2013avtoref1217

Козловский Петр Валерьевич
 
23 мая 2013 г. назначена защита диссертации на соискание степени кандидата юридических наук по теме: «Виды доказательств в уголовном судопроизводстве: эволюция, регламентация, соотношение» (специальность 12.00.09 – уголовный процесс). Защита будет происходить на заседании диссертационного совета Д 203.010.01
 
Сноска на автореферат диссертации (правила оформления):
 
На электронную версию:
Козловский П.В. Виды доказательств в уголовном судопроизводстве: эволюция, регламентация, соотношение: автореф. дис... канд. юрид. наук. Омск, 2013. С. 23.  // Авторефераты диссертации по юридическим наукам. Сайт «Правовые технологии». URL: http://www.lawtech.ru/document/2013avtoref1217 (дата обращения: укажите свою дату).
 
На бумажный вариант:
Козловский П.В. Виды доказательств в уголовном судопроизводстве: эволюция, регламентация, соотношение: автореф. дис... канд. юрид. наук. Омск, 2013. С. 23.
 
Посмотрите другие авторефераты диссертаций по юридическим наукам в библиотеке авторефератов собранных, обработанных и размещенных для бесплатного ознакомления и скачивания на сайте «Правовые технологии». Громадная работа проделана для информационного обеспечения юридического образования и исследований в области права и еще большая будет сделана. Окажите нам помощь в дальнейшем развитии проекта - укажите сноску на электронную версию автореферата в ваших работах, блогах, сайтах.
 
Текст автореферата диссертации:

 
 
 
 
 
 
 Работа выполнена в федеральном государственном казенном образова­тельном учреждении высшего профессионального образования «Омская ака­демия Министерства внутренних дел Российской Федерации»
Научный руководитель:
Кальницкий Владимир Васильевич —
Заслуженный юрист Российской Федерации, кандидат юридических наук,
профессор
Официальные оппоненты:
Томин Валентин Тимофеевич —
Заслуженный деятель науки Российской Федерации,
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного
процесса федерального государственного казенного образовательного
учреждения высшего профессионального образования «Нижегородская
академия Министерства внутренних дел Российской Федерации»
Таричко Ирина Юрьевна — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского»
Ведущая организация:
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уральская государственная юридическая академия» (г. Екатеринбург)
Защита состоится 23 мая 2013 г. в 10⁰⁰ час. на заседании диссертационного совета Д 203.010.01, созданного на базе федерального государственного казен­ного образовательного учреждения высшего профессионального образова­ния «Омская академия Министерства внутренних дел Российской Федера­ции», по адресу: 644092, г. Омск, пр. Комарова, д. 7, зал заседаний Ученого со­вета.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омской академии МВД России.
Автореферат разослан 15 апреля 2013 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат юридических наук, доцент                                   Баландюк В. Н.
 
 
 
 
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Исследование общих и частных вопро­сов доказательственного права, являющегося сердцевиной права уголовно-процессуального, представляется наиболее продуктивным направлением оп­тимизации всей совокупности уголовно-процессуальных отношений, обнару­живающих в современный период признаки неустойчивости. Приоритетного внимания в этом праве требует форма доказательственных сведений (именуе­мая в названии работы видами доказательств), поскольку (перефразируя давно сказанное) именно от искусства определять, что есть доказательство, зависит эффективность уголовного судопроизводства в целом.
Поиск объяснений несистемному, порой хаотичному и противоречивому развитию уголовно-процессуального законодательства, предельной формали­зации правоприменительной деятельности (выходящей за рамки ценности уго­ловно-процессуальной формы) заставляет обратить внимание на регламента­цию видов доказательств как на один из факторов, косвенно определяющих складывающееся положение.
Действующая система видов доказательств содержит внутренние противо­речия, порождающие конкуренцию данных видов между собой, что требует понимания истоков современного соотношения видов доказательств, законо­мерностей формирования их системы.
Изначальной (в историческом плане) можно считать совокупность доказа­тельств, состоящую из показаний и явных следов преступления. В ходе длитель­ной эволюции под влиянием самых различных факторов (естественная не­однородность вовлекаемых в процесс сведений, научно-технический про­гресс, совершенствование методов собирания следов преступления, развитие учения об участниках уголовного процесса и регламентация их статуса, необ­ходимость обеспечения состязательного начала и др.) деление доказательств на виды становится дробным, а сами доказательства специализируются.
Система доказательств «перешагнула» через естественное основание гра­дации содержащихся в них сведений, каким традиционно считают четыре фор­мы получения и использования доказательственной информации (А. А. Давлетов): устные пояснения, рассказы людей; вещи и документы, несущие в себе необходимые сведения; информацию, исходящую от сведущих лиц; сведения, полученные органами уголовного судопроизводства собственными поиско­выми действиями. В результате специализации доказательств показания стали различаться в зависимости от статуса участника, прочие устные сведения ока­зались содержанием протоколов следственных действий или иных документов, фактические данные, полученные с использованием специальных знаний, присутствуют в нескольких видах доказательств, отчетливо стала видна конку-
 
3
 
ренция вещественных доказательств и документов и т. д. Другими словами, сведения одного рода вошли в содержание различных видов доказательств. Такой вид доказательств, как «иные документы», стал включать в себя сведе­ния любого характера и дублировать другие виды доказательств.
Виды доказательств никогда не были разграничены абсолютно, всегда су­ществовали сведения, отнесение которых к конкретному виду доказательств вызывало споры. Значимость этой проблемы возросла с усилением требова­ний к допустимости доказательств. Существование однородных сведений в различных уголовно-процессуальных формах приводит к тому, что право­применитель, а иногда и законодатель, вопреки правилу о непредустановлен-ности доказательств и безотносительно к оценке достоверности сведений, вы­нуждены отдавать предпочтение отдельной процессуальной форме (напри­мер, заключению эксперта перед заключением специалиста, актом исследова­ния в стадии возбуждения уголовного дела, заключением эксперта, получен­ным по делу об административном правонарушении, и т. п.). Положение усугубляется тем, что отсев неопороченных сведений по мотивам их ненадле­жащей процессуальности происходит, как правило, «на входе» в уголовное дело, когда еще нет их судебной интерпретации.
Приоритет уголовно-процессуальной формы проявляется не в отторже­нии непроцессуального, а в проверке и оценке в установленном порядке в до­судебном и, главное, в судебном производстве полученных сведений. Поэтому представляется, что не стоит однозначно говорить о неприемлемости проце­дур, которые в ряде отраслей законодательства (налоговом, таможенном и др.) приближаются к уголовно-процессуальному порядку, нередко скопированы с него, порой с приращением гарантий. Вместе с тем при действующей систе­ме видов доказательств результаты, например, сложнейшего авиационного эк­сперимента или заключения экспертизы в рамках административного рассле­дования, представленные сторонами, не могут претендовать на изначальное равенство по статусу результатам заключения судебной экспертизы или след­ственного действия. Это, в свою очередь, влечет иные негативные последствия в виде исключения законным способом полученных относимых и достовер­ных сведений из процесса доказывания. Кроме того, исключение отдельных сведений побуждает правоприменителя повторно получать их посредством производства следственных действий, поскольку иные процессуальные дей­ствия по собиранию доказательств (истребование, представление и др.) позво­ляют сформировать на основе даже самого сложного внеуголовно-процессу-ального экспертного исследования только иной документ. В результате суще­ственно возрастает затратность уголовного судопроизводства.
Дополнительное «напряжение» в проблему соотношения и конкуренции видов доказательств внес Федеральный закон от 4 марта 2013 г. ¹ 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Фе­дерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», кото­рый, во-первых, указал, что полученные в ходе проверки сообщения о пре-
 
