2013avtoref171

Ширяев Алексей Юрьевич
 
20 июня 2013 г. назначена защита диссертации на соискание степени кандидата юридических наук по теме: «Предметное содержание вины в преступлениях с формальным составом» (специальность 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право). Защита будет происходить на заседании диссертационного совета Д 212.282.03
 
Сноска на автореферат:
 
Ширяев А.Ю. Предметное содержание вины в преступлениях с формальным составом: автореф. дис... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2013. С. 30.
 
Ознакомиться с другими авторефератами Вы можете в разделе Авторефераты диссертаций по юридическим наукам сайта «Правовые технологии»
 
Текст автореферата диссертации:

 
Диссертация выполнена на кафедре уголовного права Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Уральская государственная юридическая академия»
 
Научный руководитель:       Заслуженный деятель науки РФ,
доктор юридических наук, профессор,
                                               Козаченко Иван Яковлевич
 
Официальные оппоненты:    доктор юридических наук, профессор,

 
Ведущая организация:        юридический институт ФГАОУ ВПО

 
 
Защита диссертации состоится 20 июня 2013 г. в 14 часов. На заседании Диссертационного совета Д 212.282.03 при ФГБОУ ВПО «Уральская государственная юридическая академия» по адресу: 620066, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21, зал заседаний Диссертационного совета
 
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Уральской государственной юридической академии.
 
Автореферат разослан __ мая 2013 года
 
 
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор юридических наук,
профессор                                                                               З.А. Незнамова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
 
