекты»,
существование которых не зависит от наших попыток их «открыть» или осуществить в отношении
них процедуры наблюдения. Идея независимой от субъекта и его языка объективной реальности явля-
ется основанием классической корреспондентной теории истины как «adaequatio rei et intellectus»: со-
ответствия «вещи» – права – и понятия о нем. Однако поскольку право не существует ни как «вещь»,
ни как умопостигаемая объективная сущность, установить условия истинности теоретических выска-
зываний о праве, с такой точки зрения, не представляется возможным. Позиция Л. И. Петражицкого,
подчеркивает диссертант, не может быть отождествлена ни с одной из представленных концепций.
В § 2 – «Индуктивная модель научной теории в позитивистской юриспруденции: критическая
интерпретация Л. И. Петражицкого» – представлен критический анализ Л. И. Петражицким ин-
дуктивной модели научной теории, которая предполагала образование общих понятий путем индук-
тивного обобщения опытных данных и предписывалась философским позитивизмом в качестве об-
щенаучного методологического стандарта. В диссертации отмечается, что ученый развивает критиче-
ские аргументы в адрес индуктивизма в то время, когда он рассматривался в качестве респектабель-
ной научно-исследовательской программы, на прочном фундаменте которой предполагалось воздвиг-
нуть здание социальных наук. На основе анализа методологических оснований современных ученому
позитивистских правовых теорий диссертант делает вывод о том, что присутствующие в них ссылки
на «наблюдение», «опыт» и «факты» выполняли функцию научной легитимации используемых ими
«метафизических» понятий («государственной воли», «социальной солидарности» и т. п.).
Диссертант аргументирует тезис о том, что Л. И. Петражицкий исходил из принципиальной несо-
измеримости теоретического и эмпирического знания, а следовательно, из логической невозможности
построения теории на основе индуктивного обобщения некоторой совокупности подвергнутых
наблюдению фактов. Реконструированные и обобщенные диссертантом критические аргументы
Л. И. Петражицкого в адрес индуктивной модели научного метода заслуживают внимания в связи с
тем, что они ставят под сомнение обоснованность хрестоматийной характеристики методологии уче-
ного как позитивистской: 1) с точки зрения ученого, никакое доступное наблюдению множество «hic
et nunc» данных предметов не образует логический класс, который в качестве предмета теории являет-
ся рационально сконструированным абстрактным объектом; 2) ученый полагает невозможным осу-
ществление процедуры наблюдения при отсутствии теории, задающей предметные границы области
эмпирического исследования; 3) он отказывает процедуре верификации в какой-либо эвристической
ценности на том основании, что она не способна генерировать новое знание, а также 4) подчеркивает
принципиальную познавательную ограниченность процедур эмпирического наблюдения, что при по-
пытке построения теоретического знания неизбежно приводит к логическим «скачкам». Таким обра-
зом, с точки зрения Л. И. Петражицкого, индуктивный метод, предполагающий предварительное эм-
пирическое наблюдение и последующую обобщающую абстракцию на основе замеченного сходства в
опытных данных, эпистемологически не эффективен в качестве метода построения системы теорети-
ко-правового знания. На основе сравнительного исследования диссертант также делает вывод о том,
что вероятным источником критики ученым процедуры обобщающей абстракции, предполагаемой
индуктивным методом, как и вообще тезиса о несоизмеримости теоретического и эмпирического зна-
30
ния, могли послужить критические аргументы Э. Гуссерля в адрес «эмпиристской теории абстрагиро-
вания». В совокупности с обоснованным выше тезисом о влиянии на науковедческие исследования
Л. И. Петражицкого идеи Э. Гуссерля о логическом единстве научного знания данный вывод позволил
диссертанту предположить, что возможности адекватной интерпретации логико-методологических
оснований его теории права открываются в контексте аналитико-феноменологической традиции,
представленной именами Г. Фреге, Ф. Брентано, А. Мейнонга и Э. Гуссерля.
Исследованию данной традиции в связи с концепцией общих понятий Л. И. Петражицкого посвя-
щен § 3 – «Право как “мыслимый объект”: онтологические допущения теории права
Л. И. Петражицкого в контексте аналитико-феноменологической традиции». В диссертации
отмечается, что при обосновании общих (классовых) понятий Л. И. Петражицкий дистанцируется как
от реалистической, так и от номиналистической их интерпретации. Процесс теоретического познания,
как его представляет ученый, должен начинаться с образования классового понятия, с помощью кото-
рого выделяется определенный класс явлений. Общее понятие, согласно его определению, есть «идея
всего того, что мыслимо как обладающее известными признаками», а все мыслимые объекты, соот-
ветствующие данной идее, образуют класс. Предлагаемое правоведом определение понятия класса как
мыслимого объекта, нетождественного эмпирическому, а потому конечному, множеству явлений, в
логике принято называть интенсиональным и рассматривать его в качестве логически более фунда-
ментального по сравнению с экстенсиональным его определением как эмпирически данной «hic et
nunc» совокупности выделенных по сходству предметов, обозначаемой соответствующим термином.
Если мыслимый объект, на который указывает классовое понятие, не дан в эмпирической действи-
тельности, и точно так же он не может быть обнаружен в мире идей, то закономерно предположить,
что единственный «локус» его бытия – это человеческое сознание, являвшееся тогда предметом ис-
следования дескриптивной психологии и формировавшейся в начале ХХ века феноменологии. Первая
получила развитие в трудах Ф. Брентано, оказавшего влияние не только на феноменологию, но и на
аналитическую философию, общей чертой которых является представление об имманентной данности
мира в определенных фиксирующих этот мир структурах – в языке и сознании. В диссертации отме-
чается, что Ф. Брентано проблематизировал классическое понятие объекта как трансцендентного по
отношению к сознанию, полагая, что мы имеем дело с потерявшим смысл словоупотреблением, и
вводит понятие интенционального объекта как представленного в сознании и освобожденного от во-
проса о его «действительном существовании». Используя брентановское понятие интенциальности,
его ученики Э. Гуссерль и А. Мейнонг (на труды которого, в числе других работ представителей ав-
стрийской школы психологии, ссылался Л. И. Петражицкий) разработали онтологически толерантную
концепцию интенциональных объектов. Так, Э. Гуссерль подчеркивал, что постановка и решение
«метафизического» вопроса о способе существовании объекта за пределами сознания ничего не до-
бавляет к знанию об объекте. В диссертации аргументируется тезис о том, что наиболее вероятным
источником разработанной Л. И. Петражицким концепции классов как мыслимых объектов, консти-
туируемых посредством общего понятия (идеи), могла послужить концепция идеирующей абстракции
Э. Гуссерля, которая была противопоставлена философом эмпиристской теории абстрагирования.
На основе проведенного сравнительного исследования диссертант полагает возможным выделить
несколько аспектов сходства эпистемологических идей Л. И. Петражицкого как в целом с аналитико-
феноменологической традицией, так и в особенности с аналитической феноменологией Э. Гуссерля.
(1) Это общее представление о том, что предметом познания является не «внешний» мир, но сознание
субъекта. (2) С концепцией интенциональных объектов как объектов, представленных в сознании и
освобожденных от вопроса об их корреляции с эмпирически существующими объектами, имеет па-
раллели тезис Л. И. Петражицкого о том, что понятиям юриспруденции не следует искать соответ-
ствий во «внешнем» мире, так как за пределами человеческого сознания им не соответствует никакой
31
реальности. Данные понятия и соответствующие им мыслимые объекты существуют исключительно
как элементы переживаемого субъектом нормативного суждения. (3) И Э. Гуссерль, и
Л. И. Петражицкий в качестве необходимого условия теоретического знания допускали ментальное
существование общих объектов (классов) и соответствующих им общих понятий. (4) Они также исхо-
дили из того, что объем общего понятия задается самим понятием, а соответствующий ему класс есть
мыслимый объект, несводимый к эмпирической совокупности членов класса; и др.