4
 
ступлении сведения (в том числе объяснения, результаты исследований) могут быть использованы в качестве доказательств, что в системе действующего ре­гулирования придает приоритет одним разновидностям «иных документов» перед другими; во-вторых, придал заключению эксперта, полученному до воз­буждения уголовного дела, признаки неполноценного доказательства, по­скольку по ходатайству стороны защиты обязательна повторная экспертиза; в-третьих, заключением специалиста назвал результаты исследования в стадии возбуждения уголовного дела, что не согласуется с нормативной и судебной интерпретацией заключения специалиста как вида доказательств.
Представляется, что в свете изложенного вопрос о соотношении видов до­казательств и оптимизации их системы является актуальным.
Научная разработанность проблемы. Вопросам доказательств и доказывания в сфере уголовного судопроизводства посвящены имеющие непреходящую ценность работы дореволюционных ученых Я. И. Баршева, А. М. Бобрищева-Пушкина, Л. В. Владимирова, З. Д. Горюшкина, В. Г. Демченко, Ф. М. Дмит­риева, М. В. Духовского, Н. Л. Дювернуа, К. Д. Кавелина, А. Ф. Кони, В. А. Ли-новского, С. О. Пахмана, С. В. Познышева, Н. Н. Розина, В. И. Сергеевича, В. К. Случевского, В. Д. Спасовича, И. Я. Фойницкого, Н. Н. Шалфеева и др. Тео­рия доказательств советского уголовного процесса, в том числе система видов доказательств, фундаментально разработана в трудах В. Д. Арсеньева, Р. С. Бел­кина, А. И. Вимберга, М. М. Выдри, А. Я. Вышинского, Г. Ф. Горского, М. М. Гродзинского, В. Я. Дорохова, Н. В. Жогина, Л. М. Карнеевой, Л. Д. Коко­рева, А. Н. Копьевой, Н. П. Кузнецова, Г. М. Миньковского, О. Я. Мотовиловке-ра, А. М. Ларина, С. С. Овчинского, Р. Д. Рахунова, В. М. Савицкого, Н. А. Селива­нова, П. П. Сердюкова, М. С. Строговича, Ф. Н. Фаткуллина, А. А. Хмырова, М. А. Чельцова, М. Л. Шифмана, П. С. Элькинд, Н. И. Якимова, М. Л. Якуба и др.
В поздний советский и последовавший за ним реформенный периоды воп­росы доказательств и доказывания анализируются применительно к обновля­ющемуся законодательству (что вызвало обострение полемики и опреде­ленную поляризацию позиций) в работах Т. В. Аверьяновой, В. А. Азарова, А. С. Александрова, Ю. Г. Алексеева, В. С. Балакшина, А. М. Баранова, Д. И. Беднякова, Б. Т. Безлепкина, А. Р. Белкина, В. П. Божьева, В. Л. Будникова, Н. Б. Голиковой, А. А. Давлетова, Е. А. Доли, Н. Н. Егорова, А. А. Зимина, З. З. Зинатуллина, В. В. Золотых, Р. В. Костенко, А. А. Кухты, В. А. Лазаревой, П. А. Лупинской, А. Г. Манькова, И. Б. Михайловской, Э. М. Мурадьян, А. И. Новикова, И. А. Новикова, Ю. К. Орлова, С. А. Пашина, И. Л. Петру-хина, Г. А. Печникова, Ю. Г. Плесовских, А. В. Победкина, М. П. Полякова, Ю. Н. Прокофьева, Г. М. Резника, Е. Р. Россинской, А. П. Рыжакова, А. В. Смирнова, В. Т. Томина, В. Т. Ульяновой, С. А. Шейфера и др.
Осмыслению современных вопросов доказательственной деятельности, протекающей в условиях охранительного состязательного судопроизводства, посвящен ряд докторских (В. С. Балакшин, А. Р. Белкин, Н. Н. Егоров, Р. В. Костен-ко, А. А. Кухта, В. А. Лазарева, Г. А. Печников, А. В. Победкин) и кандидатских
 
5
 
диссертаций (В. О. Агибалова, Р. А. Бостанов, Ю. Ю. Воробьева, Л. В. Воронина, О. А. Глобенко, Е. Б. Гришина, О. В. Голованова, Т. С. Дегтярь, Л. Г. Демручев, К. В. Диденко, С. Н. Еремин, З. Ю. Захохов, А. Г. Зверев, Д. А. Лопаткин, М. В. Лопатников, В. А. Камышин, А. Н. Корнеева, С. А. Новиков, И. П. Пилюшин, Н. А. Попова, А. В. Ролик, Д. В. Шинкевич, В. С. Шишкин, В. А. Ярцева и др.).
Такая научная активность свидетельствует, что созданное многими поколе­ниями юристов учение об уголовно-процессуальных доказательствах нужда­ется в адаптации к новым правовым, научно-техническим и социальным усло­виям. В русле и в развитие предпринимаемых научных усилий, как полагает диссертант, имеется необходимость подвергнуть комплексному монографи­ческому исследованию виды уголовно-процессуальных доказательств в их со­вокупности, взаимосвязи и соотношении, а также в контексте доказательствен­ной деятельности в целом.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования явля­ется разработка и обоснование рекомендаций по оптимизации системы видов доказательств в уголовном судопроизводстве, совершенствование норматив­ного регулирования и правоприменительной деятельности, связанной с вовле­чением в процесс доказывания сведений, относящихся к различным видам доказательств.
Указанная цель определила постановку и разрешение следующих основ­ных задач:
—доказательств;
—ний – видов доказательств;
—проанализировать факторы, повлиявшие на развитие видов доказа­тельности) характера;
—сведений об имевших место событиях (происшествиях, правонарушениях,
—редственного восприятия обстановки органами расследования;
—формально относящимся к разным видам доказательств;
 