Актуальность темы диссертационного исследования.
Идея вины, оставаясь в своем общем виде неизменной на протяжении существования цивилизованного общества, претерпела радикальные преобразования и продолжает развиваться. Зародившись в эпоху магических представлений, вина, первоначально охватывая как людей, так и предметы физической природы,[1] с развитием сознания претерпела фундаментальные изменения и нашла свое современное воплощение в разнообразных уголовно-правовых теориях: концепции психологической вины, доктрине МРС «four levels of mental culpability», нормативной теории вины «Schuld ist Vorwerfbarkeit».[2]   
В настоящее время проблемы вины в плане соотношения предметного, юридического и морально-ценностного аспектов приобрели наибольшую остроту с введением суда присяжных заседателей, когда вопросы виновного вменения неизбежно рассматриваются через категорию моральной оценки содеянного на основе «дотеоретических» правовых интуиций и без предъявления логических оснований вердикта.
Предметное содержание вины было объектом исследования ряда отечественных авторов досоветского, советского и постсоветского периодов. Среди русских дореволюционных криминалистов содержание вины исследовали Л.С. Белогриц-Котляревский, С. Будзинский, А.Д. Киселев,  А.Ф. Кистяковский, С.В. Познышев, Н.С. Таганцев, Г.С. Фельдштейн. Из числа советских и современных постсоветских исследователей содержание вины изучали  С.В. Векленко, С.В. Дубовиченко, П.С Дагель, А.Д. Горбуза,     Ю.А. Демидов, А.Э. Жалинский, Г.А. Злобин, Б.С. Никифоров,                  С.П. Новосельцев, И.Я. Козаченко, А.П. Козлов, В.Н. Кудрявцев,               Д.П. Потапов, А.И. Рарог, Е.А. Сухарев, Ю.А. Язовских, и другие.
Одни авторы исходят из строгой структурной дифференциации предметного содержания вины в зависимости от вида конструкции объективной стороны состава преступления: материального или формального. При этом возможность анализа в содержании вины в преступлениях с формальным составом осознания обстоятельств общественно опасных последствий и развития причинной связи исключается.  Данной точке зрения противостоит позиция тех российских криминалистов, которые полагают (правда, в основном изучая преступление с объективной стороны), что общественно опасные последствия наличествуют во всяком преступлении или даже во всяком составе преступления вне зависимости от типа конструкции. Некоторые авторы причинную связь также считают обязательным элементом состава преступления. Вместе с тем вопросы возможности предвидения преступных последствий и причинной связи как компонентов содержании вины субъекта преступления с формальным составом остаются неразработанными. В исследованиях авторов, включающих последствия и причинную связь в число обязательных элементов состава преступления, анализируется, как правило, только объективная сторона. Некоторые ученые, отрицая существование формальных составов, ограничивают изучение вины анализом предметного содержания лишь в материальных составах.[3]
Нормы материального уголовного права, – пишет А.В. Наумов, - устанавливают абстрактную вину абстрактного человека; вина же фактическая, т.е.  вина конкретного лица в совершении им конкретного преступления, устанавливается с помощью уголовно-процессуальных норм.[4] Однако всякая абстракция материального уголовного права подлежит обнаружению и применению в потоке конкретных жизненных фактов. Если проблемами достоверности «самих фактов» занимается уголовный процесс, то вопросы раскрытия материально-правовых свойств преступления в движении индивидуальных событий, приемы обнаружения материально-правовой сущности обстоятельств дела – это задача уголовно-правовой теории квалификации преступлений и назначения наказания.[5]
Именно такие проблемы взаимосвязи реальных и нормативно-оценочных компонентов конкретного общественно опасного деяния в вопросах уголовно-правовой квалификации остаются мало изученными, что особо отмечается в литературе последних лет некоторыми авторами.[6] Таким образом, предметное содержание вины в преступлениях с формальным составом является неразработанной проблемой в теории уголовного права, и вместе с тем может послужить ценным опытным образцом в исследованиях слабо освещенной сферы проблематики теории преступления. 
Конституционный Суд РФ в постановлении № 12-П от 18 мая 2012 г. указал, что необходимым условием для привлечения лица к ответственности по ч.2 ст.20.2 КоАП РФ за нарушение установленного порядка проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования согласно конституционно-правовому смыслу данной нормы является установление наличия факта причинения вреда или создания реальной угрозы причинения вреда охраняемым законом общественным отношениям, хотя диспозиция данной нормы и не предусматривает в качестве обязательного признака объективной стороны какого-либо последствия.[7] Представляется, что данное решение ставит перед правоприменителем требование устанавливать предметное содержание вины лица в совершении всякого публично-правового деликта с формальным составом (в первую очередь, преступления) и разрешать вопрос: в причинении какого вреда или создании угрозы причинения вреда охраняемым законом интересам выразилась вина правонарушителя.
Объект и предмет исследования.
Объектом настоящего исследования является предметное содержание вины в преступлениях с формальным составом
Предмет диссертационного исследования включает:
- нормы действующего уголовного законодательства России и зарубежных стран во взаимосвязи института вины с институтами Общей и Особенной частей уголовного права и уголовно-процессуального права;
- исторические и современные источники зарубежной и отечественной теории уголовного права;
- исследования в сфере сознания, права, поведения по философии, психологии, социологии, криминологии, лингвистике.
Цель и задачи работы.
Основной целью диссертации является изучение предметного содержания вины в преступлениях с формальным составом.
Для достижения сформулированной цели диссертантом поставлены следующие задачи:
- исследование социокультурных основ и исторических предпосылок уголовно-правового понятия вины;
- анализ основ теории вины в свете современных философских и психологических теорий сознания и поведения;
- изучение преступлений с формальным составом как сложного феномена, включающего реальные и формально-юридические компоненты;
- исследование формы вины, выявление компонентов и особенностей предметного содержания вины в преступлениях с формальным составом;
- изучение проблем уголовно-правовой квалификации деяний с формальным составом и индивидуализации уголовной ответственности.  
Методологическая основа исследования.
Методологическую основу образуют общие принципы научного познания, такие как развития предмета исследования, его логической определенности, системности и всесторонности, единства логического и исторического; методы анализа и синтеза, теоретического моделирования, исторической реконструкции, сравнительно-правовой, лингвистический.
Нормативная база диссертации.
Нормативную базу диссертации в числе отечественных источников права составили Конституция Российской Федерации, уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России, уголовное законодательство РСФСР.
Среди зарубежных нормативных источников уголовного права основой исследования послужило уголовное законодательство ФРГ, Австрии, Республики Сан-Марино, штата Техас, Литовской республики, Республики Армения и др.   
Теоретическая основа исследования.
Теоретической основой исследования послужили труды современных отечественных и зарубежных философов, психологов, социологов, таких как: А.Н. Арлычев, И.А. Бескова, С.Л. Лебедев, А.Н. Леонтьев, Д.А. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн, Н.М. Смирнова, А.Г. Спиркин, М.Б. Туровский, К.Г. Юнг.
В работе использованы современные исследования в сфере лингвистики Г. Гийома и В.Г. Борботько.
В своем исследовании автор опирался на труды российских криминалистов Л.С. Белогриц-Котляревского, С. Будзинского,                   А.Ф. Кистяковского, Г. Колоколова, Н.С. Таганцева, и др.
Из числа советских и российских источников по теории уголовного права, криминологии и юридической психологии существенное влияние на формирование концепции исследования оказали работы П.С. Дагеля, М.И.Еникеева, А.Э. Жалинского, М.И. Ковалева, И.Я. Козаченко,              Д.П. Котова, В.Н. Кудрявцева, А.А. Пионтковского, А.А. Тер-Акопова,     А.Н. Трайнина. 
Из зарубежных криминалистов влияние на развитие идей диссертации оказали работы П.А. Фейербаха, Ф. фон Листа, а также современных авторов J. Herring, R. Horcicka,  J. Samaha, и др.
В числе наиболее значительных трудов по сравнительному правоведению, на которых основано исследование, работы А.Э. Жалинского,  И.Д. Козочкина, Н.Е. Крыловой. 