Эпистемологическая позиция, исключавшая возможность и необходимость соотнесения мыслимых
объектов с какой-либо трансцендентной по отношению к сознанию, неязыковой и нементальной, ре-
альностью, тем самым проблематизировала классическую корреспондентную теорию истины. Прин-
ципиальная позиция Л. И. Петражицкого состояла в том, что используемые в нормативных суждениях
правовые понятия не могут быть обнаружены в эмпирической реальности, находящейся за пределами
сознания субъекта, однако отсутствие такой предметной отнесенности не лишает данные суждения
смысла. По мнению диссертанта, в «Логических исследованиях» Э. Гуссерля ученый нашел логиче-
скую концепцию, которая в наибольшей степени удовлетворяла онтологическим допущениям его тео-
рии права (см. положение 8). Рассматривая позитивистское деление права «по признаку существова-
ния или не-существования» на два подкласса – позитивное (полагаемое эмпирически существующим)
и естественное (рассматриваемое как эмпирически несуществующее) как пример «логической несооб-
разности», Л. И. Петражицкий тем самым указывает на то, что признак эмпирического существования
или не-существования какого-либо объекта мысли не рассматривается им в качестве его логически
значимой характеристики. Это является еще одним аргументом в пользу гипотезы диссертанта о том,
что ученый интерпретирует мыслимые объекты в русле аналитико-феноменологической традиции.
Проблема интерпретации классов и классовых понятий оказывается необходимым образом связан-
ной с вопросом о критериях «отбора» мыслимых объектов в качестве объектов научного исследова-
ния. Для ученого таким критерием был принцип адекватности теории, который рассматривается в
§ 4 – «Принцип адекватности научной теории и проблема истинности теоретических утвер-
ждений в социальных науках». Данное правило научной методологии состоит в том, что при образо-
вании теорий следует заботиться об их адекватности в смысле отнесения теоретических утверждений
к «надлежащим», достаточно обширным классам объектов. Реконструируя определение понятия адек-
ватной теории, диссертант делает вывод о том, что концепция синтетического построения теории пра-
ва была преобразована Л. И. Петражицким в концепцию адекватности научных теорий: адекватные
теории суть теории, основанные на необходимой логической и причинной связи теоретических
утверждений со специфическим отличием (differentia specifica) класса, которое мыслится как необхо-
димо присущее данному классу и только ему. Принцип адекватности, или соразмерности, логического
субъекта и предиката, задает, таким образом, область истинности теоретических высказываний. Об-
ращая внимание на то, что Л. И. Петражицкий, формулируя принципы построения адекватной теории,
не выдвигает требования ее эмпирической верификации, более того, подчеркивает принципиальное
«несовпадение теоретических истин и конкретных объектов наблюдения», диссертант делает вывод о
том, что представления об истинности теоретических утверждений, из которых исходил ученый, мо-
гут быть идентифицированы с когерентной теорией истины (см. положение 9). Сделанное предполо-
жение можно подтвердить, в частности, на основе анализа выдвинутых ученым критических аргумен-
тов в адрес этатистской теории права, которая рассматривалась им как неадекватная теория именно
вследствие несоответствия критерию внутренней согласованности теоретических утверждений, пред-
полагаемому когерентной концепцией истины: с одной стороны, ее теоретические утверждения отно-
сятся только к части адекватного класса, а именно к официальному позитивному – внутригосудар-
ственному – праву, с другой стороны, в той степени, в какой эта теория притязает на охват таким по-
нятием и международного права, ее тезисы отнесены к слишком обширному классу, неадекватному
32
данному понятию. В диссертации рассматривается использование принципа адекватности в социоло-
гии П. А. Сорокина, а также в теоретических системах ученых, принадлежавших к Львовско-
Варшавской школе, – в формальной онтологии Ст. Лесьневского и праксеологии Т. Котарбиньского.
В § 5 – «Проблема связи научного знания, языка и реальности. Критический анализ эссенциа-
листского языка юриспруденции» – проблема интерпретации общих понятий и построения адекват-
ных теорий рассматривается в контексте поставленной в аналитической философии проблемы связи
теоретического знания, языка и реальности. Диссертант отмечает, что замысел Л. И. Петражицкого
состоял в том, чтобы «очистить» слово «право» как теоретический, научный термин от тех коннота-
ций, которые он приобрел в профессионально-юридическом языке. Подчеркивая, что значение слова
«право» задается различными контекстами его употребления, ученый полагает, что именно анализ
фактов словоупотребления позволяет выявить значение понятия, разделяемое той или иной социаль-
ной группой, так как в языке отражается в виде «лингвистических отложений» накопленный в процес-
се социопсихического приспособления социально-правовой опыт. Реконструируя позицию
Л. И. Петражицкого, диссертант аргументирует тезис о том, что, с точки зрения ученого, основные
понятия юриспруденции представляют собой принятые юридическим сообществом языковые конвен-
ции, практика употребления которых свидетельствует о нерефлексивной уверенности юристов в
«объективном» существовании реальности, обозначаемой соответствующими понятиями. По его мне-
нию, господство в юриспруденции «наивно-проекционной точки зрения» объясняет ее «тягу» к эссен-
циалистским определениям, обусловливающим метафоричность юридического языка.
Полагая, что подчинение профессиональным лингвистическим привычкам при образовании общих
понятий юриспруденции является одним из источников неадекватных теорий, Л. И. Петражицкий от-
дает очевидное предпочтение «общенародному языку». Однако какое-либо удачное понятие, добытое
в виде «подарка бессознательно мудрого языка», для достижения его «полной научности» необходимо
подвергнуть повторному акту уже «научно-методического» производства. С точки зрения ученого
единственная возможность отвлечься от прагматики языка с его многозначностью и психологически-
ми ассоциациями, не способствующими научному описанию реальности, – разделить проблему обра-
зования общих понятий науки и проблему словесного обозначения этих понятий. Только понятие
адекватного класса, относительно которого может быть построена адекватная теория, полагает он, яв-
ляется «достойным крещения особым именем» – либо вновь образованным либо уже существующим
в той или иной «лингвистической сфере». Однако данное имя, «очищенное» от тех коннотаций, кото-
рое оно приобрело в практике его использования, представляет собой уже новую самостоятельную
лингвистическую величину – научный термин. По мнению диссертанта, описываемый
Л. И. Петражицким процесс образования классов и соответствующих им классовых понятий, завер-
шающийся актом их терминологического наименования, может быть соотнесен с процедурой экспли-
кации понятия Р. Карнапа, которая представляет собой исходную для теоретического познания проце-
дуру рефлексии над смыслом и значением представлений обыденного сознания. Диссертант делает
вывод о том, что в рассматриваемом аспекте логические исследования Л. И. Петражицкого обнаружи-
вают черты сходства, с одной стороны, с лингвистическим философией, акцентировавшей внимание
на прагматических аспектах обыденного языка, с другой стороны, – с направлением логического ана-
лиза научного языка (см. положение 10). Последовательно критикуя правовые концепции, исходящие
из некоего предсуществующего мира объектов или антропоморфизированных ментальных сущностей
индивида в качестве генетических источников права, Л. И. Петражицкий предлагает прежде всего об-
ратиться к переживающему соответствующие эмоциональные акты субъекту.
В § 6 – «Право как “психический факт”: методологические основания теории права
Л. И. Петражицкого и проблема их идентификации с позитивистской традицией науки» – дис-
сертант подвергает критическому анализу хрестоматийное представление о позитивистском характере
33
методологических оснований теории права ученого, в частности, полагая, что оно не позволяет объяс-
нить критику им натуралистической традиции в социальных науках, различных направлений юриди-
ческого позитивизма, а также выдвинутое им требование возрождения естественного права и др. Кро-
ме того, главный мировоззренческий и вместе с тем методологический посыл Л. И. Петражицкого со-
стоял в том, что право имеет «духовную природу» и этический смысл, а потому не может быть иссле-
довано в соответствии с ориентированными на естествознание методологическими стандартами пози-
тивизма. По мнению диссертанта, главной причиной характеристики его теории права как основанной
на методологии позитивизма является ее интерпретация в контексте классической науки с ее ограни-
ченным набором методологических подходов – априорно-рационалистического, метафизического,
представленного школой естественного права, и эмпирического, монополизированного позитивиз-
мом. Соответственно эмпирико-позитивистский подход в классической науке рассматривается как
единственная методологическая альтернатива метафизике естественного права. Анализируя критиче-
ские аргументы, выдвинутые представителями школы возрожденного естественного права, диссер-
тант показывает, что их методологическое мышление ограничивалось дихотомией – либо рассматри-
вать бытие права как причастное «горней сфере умозрения» (Е. Н. Трубецкой), либо методологически
ошибочно помещать его в эмпирический мир, что, по их мнению, и было сделано Л. И. Петражицким.