6
 
—исследовать современную систему видов доказательств, оценить ее
—
—
Объектом исследования выступают урегулированные правом и фактичес­ки сложившиеся общественные отношения, возникающие в процессе собира­ния, проверки и оценки доказательств по уголовным делам, использования в доказывании сведений, получаемых с помощью различных видов доказа­тельств.
Предметом исследования является отечественное и зарубежное законо­дательство, памятники права, их официальное и доктринальное толкование, а также практическая деятельность, связанная с доказыванием по уголовным делам.
Методологической основой исследования послужила материалистическая диалектика. Для решения отдельных задач использовались общенаучные (ана­лиз, синтез, индукция, дедукция, системно-структурный), частнонаучные (ста­тистический, анкетирование, интервьюирование) и частноправовые (логико-юридический, историко- и сравнительно-правовой) методы познания.
Теоретической основой стали труды в области философии, общей теории права, уголовно-процессуального права, криминалистики, оперативно-ро­зыскной и различных видов административной деятельности. Непосредствен­ными источниками стали монографии, учебники, учебные пособия, коммен­тарии к законам дореволюционных, советских и современных авторов, авторе­фераты, диссертации, справочная литература, научные статьи и иные материалы, связанные с различными аспектами объекта исследования.
Нормативную основу исследования составляют памятники российского права (Русская Правда, губные и судные грамоты, Судебники 1497 и 1551 гг., Соборное уложение 1649 г., Устав уголовного судопроизводства 1864 г. и др.), Конституция Российской Федерации, нормы международного права, феде­ральные конституционные и федеральные законы, зарубежное законодатель­ство, постановления Правительства Российской Федерации и другие подзакон­ные акты. Также были изучены решения Конституционного суда Российской Федерации, Европейского суда по правам человека и постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
Эмпирическую основу исследования составляют результаты изучения 200 уголовных дел и 110 материалов о возбуждении перед судом ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей, рассмотренных судами Омской, Новосибирской, Томской, Тюменской областей, Пермского края и Ханты-Мансийского авто­номного округа–Югры в 2009–2012 гг., результаты анкетирования 150 следова­телей, дознавателей, судей Омской, Томской, Свердловской, Тюменской облас-
 
7
 
тей, Ханты-Мансийского автономного округа–Югры. Также были опрошены адвокаты, сотрудники экспертно-криминалистических и оперативных подраз­делений УМВД России по Омской области. Использовались данные официаль­ной статистики и результаты эмпирических исследований, опубликованных другими авторами, а также личный опыт работы диссертанта в качестве следо­вателя.
Научная новизна исследования заключается в том, что диссертант продол­жил разработку вопросов оптимизации видов доказательств с учетом совре­менного уровня развития уголовно-процессуального и смежных отраслей за­конодательства и в контексте повышения эффективности правоприменитель­ной деятельности. Диагностирована проблема конкуренции доказательств как негативного аспекта их соотношения. Предпринята попытка описания призна­ков проявления конкуренции и обоснования путей ее преодоления. Предложе­на авторская концепция системы видов доказательств.
Научную новизну диссертации определяют также следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Сформировавшаяся в ходе длительной эволюции система уголовно-процессуальных доказательств, в основе которой лежит объективная необ­ходимость отражения разной сущности используемых сведений (устных сообщений, непосредственно воспринятой информации, результатов ис­пользования специальных знаний, материальных объектов), на современ­ном этапе развития уголовно-процессуального права подвержена наслое­ниям субъективного (случайного) характера, что не позволяет говорить о ее оптимальности.
2. Имеющее место сочетание универсальности системы доказательств (конкретный вид доказательств предназначен для хранения и использования всех однородных сведений) со специализацией отдельных доказательств (конк­ретный вид доказательств сохраняет, например, устные сведения, сообщенные только определенным участником или собранные представителем конкретной стороны) в условиях возросших требований к соблюдению процессуальной формы устанавливает, вопреки принципу свободной оценки доказательств, их иерархию (совершенные и несовершенные доказательства), затрудняет вовле­чение в процесс доказывания достоверных сведений, полученных в соответ­ствии с законом.
3. Ситуация, когда однородные сведения могут содержаться в различных видах доказательств, приводит в правоприменительной деятельности к приори­тету одной процессуальной формы по отношению к другой и порождает кон­куренцию доказательств, под которой понимаются случаи, когда сведения, ко­торые могут быть собраны и тем, и другим предусмотренным законом видом доказательств (на определенном историческом этапе произошедших от одного разделившегося доказательства), исключаются из использования на том осно­вании, что они не отвечают специфическим правилам получения конкретного вида доказательств. При этом сомнений в их относимости и достоверности нет.

 
8
 

1. Построение системы видов доказательств на основе принципа специа­лизации (дробления, дифференциации) доказательств гипотетически возмож­но при его абсолютно полной реализации, т. е. когда будут предусмотрены по­казания всех участников уголовного судопроизводства, самостоятельную форму получат все иные вербальные сведения и протоколы всех процессуаль­ных, а не только следственных действий, самостоятельно будут учтены все формы проявления специальных знаний и разновидности письменных, элект­ронных, фотографических и иных материалов и т. д. В этом случае при макси­мальной доступности относимой к делу информации исчезает почва для кон­куренции видов доказательств, поскольку у каждой разновидности сведений будет собственная узаконенная естественная для нее форма. Однако подобная специализация потребует как минимум стабильности уголовно-процессуаль­ного законодательства, учета всех достижений научно-технического прогресса и смежных процессуальных отраслей права, что обязывает рассматривать ее как идеальную модель отдаленного будущего.
2. В настоящий период развития российского общества, характеризую­щийся кардинальным реформированием ряда уголовно-процессуальных ин­ститутов, в частности расширением состязательных начал, предполагающих активность сторон и отдельных участников процесса в собирании доказатель­ственных сведений, усиливающейся процессуализацией гласной оперативно-розыскной деятельности и регламентацией юридических процедур в ряде смежных отраслей права, развитием технических средств передачи и сохране­ния информации, действующая система видов доказательств должна приобре­сти большую универсальность, поскольку современные формы доказательств сдерживают вовлечение в доказывание доброкачественных сведений.
3. В основе деления доказательств на виды должно лежать их содержание (природа сведений, на основе которых устанавливаются обстоятельства, под­лежащие доказыванию), в котором различаются: 1) вербальная информация; 2) результаты исследований с применением специальных знаний; 3) непосред­ственное восприятие (методом наблюдения); 4) иные сведения, не относящие­ся к вышеуказанным группам.
4. Сведения, носителями которых выступают предметы материального мира, вводятся в процесс доказывания через протоколы следственных дей­ствий и заключения экспертов. Поэтому понятие «вещественные доказатель­ства», традиционно выделяемое в качестве самостоятельной разновидности процессуальной формы доказательственных сведений, на самом деле таковой не является и подлежит исключению из системы видов доказательств.
5. Описание системы видов уголовно-процессуальных доказательств,
   построенной исключительно на основе специфики содержания вовлекаемых
   в доказывание сведений и предлагаемой для закрепления в ч. 2 ст. 74 УПК РФ,
   должно иметь следующую редакцию: «В качестве доказательств допуска­
   ются: 1) показания; 2) заключение эксперта; 3) протоколы процессуаль­
   ных действий; 4) иные документы». При этом в рамках уголовного судопро-
    