Эмпирическая база исследования.
Эмпирическую основу диссертации составили материалы и обзоры опубликованной судебной практики по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, Свердловского, Челябинского, Новосибирского, Иркутского областных судов, Пермского и Красноярского краевых судов, материалы практики судов Свердловской области за 2010 - 2012 годы. Автором исследовано восемьдесят уголовных дел с состоявшимися судебными решениями и проверок с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела. Исследование основано на анализе положений девяти постановлений Пленумов Верховного Суда РФ, Верховного Суда РСФСР и Верховного Суда СССР о практике рассмотрения уголовных дел, обзоре судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ за 2011 г.
Кроме того, автором исследованы отдельные примеры судебной практики по уголовным делам США, Великобритании, взятые из работ отечественных и зарубежных ученых, решения из практики Сената – высшей судебной инстанции дореволюционной России по трудам российского криминалиста Л.С. Белогриц-Котляревского.  
Научная новизна исследования и основные положения, выносимые на защиту.
Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней предпринята нетрадиционная попытка изучения предметного содержания вины в преступлениях с формальным составом на основе разделения реальных и формально-юридических компонентов преступления и исследования их взаимосвязей, использования сравнительно-правового материала, а также отражается в основных положениях, выносимых на защиту.
1. В диссертации предложено общее уголовно-правовое понятие вины. Вина включает в себя как психологические, так и нормативно-оценочные компоненты. Вина – это заслуживающая порицания от имени общества личностная позиция субъекта в отношении объекта правовой охраны, выраженная в умышленном или неосторожном совершении преступления. 
2. Обосновывается, что реальное преступление – это процесс взаимодействия субъективных и объективных компонентов механизма преступного поведения, вызывающего общественно опасный результат. Механизм преступного поведения является общей моделью реального осуществления субъектом состава преступления.
3. Дается авторское определение преступления с формальным составом, которое отграничивается от определения формального состава преступления. Преступление с формальным составом – это реальный поведенческий акт конкретного лица, повлекший в результате общественно опасные последствия, органически включенные в предусмотренное составом деяние. Формальный состав преступления – это законодательная дефиниция, формулирующая тип преступного поведения без специального включения в описание последствий.    
4. Показывается, что предметное содержание вины как признака преступления – это совокупность фактических обстоятельств, характеризующих процесс и связанный с ним результат совершения общественно опасного деяния и образующих объективную сторону конкретного преступления.
Предметное содержание вины предлагается понимать как единство фактических обстоятельств и их уголовно-правовой оценки, сущностью которого является взаимосвязь индивидуальных особенностей и юридических характеристик конкретного деяния. Объем фактических обстоятельств, имеющих юридическое значение, не может быть заранее ограничен, так как фактической основой уголовно-правовой оценки деяния выступает предметная целостность конкретного деяния. 
5. Дается анализ фактических обстоятельств, характеризующих объективные признаки состава преступления, которые должны учитываться при определении предметного содержания вины в преступлении с формальным составом.
Делается вывод, что фактические обстоятельства, характеризующие объект и возможность наступления общественно опасного результата поведения лежат в основе предмета умысла либо неосторожности. Фактические обстоятельства, входящие в предметное содержание вины в преступлении с формальным составом, по отношению к объективным признакам состава разделяются на характеризующие а) объект, б) процесс исполнения деяния в виде направленной динамики деяния, детерминированной способом и конкретными условиями места и времени, в) возможность наступления общественно опасного результата, г) эквивалентность связи между способом деяния и результатом.
6. Обосновывается, что осознание общественной опасности деяния основано на совокупности фактических обстоятельств, связанных их общим социальным значением. Совокупность фактических обстоятельств во всех своих взаимосвязях выражает характер и социальное значение деяния и образует предметное содержание умысла вменяемого лица. Если, совершая деяние, предусмотренное уголовным законом как конкретное преступление, вменяемый субъект в полной мере осознает совокупность фактических особенностей, то он осознает и общественную опасность содеянного.
7. Показывается, что познавательная сложность обстоятельств, характеризующих объект посягательства, влияет на степень определенности сознания характера объекта, что  снижает степень достоверности предвидения обстоятельств, характеризующих возможность наступления общественно опасного результата. 
Делается вывод, что обстоятельства способа исполнения действий непосредственно осознаются и направляются волей, а обстоятельства, характеризующие возможность наступления общественно опасного результата могут быть охвачены интеллектом и волей с различной степенью интенсивности. Для косвенного умысла существенной чертой является то, что общественно опасный результат, вероятность которого субъект предвидит, был принят во внимание при решимости к действию.  
8. Обосновывается, что объем предметного содержания вины выступает количественным критерием определения меры ответственности за конкретное преступление. В преступлении с формальным составом, ограничивающим момент реализации умысла началом действий независимо от достижения реальных целей или выполнения плана, объем вины зависит от степени осуществления преступного намерения и объема фактических обстоятельств, характеризующих наступивший реальный общественно опасный результат. 
Теоретическая и практическая значимость исследования
Теоретическая ценность настоящей работы, по мнению автора, состоит в попытке построить и обосновать концепцию первичной универсальной структуры предметного содержания вины. Предложенная концепция основана на единстве положений науки уголовного права в системе наук криминалистического цикла (в первую очередь, таких наук об уголовно-правовых реальностях, как криминология и уголовный процесс), а также и в целостной системе знаний об обществе и человеке.
Основное направление для практического использования настоящего исследования автор видит в том, что первичная универсальная структура предметного содержания вины способна привести к общему знаменателю процесс определения предмета уголовно-правовой оценки общественно опасных деяний, а значит, повысить надежность ее результата.
Практическая ценность, по мнению автора, также состоит в возможности достижения понимания между различными уголовно-правовыми доктринами при разрешении вопросов международного сотрудничества в борьбе с транснациональной преступностью. Данная особенность работы обусловлена тем, что в ходе применения сравнительно-правового и сравнительно-исторического метода автором предпринята попытка выделения общих начал в различных уголовно-правовых системах, нацеленная на поиск основ для «глобализации правовых устоев». [8]    
Апробация результатов исследования.
Основные положения и выводы диссертации отражены автором в шести публикациях (общим объемом около 2,7 п.л.). Отдельные результаты настоящего исследования использованы автором в следующих докладах:    «О началах взаимопонимания уголовно-правовых систем в обеспечении безопасности от посягательств с формальным составом» (обсужден на IX Международной научно-практической конференции памяти М.И. Ковалева «Уголовно-правовые и криминологические средства обеспечения безопасности Евразийской транспортной системы» 17 февраля 2012 г., г. Екатеринбург); «Объем предметного содержания вины при индивидуализации уголовной ответственности за преступления с формальным составом» (обсужден на X Международной научно-практической конференции памяти М.И. Ковалева «Применение уголовного наказания как форма реализации уголовной ответственности» 15 февраля 2013 г., г. Екатеринбург); «О некоторых правовых и теоретических аспектах обеспечения безопасности Евразийского пространства» (обсужден на VI сессии Европейско-Азиатского правового конгресса 7 июня 2012 г., г. Екатеринбург).  
Структура работы определяется целями и задачами исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие восемь параграфов, заключение и список библиографических источников.
 