Однако, подчеркивает диссертант, ученый расходится с обоими направлениями в понимании реально-
сти права, которое, с его точки зрения, не есть явление «эмпирического или метафизического мира».
Л. И. Петражицкий адресует существующим трактовкам права тот же критический аргумент, кото-
рый представитель феноменологии права А. Райнах впоследствии предъявлял всем нефеноменологи-
ческим подходам: их объединяет общая исследовательская задача – установить генетическую связь
права с государством, обществом, народным духом и т. п. как «правополагающими факторами», что,
однако, с его точки зрения, не позволяет уяснить собственную «сущность» права. Ученый исходил из
того, что право существует не вследствие его «порожденности» государством, обществом или духом
народа, но представляет собой особого рода эмоциональное переживание, которое подлежит исследо-
ванию при помощи интроспективного метода как наиболее соответствующего, по его мнению, «ду-
ховной природе» права, позволяющего исследовать внутренний опыт переживания правовых эмоций
и описать их инвариантную императивно-атрибутивную структуру. Рекомендуемый
Л. И. Петражицким метод интроспекции – основной метод психологической науки рубежа XIX-
ХХ вв.: его использовали столь разные по своим философским ориентациям психологи, как основопо-
ложник прагматизма У. Джемс, позитивист Дж. Ст. Милль, учитель Э. Гуссерля Ф. Брентано и др. Ар-
гументируя тезис о том, что ученый весьма близко подошел к феноменологической методологии, дис-
сертант вместе с тем отмечает ограниченность познавательных ресурсов интроспективного метода,
использование которого не адекватно цели достижения феноменологической «очевидности» знания.
Разработанные Л. И. Петражицким эпистемологические основания теории права обусловили ин-
терпретацию ученым правовой реальности как имеющей конституированный характер. Проблема то-
го, каким образом, в его представлении, конституируется правопорядок, что необходимо предполагает
ответ на вопрос о том, каковы основания «обязывающей силы» права, исследуется в главе 5 – «Про-
цесс конституирования правовой реальности в интерпретации Л. И. Петражицкого».
В § 1 – «Стилевые особенности классического правопонимания: “деконструкция”
Л. И. Петражицкого» – рассматривается осуществленная Л. И. Петражицким последовательная «де-
конструкция» наиболее характерных черт теоретико-правового знания, сформировавшихся под опре-
деляющим влиянием номотетической традиции, главным из которых, по мнению ученого, является
объективация права и его «элементов» (правовых норм, субъективных прав и правовых обязанностей
и др.), что, подчеркивает он, обусловлено прежде всего несоответствием «духовной природе» права
традиционно применяемых методов его исследования. В результате объективирующей интерпретации
34
праву приписываются пространственные характеристики (при определении права как инструмента
разграничения интересов), количественные характеристики (свойственные определениям права как
меры свободы) и даже физические свойства «принудительной силы». Л. И. Петражицкий выделяет три
типа концепций, способствующих появлению «наивно-фантастических конструкций» в теории права:
1) наивно-реалистические, отождествляющие ментальное бытие права с материальной реальностью;
2) наивно-нигилистические, отрицающие реальность какого-либо правового явления из-за невозмож-
ности обнаружить его в «пространстве» внешнего мира; 3) наивно-конструктивистские, заключаю-
щиеся в искусственном конструировании несуществующих феноменов правовой реальности.
В интерпретации бытия правовой нормы обнаруживается наивно-реалистический подход, след-
ствием которого является: 1) отождествление бытия правовой нормы с нормативным фактом, т. е. с
происходящим во времени и пространстве актом поведения, вызывающим в психике субъектов импе-
ративно-атрибутивные переживания, связанные с представлением этого факта; 2) отождествление бы-
тия правовой нормы со знаковым комплексом – «чернильными пятнами на бумаге» – как «свидетель-
ством» нормативных фактов. В трактовке бытия правового отношения также обнаруживается наивно-
реалистический подход, «овеществляющий» правовую связь между субъектами права и правовой обя-
занности, и как следствие этого локализующий ее в пространстве. Дальнейшая «фантастическая про-
дукция», порождаемая господствующим учением о правовом отношении, состоит в «овеществлении,
материализации» правовой обязанности и субъективного права; учение же об объектах правового от-
ношения, по мнению Л. И. Петражицкого, вообще имеет «физикальный» и «натуралистический» ха-
рактер. Ученый критикует также объективистское представление о юридических фактах, в соответ-
ствии с которым они рассматриваются как «нечто объективно существующее», в то время как факты
не существуют изолированно от конструируемого субъектами их смысла. В учении же о субъектах
права присутствуют все три типа правовых концепций, конструирующих «фантастический» мир тео-
рии права: наивно-реалистический характер имеют концепции, занятые поисками в пространстве «те-
ла» субъекта права; наивно-нигилистический – отрицающие существование некоторых субъектов пра-
ва из-за невозможности обнаружить соответствующей реальности во «внешнем» мире (Бог, святые,
дьявол, души усопших и другие субъекты древнего и средневекового права, а также юридические ли-
ца в интерпретации фикционной теории); наивно-конструктивистский – конструирующие различные
«фантастические существа» («социальные организмы» О. Гирке, «государственная воля» и т. п.).
Выделяя черты сходства предпринятой ученым «деконструкции» натуралистической традиции в
теории права и антиметафизического подхода, характерного для скандинавского правового реализма
(см. положение 11), диссертант подчеркивает, что данное направление сближается с «психологиче-
ской» теорией права в той степени, в какой его представители полагали, что понятия юриспруденции
являются терминами, не имеющими референта в эмпирической действительности, однако по отноше-
нию к критическому анализу Л. И. Петражицкого их критика имела вторичный характер.
Разработанная Л. И. Петражицким концепция «обязывающей силы» права имела отчетливо выра-
женный антипозитивистский характер, что делает необходимым для наиболее адекватной ее рекон-
струкции исследовать основные критические аргументы ученого, обращенные к трактовке оснований
действительности и действенности права в юридическом позитивизме (§ 2). Аргумент
Л. И. Петражицкого о тавтологии в классическом этатистском определении понятия права рассматри-
вается в § 2. 1 в связи с проблемой основной нормы как основания действительности права в юспози-
тивизме. В диссертации отмечается, что юридический позитивизм, исходящий из так называемого
разделительного тезиса, согласно которому понятию права должно быть дано определение, не вклю-
чающее в себя моральных элементов, не предполагал, в отличие от юснатурализма, какого-либо ме-
таюридического (этического) обоснования правопорядка. Этатистское определение понятие права не
могло быть рассмотрено как тавтологическое до тех пор, пока сохраняло научную легитимность поня-
35
тие суверена, используемое в классическом «командном» определении Дж. Остина. Смысл идеи суве-
рена состоял в том, что суверену, для того «чтобы создать право, нет нужды иметь право» (К. Шмитт),
т. е. его власть как социальный факт была предельным основанием действительности создаваемого
сувереном права. Только в юридическом позитивизме ХХ в., в особенности под влиянием работ
Г. Кельзена о необходимости разграничения юридического и социологического понятия государства,
было осознано, что отсылка к социальному факту власти как основанию действительности права име-
ет такой же метаюридический характер, как и апелляция к морали в юснатурализме.