9
 
изводства однородные сведения должны содержаться в одном виде доказа­тельств.
9. Развитие порядка получения устанавливающих сведений в ряде смеж­ных отраслей законодательства, регламентирующих таможенные, налоговые и другие виды так называемых административных расследований, привело к тому, что сведения, полученные за рамками уголовного судопроизводства, могут обладать равными, а иногда и большими процедурными гарантиями. Поэтому не должно быть искусственных предварительных препятствий для вовлечения в процесс судебной проверки и оценки таких сведений по прави­лам соответствующих видов доказательств, что предложено регламентировать в законе.
Теоретическое и практическое значение результатов исследования состоит в том, что они обогащают теоретическую основу использования доказа­тельств в уголовном судопроизводстве. Выводы и предложения, сделанные в исследовании, могут помочь в совершенствовании уголовно-процессуаль­ного законодательства и подзаконных актов. Использование результатов иссле­дования возможно также в практической деятельности правоохранительных органов, в том числе и в рамках действующего правового регулирования. По­ложения диссертационного исследования применимы в преподавании дис­циплин «Уголовно-процессуальное право (уголовный процесс», «Предвари­тельное следствие в органах внутренних дел», «Дознание в органах внутренних дел» и др. Они могут оказаться полезными при подготовке проблемных науч­ных и учебно-методических работ.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации нашли свое отражение в 17 научных статьях общим объемом 5,61 п. л., пять из которых опубликованы в научных журналах и изданиях, которые включены в перечень российских рецензируемых научных журналов и изданий для опуб­ликования основных научных результатов диссертации. Результаты исследова­ния обсуждались на различных научных форумах: ежегодной межвузовской научной конференции адъюнктов, аспирантов и соискателей «Преемствен­ность и новации в юридической науке» (Омск, 2009–2012 гг.), ежегодной меж­дународной научно-практической конференции «Совершенствование дея­тельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью в совре­менных условиях» (Тюмень, 2010–2012 гг.), региональной методической кон­ференции «Актуальные проблемы психологического обеспечения служебной деятельности сотрудников правоохранительных органов» (Омск, 2010 г.), еже­годной Всероссийской научно-практической конференции «Правовые про­блемы укрепления российской государственности» (Томск, 2011 г.), ежегод­ной Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы право­применения в современной России» (Омск, 2011 г.), ежегодной международ­ной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовной и уголовно-процессуальной политики Российской Федерации» (Омск, 2011 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Полиция — новый инсти-
 
10
 
тут современной государственной правоохранительной системы» (Омск, 2011 г.), межвузовской научно-практической конференции «Уголовное досу­дебное производство: проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики» (Омск, 2012 г.).
Результаты диссертационного исследования нашли отражение в научных статьях и практических рекомендациях, внедренных в учебный процесс Ом­ской академии МВД России, а также в практическую деятельность МВД по Республике Карелия, ГУ МВД России по Челябинской области, УМВД России по Омской области.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения, списка использованных источ­ников.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы; определяются цель и за­дачи, объект и предмет исследования; раскрываются его методологическая и эмпирическая основы, теоретическое и практическое значение, научная но­визна; формулируются основные положения, выносимые на защиту; приво­дятся сведения об апробации результатов исследования.
Глава первая «Эволюция видов доказательств в российском уголовном судопроизводстве», включающая два параграфа, посвящена анализу базовых понятий и развитию видов доказательств в период с Х в. до начала судебно-пра­вовой реформы новейшего времени. Теоретические выводы данной главы яв­ляются основой для анализа и оценки современной системы доказательств.
В первом параграфе «Понятие вида доказательств» диссертант отмечает, что система доказательств, закрепленная в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, является формой для юридически значимых сведений, используемых в процессе доказывания. Однако в теории уголовного процесса отсутствует общепризнанное устояв­шееся определение сущности указанных категорий. Показания подозреваемо­го, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего, заключение и показания эксперта, заключение и показания специалиста и др. именуют «источниками доказа­тельств», «видами доказательств», «формой доказательств».
Отдельные авторы (Л. М. Карнеева, З. З. Зинатуллин и др.) в качестве источ­ника доказательств называют категории, перечисленные в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, или их аналоги предшествующего законодательства, отождествляя источник с процессуальной формой. Другие полагают, что источник должен лежать вне содержания и формы (В. Я. Дорохов, В. Д. Арсеньев, А. Н. Копьева и др.), от­нося к источникам доказательств лиц, от которых исходят сведения, или место обнаружения вещественных доказательств.
Анализируя понятия «род», «вид» и «источник», автор приходит к выводу о допустимости классификации доказательств в зависимости от процессуаль-
 