 
     СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
 
Во введении автором обосновываются значение и актуальность темы исследования, определяются объект и предмет, указываются цели и формулируются задачи, описываются методологическая и теоретическая основы исследования, нормативная и эмпирическая базы, раскрывается ее научная новизна, излагаются основные положения, выносимые на защиту, проводится характеристика теоретического и практического значения исследования, а также излагаются сведения об апробации полученных по ее итогам результатов и выводов, раскрывается структура диссертации.
Первая глава диссертации «Основы теории вины в уголовном праве» состоит из трех параграфов. 
В первом параграфе главы «Вина в контексте социокультурной парадигме ответственности» автором проанализированы социокультурные основания и предпосылки уголовно-правового понятия вины. В нем показано, как первичные (парадигматические) представления об основаниях социальной ответственности в обществе, предшествующие понятийной определенности, создают генетический контекст, формирующий значения для законодательных, научных и практических воззрений и понятий института вины.  
Феномен вины выражается в столкновении, по меньшей мере, двух субъективных правовых свобод, предстает как злоупотребление свободой одним и нарушение свободы другого (других). Интенсивность развертывания активного полюса и степень страдания пассивного полюса могут взаимодействовать неоднозначно, «резонансно». Моменты «учинения» и «причинения» правонарушения, «обиды» характеризуют внутренний прогресс преступления как субъект-объектное, или скорее межсубъектное (интерсубъективное) отношение, в содержание которого включен виновный, потерпевший и социум. 
Именно результат действий предметно отчужден от его автора-деятеля, объективно реален, способен быть измерен и проверен как эмпирический факт. Поскольку деяния объективируются в своих результатах, а поступки достигают ощутимой и пригодной для оценки степени проявления в своих последствиях во внешней реальности, постольку и вина находит свою полную объективацию в преступном результате.
В параграфе исследованы проблемы взаимоотношения психологической и нормативной концепций вины. Форма психической связи субъекта с деянием не исчерпывает всего феномена вины, в частности, упречности личности. Следовательно, понятие вины естественным образом распадается на два основных момента: психологическую характеристику поведения (реального поведения, сообразного законодательной модели) и вину личности как упречность поведения и моральное основание уголовной репрессии. Сама норма, сформулированная в ч.1 ст.24 УК РФ, указывает на эти два момента: лицо признается виновным (первый момент), если деяние совершено умышленно или по неосторожности (второй момент). Эти два аспекта соотносятся между собой как а) негативная позиция конкретного лица, совершившего преступление, и б) процесс фактического совершения преступления, выражающий негативную личностную позицию.
В заключение предлагается общее определение вины, включающее психологические и нормативно-оценочные компоненты.
Во втором параграфе первой главы «Психологические основы теории вины» исследованы не столько вопросы традиционного психологического подхода к изучению вины в уголовном праве, сколько произведен пересмотр оснований теории вины в русле новых философских и психологических учений о сознании как активном жизнедеятельном начале, конституирующем смысл социальной ответственности и виновного вменения.  
При разработке проблем психологических оснований вины автор исследовал механизмы функционирования деятельного сознания и понимания человеком характера своей деятельности и ответственности. 
Теория сознания как психического отражения реальности еще в советское время была существенно дополнена работами А.Н. Леонтьева, развивающего идею активности сознания и его прямой связи с жизнедеятельностью. По мнению этого психолога, положение о том, что психическое отражение реальности есть ее субъективный образ, означает принадлежность образа реальному субъекту жизни, а связь образа с отражаемым не есть связь двух объектов (систем, множеств), стоящих во взаимно одинаковых отношениях друг к другу, – их отношение воспроизводит поляризованность всякого жизненного процесса. В состав сознания  также входят афферентные звенья в форме внешнедвигательных или перцептивных действий. В деятельности, как указывает А.Н. Леонтьев, происходит переход объекта в его субъективную форму, в образ, вместе с тем в деятельности совершается также переход деятельности в ее объективные результаты, в ее продукты.
Таким образом, сознание дано как процесс, активно осуществляемый реальным субъектом жизни в ходе преобразовательной деятельности, как асимметрично пристрастная направленность на внешние результаты, продукты действий.   
Известным швейцарским психологом К.Г. Юнгом предложена энергодинамическая концепция понимания человеком своих действий и причинности, вызывающей внешние перемены. Субъект осознает эквивалентность средств их целям по принципу сохранения энергии и предвидит «побочные» результаты как открытые альтернативы целевой деятельности. Речь идет не о причинности как объективной категории развития причинных цепей в материальной среде, а о понимании субъектом причинного потенциала своих действий. Элементы всякого реального поведения, по которым мы можем судить о наличии умысла как проявления достаточной степени осознанности, суть предметные характеристики исполнения деяния (modus operandi) и результат как вызываемое избранным способом предметное изменение.   
С психологической точки зрения характер деяния субъект осознает при условии предвидения общественного значения его результата, наступающего вследствие применения адекватного ему способа действия. Таким образом, невозможно установить форму вины и затруднительно строить теоретические конструкции форм вины вне определения отношения интеллекта и воли к возможности наступления объективного результата поведения. Фактические обстоятельства, характеризующие объект и возможность наступления результата как предметного изменения объекта вследствие акта поведения, лежат в основе предмета умысла либо неосторожности. 
Субъект предвидит последствия своих действий, если осознает, что объективная возможность их наступления соответствует (адекватна) используемым способам и средствам. При таких условиях субъект осознает свое поведение как причину наступивших последствий, а себя как моральную причину последствий.    
В третьем параграфе главы «Эмпирико-юридические основы теории вины» проанализированы эмпирические основания установления и конструирования вины в уголовном праве. В нем показано, что вина в конкретном преступлении может быть установлена и квалифицирована предметно только по описанию и анализу обстоятельств своей поведенческой основы, выходящей за пределы состава. 