Теоретико-правовые взгляды Л. И. Петражицкого соответствовали основной тенденции в филосо-
фии права начала ХХ в.: дискредитировать идею суверена, редуцировать понятие государства к поня-
тию правопорядка, а понятие государственного суверенитета заменить понятием «суверенитета пра-
ва». С отказом от идеи суверена в качестве власти, фундирующей правопорядок, и признанием госу-
дарства правовым явлением этатистское определение понятия права приобретало тавтологический
характер, на что обратил внимание ученый, указав на присутствующий в данном определении логиче-
ский круг. С целью его преодоления в юридическом позитивизме ХХ в. вводится понятие основной
нормы, что выражает общую тенденцию – пересмотреть фундаментальные основания правовой си-
стемы, т. е. заменить идею власти персонифицированного суверена «безличной значимостью безлич-
ной нормы» (К. Шмитт). Вариантами решения проблемы основной нормы, как известно, стали две
теоретические модели действительности права: аналитическая модель Г. Кельзена, в которой дей-
ствительность норм правопорядка определяется отношением к мыслимой основной норме, и эмпири-
ческая модель Г. Харта, в которой сам факт существования правопорядка свидетельствует об эффек-
тивно функционирующем в его границах правиле признания, используемом субъектами правовой си-
стемы для идентификации других правил данной системы в качестве юридически действительных.
В диссертации отмечается, что если эмпирическая интерпретация основной нормы не располагает
объяснением перехода от сущего к должному, то аналитическая трактовка оказывается неспособной
объяснить переход от должного к сущему – от действительности нормы к ее действенности, что при-
водит к теоретическому игнорированию проблемы социального действия права. Хотя данный упрек
может быть отведен при помощи позитивистского тезиса о том, что постановка и решение данной
проблемы не входят в предмет юриспруденции и подлежат обсуждению в рамках социологии права,
однако при таком варианте реагирования на проблему юриспруденция или вынуждена принять тезис
о некоей «предустановленной гармонии» между рационально сконструированным миром должного и
загадочным образом формирующейся на его основе юридической практикой как областью сущего,
или подобно представителям скандинавского правового реализма сравнивать способность правоуста-
навливающего акта вызывать изменения в социальной действительности с «магической» или «сверхъ-
естественной» силой. В связи с этим разработанная Л. И. Петражицким аксиологическая теория моти-
вации поведения, объясняющая обусловленный культурой социопсихический «механизм» конституи-
рования правовой реальности, представляется одной из возможных теоретических альтернатив.
В § 2. 2 рассматривается аргумент Л. И. Петражицкого о бесконечном регрессе санкций, к которо-
му впоследствии обращались Г. Кельзен, К. Оливекрона, а также Г. Харт в рамках полемики с
А. Россом в связи с проблемой самореференции в праве. В англоязычную научную литературу дан-
ный аргумент вводит Н. С. Тимашев (1939), пытаясь, однако, его опровергнуть; К. Оливекрона (1948),
возражая ему, делает вывод о том, что «аргумент Петражицкого не может быть отброшен», так как
«обязывающая сила» правовых норм не может быть определена через правила, предписывающие
санкции. Аргумент Л. И. Петражицкого комментирует Г. Кельзен в «Общей теории права и государ-
ства» (1949) в главе с характерным названием «Бесконечная серия санкций». Соглашаясь с данным
аргументом, Г. Кельзен вместе с тем предлагает решение обозначенной Л. И. Петражицким проблемы:
полагая, что серия устанавливающих санкции правовых норм не может продолжаться бесконечно,
36
Г. Кельзен замыкает ее последней нормой серии, санкция которой не устанавливает правовую обязан-
ность, т. е. за неприменение данной санкции далее уже не следует санкция. Однако, по мнению дис-
сертанта, в решении, предложенном Г. Кельзеном, вновь возникает «тень» устраненного из позити-
вистских конструкций «суверена» – органа, который хотя и «должен» применить санкцию, но, так как
понятие долженствования для ученого не совпадает с понятием правовой обязанности, «может быть, а
может и не быть юридически обязан это сделать». Кроме того, полагает диссертант, из кельзеновского
решения проблемы бесконечного регресса санкций следует невольное подтверждение тезиса его оп-
понента К. Шмитта о том, что правопорядок всегда покоится не на безличной норме, но на «реше-
нии», в том числе на решении применить или не применить санкцию, и выбор соответствующего ре-
шения оказывается не предопределенным всецело нормами права.
Упоминание аргумента Л. И. Петражицкого в работе Г. Кельзена ввело его в широкий научный
оборот, в частности, привлекло внимание Г. Харта, который также рассматривает аргумент ученого о
бесконечной серии санкций в качестве «корректного». Вместе с тем он полагает, что, прежде чем от-
вергнуть теорию, подобную теории Дж. Остина, как логически абсурдную, необходимо попытаться
сформулировать требование того, чтобы каждое правило было снабжено санкцией за его нарушение, в
форме, которая не влечет бесконечного регресса, и видит решение проблемы бесконечного регресса
санкций в допущении частично самореферентных норм. В диссертации отмечается, что обсуждаемая
Г. Хартом и А. Россом проблема самореферентных правил также ставилась Л. И. Петражицким. Вме-
сте с тем для ответа на вопрос об основаниях легитимности конституционных законов и законода-
тельства в целом ученый считает необходимым принять во внимание тот несомненный, по его мне-
нию, факт, что подчас юридически действительные законы не получают никакого социального дей-
ствия. С учетом данного обстоятельства он полагает, что следует отказаться от придания решающего
значения формальным критериям юридической действительности закона и перенести центр тяжести
учения о «законном праве» в область изучения его социопсихического действия в системе культуры.
В § 3 – «Конституированный характер правовой реальности: нормативно-ценностные и со-
циокультурные основания правопорядка в интерпретации Л. И. Петражицкого», обращаясь к
анализу понятия самодовлеющей, или нормативной, мотивации, диссертант делает вывод о том, что
она может быть рассмотрена в качестве нормативно-ценностного основания «обязывающей силы»
права, которой, как полагал ученый, обладает само эмоциональное переживание субъектом самодо-
влеющей ценности типа должного поведения (акционного представления, сопровождающего право-
вую эмоцию); нормативный смысл правового переживания выражается в том, что оно мотивирует
субъекта к реализации должного в поведении, которое тем самым предстает ценностно обусловлен-
ным. Таким образом, само сознание правовой обязанности есть необходимый и достаточный мотив ее
исполнения безотносительно к возможным неблагоприятным последствиям ее неисполнения, пред-
ставления которых наряду с представлениями выгод ученый рассматривает в качестве вспомогатель-
ной мотивации и отграничивает ее от основной – нормативной, «специфически-правовой».
Диссертант отмечает, что настойчивость Л. И. Петражицкого в обосновании тезиса о том, что нор-
мы права представляют собой лишь эмоциональные фантазмы, заслонила от исследователей второй
смысл понятия правовой нормы, присутствующий в теории права ученого. Норма права рассматрива-
ется им как содержание нормативного суждения, интерпретируемого им в качестве эмоционального
акта, диспозицию которого он называет «нормативным убеждением». Специфической особенностью
нормативных суждений является то, что они, во-первых, отвергают или одобряют определенный тип
поведения «не как средство для известной цели, а само по себе», во-вторых, мотивационно обуслов-
ливают поведение субъекта. Таким образом, под термином «правовая эмоция» скрывается понятие
правовой нормы, – не как эмоциональной проекции, но как «реального» психического явления – акту-
ального переживания ценности должного, мотивирующего к его реализации в поведении.
37
По мнению диссертанта, интерпретация ученым нормативно-ценностных оснований «обязываю-
щей силы» права не объясняет того, как возможен правопорядок или, иначе – как возможна корреля-
ция индивидуальных императивно-атрибутивных эмоций, мотивирующих субъектов к координиро-
ванному поведению? Вместе с тем Л. И. Петражицкий полагал, что такая корреляция является суще-
ственным и необходимым фактором социального порядка. Для ответа на поставленный вопрос дис-
сертант полагает необходимым обратиться к понятию нормативных фактов, которые рассматриваются
ученым как представляемые субъектом в качестве имевших место во времени и пространстве дей-
ствия, высказывания и т. п. субъектов (законодателей, судей, религиозных авторитетов и др.), вызы-
вающие в сознании индивида императивно-атрибутивные эмоции. Правовые переживания, содержа-
щие представления нормативных фактов как оснований обязательности, образуют позитивное право.