11
 
ной формы и полагает, что термин «вид» в большей степени отражает содер­жание категорий, перечисленных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, для которых понятие «доказательства» является родовым. Вместе с тем соискатель отмечает, что такое понимание базируется на нормативном определении доказательств, ко­торым охватываются сведения, полученные в ходе уголовно-процессуальной деятельности, не прошедшие проверку на предмет относимости, допустимос­ти и достоверности. Иное понимание доказательств, например, как судебных фактов (А. С. Александров), делает их деление на основе уголовно-процессу­альной формы неуместным.
Исходя из того что предметом исследования является формально-процессу­альный аспект понятия «доказательства», автор полагает целесообразным име­новать категории, перечисленные в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, видами доказательств.
Во втором параграфе «История формирования видов доказательств» предпринята попытка проследить развитие системы видов доказательств в рос­сийском уголовном судопроизводстве с Х в. до начала 90-х гг. прошлого столе­тия, выявить факторы, обусловившие ее современное состояние.
Диссертант отмечает, что в процессе длительной эволюции система видов доказательств, состоявшая в X в. из двух элементов — показаний и явных сле­дов преступления, изменялась, становясь более дробной.
Не всегда развитие видов доказательств происходило эволюционным путем в силу объективно возникающих потребностей уголовного судопроизводства (развитие техники, совершенствование статуса участников процесса и спосо­бов собирания доказательств и др.). Порой законодатель вторгался в доказыва­ние для достижения иных целей. Например, на рубеже XVII–XVIII вв. развитие формальной теории доказательств было связано с потребностью ограничить произвол правоприменительных органов, с одной стороны, и необходимос­тью обеспечить реализацию государственной политики в период реформиро­вания государственного устройства — с другой. Позднее названная теория по­казала свою неэффективность, и в ходе судебной реформы 1864 г. произошло упрощение процессуальной формы. Внешние (по отношению к процессу уго­ловно-процессуального познания) факторы оказывали влияние на виды дока­зательств и в другие исторические периоды.
Cложности отнесения отдельных сведений к определенному виду доказа­тельств существовали на протяжении большей части истории развития дока­зательственного права. Полемику по этим вопросам можно встретить как в исследованиях посвященных древнерусскому периоду (В. Г. Демченко, Н. Л. Дювернуа, С. В. Пахман), так и в работах, освещающих уголовное судо­производство в XVIII–XIX вв. (Я. И. Баршев, В. А. Линовский, Л. В. Владими­ров, М. В. Духовской).
На различных этапах исторического развития указанная проблема то обо­стрялась, то теряла свою актуальность в зависимости от усиления или ослабле­ния формальных требований к доказательствам. Процессы, связанные с фор­мализацией и деформализацией доказывания, носили циклический характер,
 
12
 
сменяя друг друга в зависимости от складывающейся политической обстанов­ки, сочетаясь с объективными факторами.
Существенное увеличение количества процессуальных форм для сведений одного рода обусловлено развитием в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1960 г. стадии возбуждения уголовного дела, проверочные действия в рамках которой стали дублировать многие следственные действия. В резуль­тате произошло усложнение понятия «иные документы». В правопримени­тельной деятельности начала прослеживаться тенденция придания большего значения сведениям, полученным в рамках следственных действий, в связи с более развитой процедурой их проведения. Произошло дальнейшее дробле­ние видов доказательств, обусловленное увеличением количества статусов участников уголовного процесса. Указанные факторы привели к специализа­ции доказательств, в результате которой отнесение сведений к определенному виду стало определяться не их существом, а иными причинами (процедурой получения, процессуальным статусом участника и т. п.).
Соискатель приходит к выводу, что эволюция видов доказательств протека­ла по нескольким направлениям. Во-первых, происходило усложнение содер­жания и развитие свойств отдельных видов доказательств, которое приводило к возникновению новых видов. Во-вторых, изменение процессуальной формы не являлось линейным процессом. Процессы усложнения и упрощения про­цессуальной формы сменяли друг друга в разные исторические периоды. В-третьих, эволюция видов доказательств была тесно связана с развитием уче­ния об участниках уголовного судопроизводства.
В результате дробления доказательств на виды и усложнения их содержания сведения одного рода (например, вербальная информация и др.) стали входить в состав различных видов доказательств (показания, протоколы следственных действий, иные документы). Как следствие, возникло различное отношение при оценке одной и той же информации в зависимости от процессуальной формы.
Глава вторая «Современная регламентация системы видов доказательств» представлена двумя параграфами и посвящена анализу форм доказательствен­ных сведений в период подготовки и действия Уголовно-процессуального кодек­са Российской Федерации, т. е. с учетом новых социально-политических, между­народно-правовых, нормативных реалий, а также обобщенной оценке действу­ющего нормативного регулирования в исследуемом аспекте.
Первый параграф «Регламентации видов доказательств в действующем уголовно-процессуальном законодательстве» освещает динамику обсужде­ния, принятия, действия и корректировки нормы ч. 2 ст. 74 УПК РФ. В основе параграфа лежит тезис, что совокупность перечисленных в ней категорий яв­ляется системой взаимосвязанных элементов, которая может быть эффектив­ной только при их гармоничном сочетании.
Диссертант обозначает, что новейшая история формирования и функцио­нирования видов доказательств тоже сопряжена как с внутренними, так
 
13
 
и с внешними по отношению к процессу доказывания факторами, выявляет ошибочные решения и нереализованные потребности. В работе оценены по­тенциальные (результаты оперативно-розыскной деятельности, показания лица, в отношении которого осуществляется производство о применении при­нудительных мер медицинского характера, и др.) и действовавшие определен­ное время (акты ревизий и документальных проверок) виды доказательств. Констатируется, что меняющееся содержание видов доказательств требует со­ответствующего изменения их форм.
При исследовании показаний диссертант приходит к выводу, что доказа­тельственное право, во многом развившееся под влиянием учения об участни­ках уголовного судопроизводства, все же значительно от него отстает. Среди видов доказательств отсутствуют показания отдельных участников (гражданс­кого истца, гражданского ответчика и др.), а также встречается несоответствие содержания показаний процессуальному статусу участников уголовного су­допроизводства (показания соучастника преступления, допрошенного по вы­деленному уголовному делу в качестве свидетеля; лица, в отношении которого фактически осуществляется уголовное преследование, и др.).
Автор указывает на широкий круг устных сведений, получаемых в ходе процессуальной деятельности, но не относящихся к показаниям (объяснения в стадии возбуждения уголовного дела, устные заявления в ходе следственных и иных процессуальных действий, пояснения в ходе судебных заседаний в до­судебном производстве и др.).
В работе демонстрируется, что произошло дробление процессуальных форм применения специальных знаний. К существовавшим ранее результа­там исследований (заключение эксперта) добавились показания эксперта, заключение и показания специалиста. Анализируется научная полемика о сущности заключения специалиста (В. М. Быков, Т. Н. Бородкина, Е. П. Гри­шина, Е. А. Логвинец, Ю. Г. Плесовских и др.). Подмечается, что в ст. 226⁵ УПК РФ заключением специалиста названы результаты исследования, прове­денного в ходе проверки сообщения о преступлении, что не согласуется с нормами ст. ст. 58 и 80 УПК РФ и разъяснениями Пленума Верховного Су­да РФ, согласно которым заключение специалиста не связано с проведением исследования. Обращается внимание на нелогичность существования в све­те нового регулирования трех процессуальных форм использования резуль­татов специальных исследований, а также на тот факт, что норма о назначе­нии повторной экспертизы после возбуждения уголовного дела по ходатай­ству сторон фактически означает градацию по юридической силе одного и того же вида доказательства.
В параграфе подробно анализируются нормы иных отраслей законодатель­ства, связанных с производством расследований, в которых произошло суще­ственное развитие порядка производства судебных и несудебных экспертиз. Выносится на обсуждение тезис о том, что результаты таких исследований дол­жны более широко привлекаться для проверки, оценки и использования в уго-
 