Деяние – это реальный поведенческий феномен определенной направленности, вызывающий в действительности наступление различных результатов, ближайших и отдаленных.
Преемственность перемен и движения материи, причинно-следственный процесс, сцепляющий фазы бытия, суть фундаментальная категория природы, в том числе и в современной философской онтологии.[9] Это необходимый философский принцип единства и преемственности бытия. Еще Т. Гоббс мыслил мир как неразрывное бесконечно делимое материальное бытие, где тела, заполняющие мировое пространство, образованы движением, передающимся от тела к телу, и каждое движение есть продукт двух сил: силы действительной и страдательной. Механизм причинения вреда в активном поступательном ходе деяния является необходимым атрибутом совершения преступления.
Механизм преступного поведения – это понятие, раскрывающее взаимодействие личности и среды в процессе подготовки и совершения преступления.[10] Преступление в криминологии рассматривается как результат взаимодействия личности и внешней ситуации.[11] Криминологическое понятие «механизм преступного поведения» по сравнению с уголовно-правовым понятием «состав преступления» имеет более широкий объем и включает не только сам поведенческий элемент преступления, служащий объектом юридической оценки, но и обстоятельства, генерирующие это поведение, оставшиеся за рамками состава.[12] Однако в процессе уголовно-правовой оценки деяния суд устанавливает, например, умысел на убийство на основе полной совокупности фактических обстоятельств, лежащих за пределами момента причиняющего смерть действия. Пленум Верховного Суда РФ предписывает, что при решении вопроса о направленности умысла виновного следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений, а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения.[13]
В заключение сделан вывод, что реальное преступление характеризуется как процесс взаимодействия субъективных и объективных компонентов в механизме преступного поведения, вызывающего общественно опасный результат. Механизм преступного поведения является общей моделью реального осуществления субъектом состава преступления.
Вторая глава диссертации «Вина как признак преступления» состоит из трех параграфов.
В первом параграфе главы «Преступление с формальным составом и формальный состав преступления» изучена проблема соотношения конкретного преступления, имеющего формальный состав и формального состава преступления как законодательной дефиниции.
Состав преступления представляет собой законодательную дефиницию, описывающую тип преступного деяния. Под составом преступления следует понимать совокупность объективных и субъективных элементов, позволяющих определенное общественно опасное деяние признать соответствующим его описанию в статье уголовного закона. [14] Если преступление есть конкретное деяние, совершаемое в объективной действительности, то состав преступления всего лишь логическая модель, нормативная категория, закрепляющая типичные признаки какого-либо деяния и отражающая его преступную сущность.[15] Представляется, что это наиболее правильное определение состава преступления, соответствующее значению своего исторического прототипа (Tatbestand). Реальное преступление является в этом аспекте осуществлением состава, сложным феноменом его воплощения в действительность.  Этот подход использован в отечественной судебной практике. Так, например, в постановлении от 4 марта 1929 года «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» Пленум Верховного Суда СССР разъяснял, что «преступления, именуемые длящимися, характеризуются непрерывным осуществлением состава определенного преступного деяния».[16]
Нам представляется правильной позиция о делении составом преступлений на материальные и формальные. Эта классификация – основная дихотомия. Логически правильно первоначально разделить составы преступлений на включающие последствие в законодательную конструкцию и не включающие последствия. В качестве формального состава мы рассматриваем всякий состав преступления, в конструкцию объективной стороны которого законодатель не включил описание последствий, связывая момент окончания преступления с моментом совершения действий. Усеченные составы – это подвид формальных, обычно «искусственно» сконструированный законодателем, о чем говорит и само их название. Дихотомическое деление с дальнейшими его подвидами исчерпывает классификацию составов преступлений по критерию наличия в них отдельной формулировки последствий.  
Для формального состава преступления достаточно сконструировать диспозицию с помощью отглагольного существительного, описывающего само действие. В контексте пассивного залога, отглагольное существительное, формулирующее действие, отсылает к соответствующему ему последствию, указывает на существование в объективной действительности эквивалентного действию результата. «Оставление в опасности», «незаконное лишение свободы», «изнасилование» – это не только «действия», но также соответствующие им реальные перемены состояний потерпевшего, вызванные преступным поведением. «Результирующее состояние реальности» расположено в объекте, претерпевающем известный общественно опасный результат.
Формальный состав преступления не формулирует отдельное описание последствий. Но реальное деяние с формальным составом органически включает в себя общественно опасные последствия. Общественно опасный результат наряду с процессом совершения преступления выступает основой для предмета интеллекта и воли, управляющими ходом деяния.
Конструируя формальный состав, законодатель преследует цель связать юридическое окончание преступления с моментом совершения действий вне зависимости от момента наступления последствий. Эта особенность формального состава не умаляет самостоятельного правового значения фактической поведенческой основы преступления, состоящей из процесса совершения деяния и причиняемых общественно опасных результатов. Так, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 сентября 2012 г. № 19 указал, что в тех случаях, когда юридические и фактические моменты окончания посягательства не совпадают, право на необходимую оборону сохраняется до момента фактического окончания посягательства. При этом не может признаваться находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, причинившее вред другому лицу в связи с совершением последним действий, хотя формально и содержащих признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК РФ, но заведомо для лица, причинившего вред, в силу малозначительности не представлявших общественной опасности.[17]