В связи с этим диссертант отмечает противоречие, присутствующее в теории Л. И. Перажицкого: с
одной стороны, «обязывающая сила» права объясняется ученым исключительно свойствами самих
правовых эмоций, с другой стороны, требуется представление нормативных фактов как внешних по
отношению к сознанию субъекта явлений в качестве «оснований обязательности» позитивного права.
Диссертант делает вывод о том, что в теории ученого можно обнаружить предпосылки для преодо-
ления данного противоречия, если принять во внимание ту социокультурную перспективу эволюции
права «в сторону общего блага», которая являлась мировоззренческим фундаментом его правовой
теории. Далеко не все факты могут являться общезначимым основанием субъективных прав и право-
вых обязанностей, а следовательно, как не создающие «социальную координацию поведения», не мо-
гут служить этическому прогрессу. Ученый, таким образом, исходил из презумпции об осуществляе-
мом в процессе социопсихического приспособления социальном отборе фактов, могущих быть интер-
претированными как имеющие нормативный смысл. Его анализ различных видов позитивного права
всегда содержит оценку их сравнительной ценности с точки зрения их содействия прогрессу этиче-
ской культуры. Следует также принять во внимание то притязание на общезначимость оснований
субъективных прав и правовых обязанностей, которое, с точки зрения ученого, составляет существен-
ную особенность правовых эмоций и которое он называл унификационной тенденцией, свойственной
правовой психике в связи с процессами социокультурного приспособления и состоящей в «выработке
и признании единого шаблона общих норм». Способность нормативного факта вызывать правовые
эмоции определяется, таким образом, легитимацией социального факта в качестве нормативного.
Легитимированный нормативный факт выступает в качестве общезначимого источника тех моде-
лей поведения, представления которых в сознании субъекта «сами по себе» вызывают импульсы к их
осуществлению вследствие усмотрения в них ценности. При этом ценность представляемой модели
поведения, мотивирующая к ее осуществлению, переживается субъектом в неразрывном единстве с
ценностью установившего ее нормативного факта – «веления» законодателя, решения судьи и т. д.,
которые в конкретной правовой культуре образуют определяемую их различным ценностным значе-
нием иерархию как conditio sine qua non правопорядка. Очевидно, что за пределами социокультурного
контекста, контекста правопорядка ценность той или иной модели поведения и нормативного факта
принципиально не определимы, если только не мыслить их в метафизических категориях естествен-
ного права. Иначе говоря, модель поведения, которая в качестве содержания акционного представле-
ния переживается в качестве самодовлеющей ценности, безусловно мотивирующей субъекта к опре-
деленному поведению, не является анонимной, не существует в отрыве от источника ее установле-
ния – социально легитимированного нормативного факта, включенного в общую иерархию таких
фактов. Вывод диссертанта состоит в том, что Л. И. Петражицкий, вопреки субъективистским предпо-
сылкам своей теории, исходит из презумпции существования легитимного правопорядка, в «грани-
цах» которого только и возможна общность понимания смысла нормативных фактов и конституируе-
мых на их основе взаимных субъективных прав и правовых обязанностей (см. положение 12).
38
В диссертации представлен сравнительный анализ концепции нормативности Л. И. Петражицкого
и теории современного итальянского правоведа Э. Паттаро (см. положение 13), позволяющий сделать
вывод о том сформировавшееся под влиянием аналитической феноменологии Э. Гуссерля представ-
ление Л. И. Петражицкого о конструктивной активности сознания позволило ученому воздержаться
от веры в «объективную» реальность права как исчерпывающую его онтологический статус и интер-
претировать ее как имеющую конституированный характер.
Глава 6 – «Процессы социокультурной эволюции права в интерпретации Л. И. Петражиц-
кого» – посвящена исследованию вопросов, которые, согласно замыслу ученого, должны входить в
предмет социологии права. Вместе с тем их раскрытие невозможно без реконструкции понятия соци-
альной реальности, из которого исходил ученый. В § 1 – «Реификация и дегуманизация социальной
реальности в классическом социальном знании: критический анализ Л. И. Петражицкого» – рас-
сматривается критический анализ ученым современных ему трактовок социальной реальности.
Л. И. Петражицкий, обозначая критическое отношение к трем школам классической социологии – ор-
ганической социологии, социал-дарвинизму и марксистской социологии, избирает главным предме-
том своего критического анализа органическую школу, представители которой довершили иницииро-
ванный О. Контом и Г. Спенсером процесс «овеществления» социальной реальности, определяя чело-
веческое общество как «реальное существо» или «социальное тело», доступное изучению при помощи
эмпирических методов. В диссертации отмечается, что данный комплекс идей позитивистской социо-
логии идентифицируется как «социологический реализм» – тип социологических представлений, в
рамках которого в качестве «носителей» социальной реальности рассматриваются над- или сверхин-
дивидуальные целостности, несводимые к взаимодействиям отдельных индивидов.
Реконструкция основных аспектов критики Л. И. Петражицким социологических концепций, кото-
рые можно обобщенно охарактеризовать как реалистические, позволила сформулировать несколько
выводов, в частности: 1) фиксируя влияние естественнонаучной методологии на современное ему со-
циальное знание, ученый акцентирует внимание на ошибочности интерпретации социальной реально-
сти как находящейся в пространстве «внешнего» мира некоторой «сущности», мыслимой по аналогии
с «личностью», «организмом» или «вещью»; 2) главным основанием его критического отношения к
реалистическим концепциям в социологии являлась осуществленные ими реификация и дегуманиза-
ция социального мира, выразившиеся в теоретическом игнорировании непосредственных «агентов»
социального действия – их мотивов, целей и ценностей. Не отождествляя собственную социологиче-
скую позицию ни с одной из концепций классической социологии, ученый предчувствовал тенденцию
радикального изменения образа социального мира, каким он сформировался в классической социаль-
ной науке, и в известной степени стал выразителем данной тенденции, состоявшей, по мнению
Г. Д. Гурвича, в осознании пределов причинно-следственного объяснения в социологии и концентра-
ции внимания на интерпретации смысла социальных явлений.
В § 2 – «Учение Л. И. Петражицкого о мотивах поведения: проясняющий контекст “понима-
ющей социологии” М. Вебера и феноменологической социологии А. Шюца» – диссертант, отмечая
несколько аспектов концептуальной близости идей М. Вебера и Л. И. Петражицкого (разделявшиеся
ими тезис свободы от оценочных суждений в социальных науках, а также установка на разграничение
социологического и юридического анализа и др.), полагает возможным сделать вывод об общем под-
ходе ученых к интерпретации социальной реальности: и М. Вебер, и Л. И. Петражицкий исходили из
того, что исходной единицей социологического анализа не может являться какая-либо реалистически
интерпретируемая социальная тотальность. Их позиция, полагает диссертант, соответствует социоло-
гическому концептуализму, так как «социальные реальности» рассматриваются учеными как суще-
ствующие в сознании представления, на которые субъекты ориентируют свое поведение. Для
М. Вебера предметом социологического исследования являлось введенное им в научный оборот поня-
39
тие мотивационно обусловленного социального действия как сознательно ориентированного на пове-
дение других людей; для Л. И. Петражицкого предмет социологии права – это эволюционные процес-
сы правовой мотивации и обусловленное ими координированное поведение, т. е. соотнесенное пове-
дение управомоченных и правообязанных субъектов. Диссертант подчеркивает, что установка учено-
го на исследование мотивов правового поведения может быть представлена как преследующая цель
интерпретации смысла такого мотивационно обусловленного поведения, точно так же, как и для
М. Вебера задача социологии как науки о поведении заключается в интерпретирующем понимании
осмысленно ориентированных, мотивированных действий. Сопоставление теории мотивации
Л. И. Петражицкого с методологическими принципами социологического исследования М. Вебера
позволяет сделать вывод о том, что изучение мотивов поведения отнюдь не свидетельствует о психо-
логическом характере такого исследования, но является необходимой составной частью социологиче-
ского метода. Признавая мотивационную обусловленность существенным признаком социального по-
ведения, оба ученых обращаются к анализу типов мотивации, сравнение которых позволило диссер-
танту сделать вывод о том, что выделяемые Л. И. Петражицким типы мотивации – телеологическая и
самодовлеющая – соотносятся с целерациональным (в основе которой лежит ожидание определенного
поведения других людей и использование этого ожидания в качестве средств для достижения рацио-
нально поставленной цели) и ценностно-рациональным (основанным на вере в безусловную самодо-
влеющую ценность определенного поведения) типами мотивации в социологии М. Вебера.