14
 
ловно-процессуальном доказывании, для чего необходима предлагаемая мо­дификация такого вида доказательства, как заключение эксперта.
В работе отмечается изменение содержания вещественных доказательств, под которыми стали пониматься любые предметы и документы, имеющие зна­чение для уголовного дела. Произошло размывание границы между понятия­ми «иные документы» и «вещественные доказательства». Это негативно отра­зилось на правоприменительной деятельности. Сотрудники практических ор­ганов, опасаясь признания доказательств недопустимыми, стали в спорных ситуациях признавать документы вещественными доказательствами, что по­влекло существенное увеличение затрат сил и средств на производство рассле­дования. Критически оценивается отнесение сведений о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами к числу вещественных дока­зательств.
Значительные изменения произошли в содержании понятия «иные доку­менты». Диссертант показывает, что, несмотря на продолжающуюся полемику сторонников (В. М. Бозров, В. И. Зажицкий, М. П. Поляков и др.) и противников (Е. А. Доля, А. В. Смирнов и др.) использования результатов оперативно-розыск­ной деятельности в доказывании, фактически они рассматриваются как иные документы. К ним же относятся результаты деятельности различных государ­ственных органов, в том числе и правоохранительных, участников со стороны защиты и др. Иные документы стали дублировать все остальные виды доказа­тельств. В данной форме может быть представлена вербальная информация, результаты исследований с применением специальных знаний и даже резуль­таты непосредственного восприятия, представляющие собой аналог протоко­ла следственного действия в уголовном судопроизводстве.
Диссертант приходит к выводу, что существующая система видов доказа­тельств не является оптимальной. Отсутствуют четко определенные границы между некоторыми видами доказательств. Не охватываются все сведения, ко­торые могут быть получены в ходе уголовно-процессуальной деятельности. Не предусмотрены в качестве видов доказательств показания отдельных учас­тников процесса, не определен статус устных заявлений, сделанных в ходе след­ственных и иных процессуальных действий и т. п.
Диссертант, анализируя точки зрения сторонников дальнейшей дифферен­циации видов доказательств (Р. В. Костенко, В. С. Балакшин) и авторов, выступа­ющих за укрупнение видов доказательств (А. А. Давлетов, Е. А. Додин) и даже за отказ от деления доказательств на виды (Ю. Ю. Воробьева), приходит к мне­нию о нецелесообразности дальнейшего дробления видов доказательств. Обо­сновывается вывод, что система доказательств должна быть универсальной и позволять вовлекать в процесс доказывания любые законным способом по­лученные сведения.
Во втором параграфе «Конкуренция как аспект соотношения отдельных видов доказательств» заостряется внимание на главном, с позиции соискателя, проблемном вопросе современной системы видов доказательств.
 
15
 
Диссертант присоединяется к суждениям, что процессуальная форма дол­жна обеспечивать полноту, всесторонность и объективность расследования (З. З. Зинатуллин, Ю. К. Орлов и др.), оставаясь при этом рациональной, про­стой и целесообразной (М. Л. Якуб). Современное усложнение процессуаль­ной формы и, как проявление этого, дробление и изменение содержания видов доказательств отрицательно сказались на решении задач уголовного судопро­изводства.
Несовершенство системы видов доказательств порождает между ними кон­куренцию, под которой понимаются ситуации, когда сведения, могущие быть собранными и тем, и другим предусмотренным законом видом доказательств (на определенном историческом отрезке эти виды произошли от одного разде­лившегося доказательства), исключаются из использования на том основании, что они не отвечают специфическим правилам получения конкретного вида доказательств. Итогом соперничества всегда является победа одной из сторон, что применительно к видам доказательств означает приоритет одного над дру­гим. При исключении из процесса доказывания сведений в определенной фор­ме (в том числе полученных законным способом) возникает конкуренция ви­дов доказательств.
Диссертант критически оценивает предложения по законодательному ог­раничению принципа свободы оценки доказательств (Ю. Ю. Воробьева) и гра­дации доказательств по юридической силе (Р. А. Бостанов, В. С. Шишкин), при­знавая, что это имеет место в правоприменительной деятельности, высказывая опасения в связи с обозначившимися признаками возврата к теории формаль­ного доказывания.
Глава третья «Соотношение отдельных видов доказательств» построена на сравнительном анализе однородных сведений, относящихся в настоящее вре­мя к разным видам доказательств. В основе лежит тезис о том, что деление до­казательств должно осуществляться в зависимости от существа сведений, что позволит сделать систему видов доказательств оптимальной и открытой для любых относимых, достоверных, полученных законным путем данных. Предлагается классификация доказательств по группам, в основе которых ле­жат: 1) вербальная информация; 2) результаты исследований с применением специальных знаний; 3) непосредственное восприятие (методом наблюдения); 4) иные сведения, не относящиеся к вышеуказанным группам. Данная глава посвящена первым трем группам сведений, так как именно с ними связано явление конкуренции.
В первом параграфе «Соотношение видов доказательств, которые форми­руются на основе вербальной (голосовой) информации» сопоставляются раз­личные процессуальные оболочки для данного вида сведений, их обеспечен­ность процессуальными гарантиями.
Диссертант подразделяет устные сведения на виды: 1) показания, в том числе сведения, сообщаемые в ходе очной ставки, проверки показаний на месте, предъявления для опознания; 2) заявления при производстве прочих следствен-
 