Факторами, обусловливающими необходимость конструирования и естественное существование формальных составов, являются соответственно особые задачи уголовно-правового регулирования и особенности механизма причинения вреда в определенной сфере интересов.
Необходимость повышенной охраны интересов личности, общества и государства обусловливают решение законодателя конструировать формальный состав с моментом окончания преступления на более ранней стадии, чем момент реального причинения вреда.
В силу органической включенности последствий в деяние формальные составы преступлений характеризуются отсутствием необходимости установления причинно-следственной связи между действиями (бездействием) и последствием.
Во втором параграфе главы «Предметное содержание вины» исследованы общие характеристики предметного аспекта вины.    
Представляется, что сущность предметного содержания вины состоит во взаимосвязи индивидуальных черт субъективной модели преступления с его юридическими характеристиками. Индивидуальная сторона субъективной модели преступления подвижна, протекает в психических процессах, отражающих конкретное деяние. Юридические характеристики преступления, статично сформулированные в абстрактных дефинициях закона, осознаются субъектом в обстоятельствах изменчивой окружающей действительности через ход совершения деяния, в свою очередь, изменяющий внешнее окружение, т.е. через результаты взаимодействий с внешней средой. 
Если ограничить фактические обстоятельства деяния, образующие предмет вины, лишь формулировками абстрактной дефиниции состава преступления, предмет вины теряет свои индивидуальные черты и ошибки в квалификации неизбежны. В таком случае предметное содержание вины утрачивает функциональность, упуская индивидуальность факта, охваченного в объеме конкретных обстоятельств составом преступления. Предметное содержание умысла должно охватывать совокупность фактических обстоятельств совершения конкретного общественно опасного деяния, измеримых составом преступления. Таким образом, предмет умысла и неосторожности не может быть ограничен по объему обстоятельствами, прямо сформулированными законодательной абстракцией состава преступления. Воплощаясь в динамизме реального деяния, предметное содержание вины как признака преступления охватывает совокупность фактических обстоятельств, характеризующих процесс и результат совершения общественно опасного деяния, которые образуют объективную сторону конкретного преступления.
Реальное деяние и последствие предполагает индивидуальный объект посягательства, на который они направлены. Обстоятельства места и времени, в которых существует объект, выделяют его из остальной внешней действительности как конкретный объект посягательства. Вне осознания данных факторов субъектом нет осознания характера объекта. Обстоятельства способа также есть характеристика индивидуальной формы выполнения деяния, в которой реализуются типичные черты состава.
Противопоставлять объем вины форме и виду вины и, следовательно, логически лишать предметное содержание вины конкретного объема необоснованно. Данный подход упускает целостность фактически конкретного и юридически существенного. Объективная направленность сознания на индивидуальный предмет в конкретном объеме, обладающий определенными сущностными чертами – это реальный стержень, формирующий основу для всех возможных и точных уголовно-правовых значений поведенческого акта.
Предмет умысла или неосторожности можно установить и правильно квалифицировать как процесс и результат предметного осуществления намерения конкретного лица. Решая вопрос о направленности умысла на убийство, суд должен учитывать совокупность обстоятельств деяния, выражающих динамику субъективной стороны во взаимосвязи образующих ее фаз: особенности формирования умысла, фактический ход действий, их адекватность последствиям.[18] В свою очередь при решении вопроса о наличии в действиях подсудимого грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, судам следует учитывать способ, время, место их совершения, а также их интенсивность, продолжительность и другие обстоятельства.[19] Время, место, интенсивность в данном контексте выражают не столько физический, сколько социальный аспект события хулиганских действий. Процесс совершения деяния дан для субъекта как порождение последствий во внешнем мире, причинно обусловленных способом исполнения действий. Субъект осознает совершение общественно опасного деяния как событие порождения последствий в его индивидуальной пространственно-временной динамике. 
Предметное содержание вины как признака преступления – это совокупность фактических обстоятельств, характеризующих процесс и результат совершения общественно опасного деяния и образующих объективную сторону конкретного преступления. Предметное содержание вины следует понимать как единство фактических обстоятельств и их уголовно-правовой оценки, сущностью которого является взаимосвязь индивидуальных особенностей и юридических характеристик конкретного деяния.
Значение предметного содержания вины в том, что это понятие выражает конкретную совокупность фактических обстоятельств, охваченных определенной уголовно-правовой оценкой, то есть вину в конкретном реально совершенном преступлении.    
Предметное содержание вины имеет такие характеристики, как структуру (обстоятельства объекта, способа воздействия и возможности объективного результата, что соответствует общей структуре осознанного поведения); динамику (процесс формирования и изменения своего предмета в направленном ходе развития  волевого момента); конкретный объем.
Функциональная необходимость понятия предметного содержания вины состоит в объединении множества фактических обстоятельств в единый предмет умысла или неосторожности на конкретное преступление; отграничении от смежных составов, отграничении деяния с одним субъектом от соучастия и единичного преступление от множественности; установлении формы вины; подтверждении уголовно-правовой оценки фактическими обстоятельствами дела; измерении степени общественной опасности деяния и лица при индивидуализации ответственности.
В третьем параграфе главы «Предмет умысла в преступлениях с формальным составом» исследована проблема неоднозначности взаимосвязи фактических обстоятельств и признаков формального состава преступления, а также взаимоотношения осознания фактических обстоятельств и общественной опасности деяния.
Осознание признаков состава преступления формируется посредством осознания выражающих эти признаки фактических обстоятельств. Если признаки состава – это логико-языковые феномены в тексте закона, то обстоятельства деяния – аспекты реального поведения человека в окружающей его действительности, а преступление в целом представляет сверхсложный феномен.[20]  