В диссертации также демонстрируется возможность интерпретации учения Л. И. Петражицкого о
мотивах социального поведения в контексте феноменологической социологии А. Шюца, который рас-
сматривал социальные отношения как данную в «персоналистической интерпретации» «интерсубъек-
тивную связь мотивов» («мотивационное взаимодействие»), а саму мотивацию – как «основной закон
духовной жизни», позволяющий рассматривать «духовное Я Другого» как «подчиненное законам мо-
тивации». Выделяемые Л. И. Петражицким телеологическая и объектная мотивации соотносятся с
выделяемыми А. Шюцем «для-того-чтобы» и «потому-что» мотивами как типичными «комплекса-
ми смыслов» поведения. Социальный мир в интерпретации А. Шюца предстает, таким образом, как
мир интерсубъективно значимых типичных мотивов – смыслов поведения; точно так же правопорядок
в теории Л. И. Петражицкого может быть интерпретирован как конституируемый на основе общности
понимания смысла субъективных прав и правовых обязанностей как типичных мотивов поведения
людей, типизированных в качестве субъектов прав и обязанностей.
Рассматриваемые в § 3 тенденции социокультурной эволюции права интерпретируются
Л. И. Петражицким как эволюционные изменения в процессах мотивации поведения. Идеей, вдохно-
вившей философско-правовой замысел ученого, являлось представление о праве как о психосоцио-
культурном явлении, существование которого является выражением недостаточного социопсихиче-
ского приспособления человека и которое вместе с тем представляет собой наиболее эффективный, по
сравнению с иными мотивационными системами, «инструмент» такого приспособления. Таким обра-
зом, главной тенденцией социокультурной эволюции права является его постепенное исчезновение из
«набора» мотивационных процессов, определяющих социальное поведение. В диссертации анализи-
руются различия между пониманием ученым тенденций социокультурной эволюции права и трактов-
кой «закономерностей» социального развития в классической социальной теории, а также выявленные
им тенденции в развитии частного и публичного права (см. положение 16).
В § 4 – «Социальная революция как фактор в социокультурной эволюции права» – рассматрива-
ется социолого-правовой анализ Л. И. Петражицким проблемы социальной революции. Диссертант
приходит к выводу о том, что в петербургский период ученый теоретически обосновывал неизбеж-
ность революции имманентными свойствами интуитивного права, отождествляемого им со справед-
ливостью. Л. И. Петражицкий рассматривает справедливость исключительно как правовое явление, а
40
именно как особый вид правовых эмоций – автономное императивно-атрибутивное переживание,
противопоставляемое ученым позитивному праву как гетерономной правовой эмоции, вызываемой в
психике субъекта различными нормативными фактами. Общность социокультурных условий форми-
рования и развития интуитивно-правовой психики индивидов в рамках социальных групп обусловли-
вает существование коллективного интуитивного права («современного культурного общества», «со-
циального класса» и т. п.). Именно в интуитивно-правовой психике происходят процессы легитима-
ции существующего «правового строя», поэтому соответствие позитивного права коллективному ин-
туитивно-правовому сознанию Л. И. Петражицкий рассматривает в качестве необходимого основания
правопорядка, тенденцией развития которого является, по его мнению, постепенное расширение сфе-
ры действия интуитивного права. Социальная революция возникает вследствие несоответствия пози-
тивного права интуитивно-правовым требованиям справедливости. Отмечая в качестве имманентного
свойства интуитивного права стремление к обновлению права позитивного, ученый, по мнению дис-
сертанта, интерпретирует революцию как закономерное явление в социокультурной эволюции права.
Диссертант полагает, что в терминах теории Л. И. Петражицкого конфликт между интуитивным и
позитивным правом, каждое из которых является индивидуальным психическим переживанием, в
принципе не возможен. Конструкция конфликта между двумя видами права имеет смысл только при
предположении, что лежащий в основании позитивного права как гетерономной правовой эмоции
нормативный факт интерпретируется в качестве общезначимого – в границах конкретного правопо-
рядка – основания субъективных прав и правовых обязанностей, а вследствие его несоответствия кол-
лективным интуитивно-правовым ожиданиям он перестает интерпретироваться как имеющий норма-
тивный смысл, что и обусловливает ситуацию соответствующего конфликта. В варшавский период
ученый связывает генезис революции уже не с сущностными особенностями интуитивного права, но с
этической деградацией политической элиты, утратившей понимание своего «социально-служебного»
смысла – конститутивного признака публичной власти, и рассматривает революцию как явление, пре-
рывающее эволюцию права и обусловливающее деградацию правового сознания.
В § 5 – «Эволюция государства как специфического правопорядка организованной социальной
группы» – рассматриваются процессы эволюции государства, формирующегося, в представлении уче-
ного, на определенном этапе развития императивно-атрибутивного сознания. По его мнению, за госу-
дарством-объектом, наделенным сознанием человека антропоморфными чертами, скрывается сложная
комбинация эмоционально-интеллектуальных переживаний, мотивационно обусловливающих коор-
динированное массовое поведение, вследствие чего возникает «наивно-проекционное» представление
о «теле» государства как надыиндивидуальной реальности. Полагая понятие государства избыточным,
ученый не формулирует его определения; исходя из предложенной им классификации типов власти и
социальных групп диссертант реконструирует понятие государства в интерпретации
Л. И. Петражицкого, а также делает вывод о принципиальном сходстве в постановке и решении им
проблемы дуализма государства и права с соответствующими размышлениями Г. Кельзена (см. по-
ложение 17). Из данного определения следует, что государственная власть, с точки зрения ученого, –
это не «воля», опирающаяся на «силу», но вид права общей верховной социально-служебной власти,
differentia specifica которой – переживание данного права членами неродственной социальной группы.
Идея Л. И. Петражицкого о достигаемом при помощи права этическом прогрессе в соединении с
идеей социально-служебного смысла публичной власти стала мировоззренческим фундаментом соци-
ально-правовых идеалов его учеников. Однако если Л. И. Петражицкий рассматривал свой идеал дея-
тельной любви как «сверхправовой», то для большинства его учеников социальным идеалом было
глобальное правовое общество (см. положение 19).
В Заключении формулируются основные выводы диссертационного исследования.
Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях.
41
Монографии
1. Тимошина Е. В. Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма:
К. П. Победоносцев. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. – 204 с. (12,8 п. л.).
2. Тимошина Е. В. Теория и политика права профессора Л. И. Петражицкого // Петражицкий Л. И.
Теория и политика права. Избранные труды / сост., подготовка текста, вступ. статья, библиография,
коммент., науч. ред. переводов Е. В. Тимошиной. СПб.: Университетский издательский консорциум
«Юридическая книга», 2010. С. XIV–XXXVI (2 п. л.).
3. Тимошина Е. В. Идея теоретико-правового «синтеза» в русской философии права: критический
анализ логических оснований // Наука теории и истории государства и права в поисках новых методо-
логических решений. Коллективная монография / отв. ред. А. А. Дорская. СПб.: Астерион, 2012.
С. 346–379 (2 п. л., общий объем – 483 с.).
4. Тимошина Е. В. Как возможна теория права? Эпистемологические основания теории права в ин-
терпретации Л. И. Петражицкого. М.: Юрлитинформ, 2012. – 296 с. (18,5 п. л.).
Статьи в российских научных журналах, входящих в перечень ВАК
5. Тимошина Е. В. Хилиастические аспекты теократического идеала В. С. Соловьева // Правоведе-
ние. 1993. № 6. С. 66–74 (1,0 п. л.).
6. Тимошина Е. В. Онтологическое обоснование права в правовой теории К. П. Победоносцева //
Правоведение. 1997. № 2. С. 99–106 (1,0 п. л.).