16
 
ных действий; 3) заявления при производстве иных процессуальных действий (задержание, наложение ареста на имущество и др.); 4) объяснения и иные уст­ные пояснения (явка с повинной, заявление о преступлении и т. п.) при проверке сообщений о преступлениях; 5) пояснения, данные в ходе судебных заседаний в досудебном производстве; 6) вербальная информация, зафиксированная в ходе исполнения запроса о правовой помощи. Кроме того, соискатель выделяет че­тыре группы устных сведений, формируемых за рамками уголовно-процессу­альной деятельности: 1) показания, получаемые в рамках административных процессов (налоговые, таможенные и т. п.); 2) объяснения, полученные в ходе оперативно-розыскной и иной государственной деятельности по расследова­нию различного рода происшествий (авиационных, железнодорожных катаст­роф и т. п.); 3) объяснения и иные формы фиксации устных сведений в рамках деятельности, регламентируемой подзаконными актами; 4) результаты опроса, проведенного защитником, адвокатом, частным детективом.
Автор констатирует, что наибольшим доверием у правоприменителей (83,5%) пользовались показания, а иным устным сведениям придается второ­степенное значение. Анализируя устные сведения через призму процессуаль­ных гарантий, диссертант приходит к выводу, что все сведения, собираемые в ходе процессуальной деятельности, обеспечены таковыми. Вербальная ин­формация, получаемая за рамками уголовного судопроизводства в ходе госу­дарственной деятельности, также в значительной части случаев обеспечена гарантиями достоверности.
С определением статуса вербальной информации, полученной в ходе след­ственных и процессуальных действий, в основе которых не лежит метод рас­спроса, возникают сложности. Диссертант соглашается с авторами, признаю­щими ее доказательственное значение в качестве составляющей части такого вида доказательств, как протоколы следственных действий (С. И. Конева, В. А. Победкин). Вместе с тем природа данных сведений аналогична природе показаний. Поэтому соискатель присоединяется к предложениям считать по­казаниями любые устные сообщения, сделанные обвиняемым в ходе след­ственных и процессуальных действий (О. А. Глобенко, А. И. Абасов и др.), рас­пространяя этот подход на иных участников уголовного судопроизводства.
Определяя причину негативного отношения ряда исследователей (М. С. Шалумов, В. А. Ярковой и др.) к сведениям, полученным в стадии воз­буждения уголовного дела, автор приходит к выводу, что ею является негатив­ная правоприменительная практика. Благодаря положениям Федерального за­кона от 4 марта 2013 г. ¹ 23-ФЗ для такого отношения становится меньше осно­ваний. Во-первых, объяснения прямо указаны в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации в числе проверочных действий. Во-вторых, ре­зультаты проверки сообщения о преступлении названы доказательствами. На стадии возбуждения реализованы правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и обеспечены процессуальные гарантии, в том числе и для лиц, в отношении которых осуществляется обвинительная деятель-
 
17
 
ность, включая возможность назначения защитника. Но, приравнивая резуль­таты проверки к полноценным доказательствам, законодатель сохранил раз­ные требования к допустимости показаний и иных устных сообщений.
В работе исследованы возможности использования в доказывании устных сведений, сообщенных в ходе судебных заседаний в досудебном производстве. С учетом отождествления любой деятельности суда с правосудием (И. С. Дика-рев, А. П. Гуськова) не вызывает сомнений доказательственное значение про­токолов судебных заседаний, в которых зафиксирован ход рассмотрения жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ, ходатайств следователя и т. п. Изучение материалов, связанных с рассмотрением ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, показало, что протоколы судебных заседаний в боль­шинстве случаев информативны и содержат подробные пояснения обвиняе­мых, а иногда и свидетелей, не уступающие показаниям.
Решение проблемы конкуренции между различными уголовно-процессу­альными формами вербальных сведений видится не в придании отдельным сведениям на законодательном уровне доказательственного значения, а в уни­фикации процессуальной формы для данного вида информации. Оптималь­ным будет возвращение к дореволюционному опыту, когда любые устные со­общения в процессе расследования считались показаниями.
Подвергнуты анализу сведения, получаемые защитником, иными участни­ками уголовного судопроизводства. Положительно оценена практика исполь­зования в доказывании результатов опросов, проведенных защитниками, и от­несения их к иным документам. Обоснован вывод о возможности и необходи­мости использования в доказывания любых вербальных сведений, зафиксиро­ванных и представленных участниками уголовного судопроизводства.
Сравнительное исследование процедур получения устных сведений в рам­ках административных процессов (в соответствии с Налоговым кодексом Рос­сийской Федерации, Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях и др.) показало, что получение показаний (объяснений) обеспечено достаточным объемом процессуальных гарантий, позволяющим говорить о возможности использования данных сведений по правилам оглаше­ния показаний (соблюдение требований ст. 281 УПК РФ и т. п.).
Во втором параграфе «Соотношение видов доказательств, которые фор­мируются на основе использования специальных знаний» предметом анализа выступают развитость процедуры и обеспеченность гарантиями достовернос­ти различных форм применения специальных знаний, среди которых диссер­тант выделяет: 1) заключение и показания эксперта; 2) заключение и показания специалиста; 3) результаты исследований, проводимых специалистом в стадии возбуждения уголовного дела и в процессе расследования; 4) результаты реви­зий и документальных проверок, проводимых по заданию органов расследова­ния. Кроме того, это результаты: 1) судебных экспертиз в рамках гражданского процесса и производства по делам об административных правонарушениях; 2) несудебных экспертиз, проведенных в соответствии с федеральным законо-
 
18
 
дательством; 3) исследований, осуществляемых по требованию участников уголовного судопроизводства за рамками процессуальной деятельности; 4) исследований в ходе оперативно-розыскной деятельности; 5) аудиторских проверок; 6) ведомственных и иных исследований, предусмотренных подза­конными актами или внутренними актами организаций и др.
В силу предписаний закона (ст. 196 УПК РФ), разъяснений Пленума Верхов­ного Суда Российской Федерации и сложившейся правоприменительной прак­тики заключение эксперта как доказательство, полученное в результате более развитых правоотношений, обладает приоритетом по отношению к другим формам использования специальных знаний.
Одной из гарантий использования специальных знаний должна выступать возможность проведения альтернативных исследований, которые будут спо­собствовать обеспечению интересов как стороны защиты (Е. П. Гришина, С. А. Саушкин и др.), так и потерпевших (А. О. Бестаев). В работе проанализи­рована вероятность расширения перечня случаев обязательного назначения судебных экспертиз. Данный путь представляется непродуктивным, так как трудно учесть все возможные случаи применения специальных знаний и дос­тижений научно-технического прогресса.
Порядок производства экспертиз в соответствии с иными федеральными законами практически полностью повторяет уголовно-процессуальную про­цедуру, что, по мнению диссертанта, исключает причины недоверия им по формальным основаниям. Проведение ревизий, аудиторских проверок и т. п., несмотря на отличающийся порядок, обеспечено серьезными гарантиями проверяемости и достоверности.
Соискатель приходит к выводу, что результаты исследований в стадии воз­буждения уголовного дела носят процессуальный характер. Методика самого исследования не отличается от методики проведения экспертизы. Усиление регулирования стадии возбуждения уголовного дела, прямое указание на до­казательственное значение результатов экспертизы, возможность отказа от ее проведения в рамках сокращенного дознания при наличии результатов иссле­дований не позволяют более отрицать доказательственного значения после­дних. Однако существование нескольких аналогичных форм использования специальных знаний неоптимально и неизбежно будет обусловливать приори­тет одной из них. Согласно результатам анкетирования 84% опрошенных по разным причинам при оценке доказательств отдают предпочтение заключе­нию эксперта по отношению к результатам исследований.
Диссертант приходит к выводу о необходимости существования одной формы проведения исследований в рамках уголовного судопроизводства — судебной экспертизы. Результаты государственной судебно-экспертной дея­тельности могут быть допущены наравне с результатами экспертизы в рам­ках уголовного дела. Использование иных форм специальных знаний должно быть связано с возможностью проверки достоверности изложенных в них сведений.
 