Конструкции умысла в ст.25 УК РФ сформулированы в материальных дефинициях. Материальная дефиниция умысла в ст.25 УК РФ построена с расчетом на любое реальное умышленное общественно опасное деяние. Выделение формальных составов по типу конструкции предопределяет момент юридического окончания преступления. Но фактический ход и результат деяния с формальным составом (как и предмет субъективного предвидения) выходят за пределы абстрактной формулировки состава. Преступление с формальным составом имеет продолжающуюся пространственно-временную динамику за пределами момента юридического окончания. Более того, определить правовую природу совершенного деяния невозможно без соотнесения обстоятельств исполнения деяния с обстоятельствами возможности наступления последствия деяния, выражающего характер вреда чужим интересам.
Фактические обстоятельства реального преступления и признаки состава как абстрактной законодательной дефиниции мы считаем принципиально не тождественными и не всегда однозначно сочетаемыми.
По нашему мнению, вопрос о содержании умысла в преступлении с формальным составом может быть решен путем последовательного различения и дифференцированной взаимосвязи реального и нормативного в феномене преступления (фактических обстоятельств и признаков состава) с опорой на материальный (а не формально-юридический) характер дефиниций вины в главе 5 УК РФ.
Динамика умысла такова, что субъект первоначально осознает обстоятельства, характеризующие фактически наличный охраняемый объект. Но момент осознания характера правового блага не завершает даже стадию формирования умысла, не говоря уже о стадии его осуществления. Для возникновения сформированного умысла осознание характера охраняемого объекта путем сочетания с образом исполнения действий должно трансформироваться в предвидение особенностей его деформации.
Обстоятельства совершения преступления служат реальными носителями признаков состава. Это означает следующее: а) фактические обстоятельства дела и признаки состава соотносятся как реальное содержание и его юридическое значение (что не всегда подразумевает неизменную и однозначную связь); б) несколько разных фактических обстоятельств во взаимосвязи могут образовать единство признака, и, наоборот, признаки разных составов могут различно конкурировать в охвате того или иного обстоятельства в зависимости от связи последнего с другими обстоятельствами; в) осознание фактических особенностей совершения деяния образует осознание признака состава только при охвате умыслом взаимосвязанного сочетания обстоятельств; г) осознание признаков формального состава может иметь различную степень определенности в зависимости от выраженности (прямо или опосредованно) в обстоятельствах, воплощающих признак состава; д) осознание обстоятельств, выражающих признаки формального состава, имеет место, если сознается совокупность обстоятельств, в том числе прямо не сформулированных в составе (деяние осознается через возможность наступления результата).
Фактической основой уголовно-правовой оценки деяния выступает предметная целостность конкретного деяния. 
Осознание общественной опасности деяния основано на совокупности фактических обстоятельств в их общем социальном значении. 
  Предметное содержание умысла вменяемого лица составляет совокупность фактических обстоятельств, объединенных внутренними и внешними взаимосвязями, выражающими характер и социальное значение деяния. Если, совершая деяние, предусмотренное составом преступления, вменяемый субъект в полной мере осознает совокупность фактических особенностей, то он осознает и социальное значение содеянного. Разделение осознания фактического характера и общественной опасности  в ч.1 ст.21 УК РФ – это инструмент анализа осознания невменяемого субъекта.   
Третья глава диссертации «Предметное содержание вины и проблемы уголовной ответственности за преступления с формальным составом» состоит из двух параграфов.
В первом параграфе главы «Предметное содержание вины и уголовно-правовая оценка преступлений с формальным составом» на примерах из судебной практики проанализированы сложные вопросы квалификации преступлений с формальным составом по предметному содержанию умысла, в частности, такие как: а) проблемы определения «нижней границы» умысла в деянии с формальным составом (что влияет на выделение и характеристику возможных модификаций умысла в данных деяниях), б) проблемы полноты фактической основы для установления предмета умысла, в) проблемы содержания умысла при отграничении от смежного состава иного типа конструкции (деяние квалифицируется либо материальным, либо формальным составом), г) проблемы уголовно-правовой оценки деяний в связи с вопросами множественности преступлений. 
Насколько определенно и достоверно субъект предвидит вероятность совершения преступления, настолько интенсивно он фактически желает совершить преступление.
Результат, который субъект предвидит во всех случаях определенно  – это идеальный результат, желаемый для самого субъекта, т.е. поставленная им самим цель. Но такой результат – лишь часть возможных объективных последствий деяния в целом. Объективно возможный результат, т.е. результат, значимый для потерпевшего и третьих лиц, виновный может предвидеть с уменьшенной степенью определенности в зависимости от обстоятельств. Действует принцип «ignoti nulla cupido» – чего не знают, того и не желают. Отсюда косвенный умысел, производный от неопределенности предвидения обстоятельств социально значимого результата поведения, характеризуется отсутствием желания, но сознательным допущением обстоятельств преступного результата, как реально возможных в пределах данного случая. Этот вывод в свете толкования автором статьи 25 УК РФ допустим и в правовом отношении.   
Во втором параграфе третьей главы «Объем предметного содержания вины при индивидуализации уголовной ответственности за преступления с формальным составом» изучены компоненты и характеристики предметного содержания вины, влияющие на меру наказания.
Исходя из принципа вины (ст.5 УК РФ), наказание определяется мерой охвата деяния личной виной. 
В преступлениях с формальным составом обстоятельства, характеризующие степень осуществления намерения и объем фактического вреда, по времени наступления, как правило, оказываются за пределами состава преступления, не влияя на квалификацию. Вместе с тем степень реализации намерения и объем фактического вреда могут варьироваться и как количественная характеристика предметного содержания вины должны служить критерием определения меры ответственности.
Объем вины, выступая количественным критерием меры ответственности, в преступлении с формальным составом зависит от степени осуществления преступного намерения и объема фактических обстоятельств, характеризующих наступивший общественно опасный результат. 
В заключении сформулированы основные выводы и результаты диссертационного исследования.
 