7. Тимошина Е. В. Теория государства и права на рубеже веков: проблемы и перспективы // Право-
ведение. 2000. № 3. С. 240–246 (0,6 п. л., в соавт. с Поляковым А. В.).
8. Тимошина Е. В. «Органицизм» как методологическая ориентация консервативной правовой фи-
лософии // Право и политика. 2000. № 10. С. 14–23 (0,9 п. л.).
9. Тимошина Е. В. О книге Гарольда Бермана «Вера и закон: примирение права и религии» // Право
и политика. 2001. № 5. С. 138–147 (1,0 п. л., в соавт. с Графским В. Г.).
10. Тимошина Е. В. Современные проблемы правопонимания: обсуждение монографии
А. В. Полякова «Общая теория права: Курс лекций» (СПб., 2001) // Правоведение. 2002. № 4. С. 213–
223 (0,9 п. л.).
11. Тимошина Е. В. Логические принципы организации теоретико-правового знания и классифика-
ции наук в философии права Л. И. Петражицкого // Российский ежегодник теории права. № 1. 2008.
СПб., 2009. С. 805–824 (1,7 п. л.).
12. Тимошина Е. В. Отзыв на диссертационное исследование Е. А. Прибытковой «Философия права
В. С. Соловьева» // Российский ежегодник теории права. № 1. 2008. СПб., 2009. С. 862–867 (0,4 п. л.).
13. Тимошина Е. В. Право как справедливость: концепция интуитивного права в школе
Л. И. Петражицкого // Правоведение. 2010. № 6. С. 179–195 (1,5 п. л.).
14. Тимошина Е. В. Философия права Л. И. Петражицкого: генезис постклассического правопони-
мания в российском правоведении ХХ в. // Российский ежегодник теории права. № 2. 2009. СПб.,
2011. С. 474–501 (2,2 п. л.).
15. Тимошина Е. В. Лев Петражицкий и современный правовой плюрализм // Российский ежегод-
ник теории права. № 3. 2010. СПб., 2011. С. 825–841 (1,3 п. л., в соавт. с А. Д. Рудоквасом).
16. Тимошина Е. В. Норма права и нормативный факт: основание обязательности норм в филосо-
фии права Л. Петражицкого // Конфликтология. 2011. № 4. С. 91–99 (0,6 п. л.).
17. Тимошина Е. В. Концепция нормативности Л. И. Петражицкого и проблема действительности
права в юридическом позитивизме ХХ в. // Правоведение. 2011. № 5. С. 46–71 (2,2 п. л.).
18. Тимошина Е. В. Как возможна социология права: Л. Петражицкий, П. А. Сорокин и
К. Оливекрона // Российский ежегодник теории права. № 4. 2011. СПб., 2012. С. 346–356 (0,8 п. л., в
42
соавт. с А. А. Краевским).
19. Тимошина Е. В. Проблема самореференции в праве: к истории дискуссии // Правоведение. 2012.
№ 3. С. 35–43 (0,6 п. л., в соавт. с А. А. Краевским).
Статьи в зарубежных научных журналах
20. Timoshina E. The Theory of Public Legal Relationships: Perspectives for Avoiding Civil Law Dogma
// Review of Central and East European Law. 2012. Vol. 37. № 1. P. 125–145 (1 п. л., в соавт.).
21. Timoshina E. Styles of Thinking in Legal Philosophy and Types of Legal Understanding // Law of
Ukraine. 2011. № 11-12. P. 38–46 (0,75 п. л.).
Учебники и учебные пособия
22. Тимошина Е. В. Культурология // Обществознание: Учебное пособие для поступающих в юри-
дические вузы / Под ред. Н. И. Мацнева. СПб.: С.-Петербургский государственный университет, 2000;
2-е изд., стереотип., СПб.: Изд-во «Лань», 2001. С. 67–83 (1,1 п. л.).
23. Тимошина Е. В. Культура и цивилизация // Обществознание: Учебный курс для поступающих в
вузы / под ред. Д. И. Луковской, Е. Б. Хохлова. 5-е изд., перераб. и доп. СПб.: С.-Петербургский гос.
ун-т, 2004; 6-е изд. перераб. и доп. 2006; 7-е изд. перераб. и доп. 2009. С. 74–93. (1,1 п. л.).
24. Тимошина Е. В. Познание // Там же. С. 9–26. (1,0 п. л.).
25. Тимошина Е. В. Право: основные понятия // Там же. С. 174–225. (2,9 п. л., в соавт. с Поляко-
вым А. В.).
26. Тимошина Е. В. Общая теория права. Учебник. Рекомендован Ученым советом СПбГУ в каче-
стве учебника для студентов юридических вузов и факультетов. СПб.: Издательский дом СПбГУ, Изд-
во юридического факультета СПбГУ, 2005. – 472 с. (25,0 / 8,0 п. л., в соавт. с Поляковым А. В.).
27. История государственно-правовых учений. Учебник / отв. ред. В. В. Лазарев. Рекомендован для
студентов юридических вузов. М.: Спарк, 2006. 672 с. (42,0 / 0,4 п. л., в соавт.); 2-е изд., испр. и доп.:
История политических и правовых учений. Учебник / отв. ред. В. В. Лазарев. Рекомендован для сту-
дентов юридических вузов. М.: Высшее образование, 2008 (48,1 / 0,4 п. л., в соавт.).
28. Тимошина Е. В. Право: основные понятия // Обществознание. Учебное пособие / под ред.
М. В. Пашкова. СПб.: Изд-во С.-Петербургского гос. ун-та, 2007. С. 556–562 (0,4 п. л.).
29. Тимошина Е. В. История политических и правовых учений. Учебник. Рекомендован Ученым со-
ветом СПбГУ в качестве учебника для студентов юридических вузов и факультетов. СПб.: Издатель-
ский дом СПбГУ, Изд-во юридического факультета СПбГУ, 2007. – 856 с. (46,0 / 13 п. л., в соавт. с
Козлихиным И. Ю., Поляковым А. В.).
Статьи в сборниках научных трудов и полные тексты докладов на конференциях
30. Тимошина Е. В. Выступление на расширенном заседании кафедры теории и истории государ-
ства и права СПбГУ, посвященном обсуждении монографии А. В. Полякова «Общая теория права:
Курс лекций» (СПб., 2001) // Коммуникативная теория права. Вопросы теории. СПб.: Изд-во «Питер»,
2003. С. 37–43 (0,4 п. л.).
31. Тимошина Е. В. Антрополого-онтологическое обоснование прав человека в психологической
теории права Л. И. Петражицкого: методологический аспект // Права человека. Вопросы истории и
теории. Материалы межвузовской научно-теоретической конференции (С.-Петербург, 24 апреля
2004 г.) / под общ. ред. Д. И. Луковской. СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2004. С. 60–73 (0,8 п. л., в
соавт. с Ерошкиной М. А.).
32. Тимошина Е. В. Консервативная философия права: основные методологические ориентации //
Философия и социально-политические ценности консерватизма в общественном сознании России (от
43
истоков к современности). Сб. науч. ст. Вып. 2 / отв. ред. Ю. Н. Солонин, Н. В. Полякова. СПб.: Изд-
во СПбГУ, 2005. С. 260–275 (1,0 п. л.).
33. Тимошина Е. В. Право и общество в эпохи культурных кризисов // Право и общество в эпоху
перемен. Материалы философско-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца (Москва, 2 октября
2007 г.) / отв. ред. В. Г. Графский. М.: ИГП РАН, 2008. С. 255–258 (0,3 п. л.).
34. Тимошина Е. В. Права человека и нравственная ответственность личности в свете христианской
антропологии // Философия права в России: история и современность. Материалы третьих философ-
ско-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца (Москва, 2 октября 2008 г.) / отв. ред.
В. Г. Графский. М., 2009. С. 154–172 (1,3 п. л.).
35. Тимошина Е. В. Государство как «право социального служения»: к вопросу о соотношении гос-
ударства и права в философии права Л. И. Петражицкого // Государство: многомерность восприятия.
К 80-летию проф. Л. С. Мамута / отв. ред. Л. Е. Лаптева. М.: NOTA BENE, 2009. С. 177–185 (0,5 п. л.).
36. Тимошина Е. В. Критерии «синтетической» правовой теории в философско-правовом дискурсе
Л. И. Петражицкого // Современная юридическая наука и ее проблематизация: Труды международной
научно-теоретической конференции. Санкт-Петербург, 28 марта 2009 г. / под общ. ред.
С. В. Волковой, Н. И. Малышевой. СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2010. С. 157–167 (0,6 п. л.).
37. Тимошина Е. В. Идея справедливости в дискурсе петербургской школы философии права //
«Правда»: Дискурсы справедливости в русской интеллектуальной истории / под ред. Н. С. Плотникова
М.: Изд-во «Ключ-С», 2010. С. 215–239 (1,3 п. л.).
38. Тимошина Е. В. Субъект права в философско-правовом дискурсе Л. И. Петражицкого // Про-
блема правосубъектности: современные интерпретации. Материалы международной научно-
практической конференции (Самара, 25 февраля 2011 г.). Вып. 9 / отв. ред. Т.Б. Замотаева,
В.И. Толмосов, С.Н. Касаткин. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2011. С. 9–15 (0,4 п. л.).
39. Тимошина Е. В. Методологические основания классического и постклассического правоведе-
ния // Современное правоведение: поиск методологических оснований. Сб. науч. тр. / под ред.
М. В. Немытиной. М.: Российский университет дружбы народов, 2011. С. 38–47 (0,5 п. л.).
40. Тимошина Е. В. «Социально-служебный» смысл государства: закономерности эволюции госу-
дарства в дискурсе психологической школы права // Нравственное государство как императив госу-
дарственной эволюции. Материалы Всероссийской научной конференции (Москва, ООН РАН, ИГП
РАН, ИНИОН РАН, Центр проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования
при ООН РАН, 27 мая 2011 г.). М.: Научный эксперт, 2011. С. 586–601 (0,9 п. л.).
41. Тимошина Е. В. Стандарты научности в теории права: классическая и неклассическая парадиг-
мы в социогуманитарном знании // Стандарты научности и homo juridicus в свете философии права.
Материалы пятых и шестых философско-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца / отв. ред.
В. Г. Графский. М.: Норма, 2011. С. 28–50 (1,3 п. л.).
42. Тимошина Е. В. Право и культура: социальные идеалы петербургской школы философии права
// Правовые культуры. Жидковские чтения: Материалы Всероссийской научной конференции.
Москва, 25 марта 2011 г. / под ред. М. В. Немытиной. М.: РУДН, 2012. С. 184–191 (0,5 п. л.).
43. Тимошина Е. В. «Устранить суверена»: полемика Г. Ф. Шершеневича с Л. И. Петражицким //
Юридический позитивизм и конкуренция теорий права: история и современность (к 100-летию со дня
смерти Г. Ф. Шершеневича)». Материалы VI ежегодной Международной научно-практической кон-
ференции. Иваново, 5–8 октября 2012 г. В 3 ч. / отв. ред. О. В. Кузьмина, Е. Л. Поцелуев. Иваново:
Ивановский государственный университет, 2012. Ч. 1. С. 31–46 (1,0 п. л.).
44. Тимошина Е. В. Некоторые итоги и перспективы дискуссии об интегральном правопонимании //
Энциклопедия права или интегральная юриспруденция? Проблемы изучения и преподавания. Мате-
риалы седьмых философско-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца / отв. ред.
44
В. Г. Графский. М.: Норма, 2013. С. 75–87 (0,9 п. л.).
Тезисы докладов на российских и зарубежных конференциях
45. Тимошина Е. В. Опыт реконструкции консервативной правовой теории // Философия права как
учебная и научная дисциплина. Материалы Всероссийской научной конференции (Ростов-н/Д., 28–29
апреля 1999 г.) / отв. ред. П. П. Баранов, В. Ю. Верещагин. Ростов-н/Д.: Ростовский юридический ин-
ститут МВД России, 1999. С. 99–101 (0,2 п. л.).
46. Тимошина Е. В. Консерватизм как правовая идеология // Государство и право на рубеже веков.
Проблемы теории и истории. Материалы Всероссийской научной конференции (Москва, 2–4 февраля
2000 г.) / отв. ред. В. С. Нерсесянц. М.: ИГП РАН, 2001. С. 166–170 (0,25 п. л.).
47. Тимошина Е. В. Ценностные основания классических типов правовой рациональности и про-
блема интегральной юриспруденции // Право как ценность. Многообразие исторических форм и пер-
спективы развития. Материалы Всероссийской научной конференции (Сочи, 20–22 ноября 2004 г.) /
отв. ред. В.В. Момотов. Краснодар: КубГУ, 2004. С. 73–78 (0,25 п. л.).
48. Тимошина Е. В. Юснатурализм и правовой этатизм как классические типы правовой рациональ-
ности // Зарубежный опыт и отечественные традиции в российском праве. Материалы всероссийского
методологического семинара (С.-Петербург, 28–30 июня 2004 г.) / под общ. ред. В. П. Сальникова,
Р. А. Ромашова. СПб.: СПбУ МВД России, 2004. С. 34–38 (0,25 п. л.).
49. Тимошина Е. В. Мировоззренческие аспекты методологии юснатурализма и юридического по-
зитивизма // Нравственные основы теории государства и права. Материалы международной научной
конференции (Москва, 3 февраля 2005 г.) / отв. ред. О.В. Мартышин. М.: МГЮА, 2005. С. 273–276
(0,25 п. л.).
50. Timoshina E. Saint Petersburg School of Legal Philosophy: On Influence of Petrażycki’s Research in
Logic upon the Social Theory of Sorokin // Global Harmony and Rule of Law. 24th World Congress of the
International Association for Philosophy of Law and Social Philosophy (September 15–20, 2009, Beijing,
China). Abstracts. Special Workshops and Working Groups (II). Beijing, 2009. Р. 371–374 (0,2 п. л.).
51. Timoschina E. Zur Idee der Gerechtigkeit im Diskurs der Sankt-Petersburger Schule der Rechtsphilosophie
// «Pravda-Spravedlivost». Zum Diskurs der Gerechtigkeit in der Russischen Philosophie und Ideengeschichte.
Internationale Tagung der Forschungsstelle «Russische Philosophie und Ideengeschichte» (Bochum,
28–31 Oktober, 2009). Ruhr-Universität Bochum, 2009. S. 37–38 (0,2 п. л.).
52. Тимошина Е. В. «Социально-служебный» смысл государства: Л. И. Петражицкий о закономер-
ности эволюции правовой психики // Гражданское общество и правовое государство как факторы мо-
дернизации российской правовой системы. Материалы международной научно-теоретической конфе-
ренции (С.-Петербург, 11–12 декабря 2009 г.) / под общ. ред. Н. С. Нижник. В 2 ч. Ч. 1. СПб.: Астери-
он, 2009. С. 111–115 (0,3 п. л.).
53. Timoshina E. L. Petrażycki a ideały społeczne petersburskiej szkoły filozofii prawa // Leo Petrażycki
and the Contemporary Legal Pluralism. Conference at the Faculty of Law and Adminisration, University of
Warsaw (March 4, 2011). Warszawa, 2011. S. 102–106 (0,2 п. л.).
54. Тимошина Е. В. Норма права и нормативный факт: основание обязательности норм в филосо-
фии права Л. Петражицкого // Материалы Международного симпозиума «Нормы и нормативные си-
стемы в философии, праве и информатике». Философский факультет СПбГУ, 9–10 сентября 2011 г.
СПб.: Философский факультет СПбГУ, 2011. С. 44–45 (0,2 п. л.).
55. Тимошина Е. В. Дискредитация суверена: к проблеме обоснования международного права в
юридическом позитивизме // 210 лет МВД России: история и современность. Материалы всероссий-
ской научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 21 сентября 2012 г. В 4 ч. Ч. 2 / под общ.
ред. Н. С. Нижник. СПб.: Изд-во СПб ун-та МВД России, 2013. С. 35-38 (0,25 п.л.).