 
 
 
 
Работы, опубликованные по теме диссертации 
 
Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях,
указанных в перечне ВАК
 
1. Ширяев А.Ю. Уголовно-правовое понятие вины в контексте социально-культурной парадигмы ответственности. // Российский юридический журнал. – 2010. - № 3. - С.15-22 (0,5 п.л.);
2. Ширяев, А.Ю. Понятие «состав преступления»: сравнительно-исторический очерк. // Российский юридический журнал. – 2011. № 5. - С. 104-110 (0,4 п.л.);
3. Ширяев, А. Уголовная ответственность за преступления, предусмотренные ч.4 ст.111 УК РФ, совершенные группой лиц. // Уголовное право. – 2011. - № 3. - С.71-76 (0,3 п.л.);
4. Ширяев, А. Предметное содержание вины в преступлениях с формальным составом. // Законность. – 2011. - № 8. - С.51-55 (0,5 п.л.);
 
Статьи, опубликованные в иных изданиях
 
5. Ширяев, А. Социально-этическое и предметное содержание вины в уголовном праве. // Электронное приложение к «Российскому юридическому журналу». – 2011. - № 5. - сайт electronic. rush. org. (0,5 п.л.);
6. Ширяев, А.Ю. Некоторые проблемы установления причинной связи и предметного содержания вины в насильственных групповых преступлениях против здоровья. // Следственная практика. Научно-практический сборник. Выпуск 183. М., 2011. - С.180-189 (0,5 п.л.).