19
 
В третьем параграфе «Соотношение видов доказательств, формируемых в результате непосредственного восприятия (методом наблюдения)» предпри­нята попытка провести сравнительное исследование следственных действий и аналогичных по своей гносеологической природе познавательных действий в рамках оперативно-розыскной, административной, частной детективной и иной деятельности.
Диссертант указывает на соответствие ряда оперативно-розыскных мероп­риятий и иных действий в ходе административных расследований критериям следственных действий. Нормативно отдельные результаты оперативно-розыскной деятельности потенциально используются более свободно, чем сведения, полученные в рамках процессуальной деятельности. В частности, результаты применения технических средств носят вспомогательный характер по отношению к протоколу следственного действия, порядок документирова­ния результатов оперативно-розыскной деятельности не регламентирован в за­коне, поэтому аудио-, видеозаписи, фотоснимки и т. п. имеют самостоятельное значение. Одновременно в систему следственных действий включаются, по существу, оперативно-розыскные мероприятия.
Познавательные процедуры, основанные на непосредственном восприя­тии, в административных процессах нередко копируют название и процедуру проведения аналогичных следственных действий (например, осмотр и выемка в рамках налогового расследования). Другие познавательные действия, напро­тив, не могут быть проведены в соответствии с уголовно-процессуальным за­конодательством (например, режимные мероприятия в местах лишения сво­боды и т. п.), но обеспечены собственными гарантиями. Это позволяет гово­рить о возможности использования результатов иных познавательных дей­ствий, осуществляемых государственными органами, в доказывании наравне с протоколами следственными действиями.
Диссертант, основываясь на результатах изучения следственной и судебной практики, интервьюирования адвокатов и личном опыте следственной рабо­ты, предостерегает от абсолютизирования процедурных гарантий обеспече­ния точности отображения сведений в протоколе следственного и судебного действия, решительного противопоставления протоколов следственных дей­ствий протоколам их аналогов в других сферах деятельности, пренебрежения последними.
Обосновывается вывод об одинаковой природе деятельности защитника и иных участников уголовного судопроизводства по собиранию сведений, ко­торые могут быть использованы в доказывании. Является неоправданным именование деятельности защитника собиранием доказательств, а деятельнос­ти иных субъектов, в том числе адвокатов-представителей, — собиранием све­дений. Использование в доказывании сведений, представленных участниками уголовного процесса, должно осуществляться на равных основаниях.
Автор солидарен с учеными нижегородской процессуальной школы, в том что важнейшей задачей доказывания является обеспечение проверяемости до-
 
20
 
казательств в ходе судебного разбирательства. Поэтому приоритет уголовно-процессуальной формы должен заключаться в проверке и оценке сведений средствами уголовного судопроизводства, но не в исключении доброкаче­ственных сведений из-за отличия в процедуре их собирания.
Анализируя различные критерии отграничения вещественных доказа­тельств, такие как наличие в них информации в неизменном (некодированном) виде (Ю. К. Орлов), связь с уголовным делом и отражение сведений, в форми­рование которых не вовлечено сознание человека (А. Н. Попова), незамени­мость и др., автор приходит к выводу, что они не позволяют провести четкую границу между видами доказательств. Широкое распространение получили документы, в формирование которых не вовлечено сознание человека (авто­матизированные базы данных и т. п.), кодированные копии следов преступле­ния (цифровые фотографии следа, пригодные для идентификации и т. д.), не от­носящиеся к данному виду доказательств.
Вещественные доказательства, в отличие от других категорий, перечислен­ных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, не являются разновидностью процессуальной формы. Сведения, содержащиеся на них, могут быть введены в процесс доказывания только через другие виды доказательств: как правило, через протоколы след­ственных действий и заключение (показания) эксперта, поэтому мотивируется исключение вещественных доказательств из системы видов доказательств.
Диссертант отмечает, что есть документы, которые нельзя отнести к указан­ным в данной главе трем группам доказательств. Это различного рода справки, характеристики, ответы на запросы и т. п., содержащие сведения обобщенного характера, полученные составителем из иных источников, различные справоч­ные и информационные материалы, результаты консультативной помощи (в том числе заключение специалиста). Они могут иметь важное значение при разрешении уголовного дела, но аналогов среди других видов доказательств не имеют, а потому не конкурируют с ними.
С учетом изложенного оптимальной представляется система видов доказа­тельств, включающая четыре вида: 1) показания; 2) заключение эксперта; 3) протоколы процессуальных действий; 4) иные документы.
В заключении излагаются основные выводы и предложения, сформулиро­ванные в ходе диссертационного исследования.
Основные положения диссертационного исследования опубликованы в следующих работах:
Статьи в рецензируемых научных журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Минобрнауки России для опубликования основных научных результатов диссертаций
1. Козловский П. В. Использование результатов оценки невербального по­ведения в доказывании // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2010. ¹ 1. С. 17–20 (0,5 п. л.).
 
21
 

1. Козловский П. В. Отдельные аспекты недопустимости показаний подо­зреваемого и обвиняемого // Вестник Омского университета. 2012. ¹ 1. С. 143– 146 (0,34 п. л.).
2. Булатов Б. Б., Козловский П. В. Показания как вид доказательств нужда­ются в совершенствовании // Рос. следователь. 2012. ¹ 9. С. 19–22. (0,5 п. л./ 0,5 п. л.).
3. Козловский П. В. Эволюция видов доказательств // Научный вестник Омской академии МВД России. 2012. ¹ 4. С. 64–68 (0,52 п. л.).
4. Грушко Н. В., Козловский П. В. Особенности расследования преступле­ний, совершенных представителями деструктивных религиозных культов // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2012. ¹ 4. С. 66–69 (0,53 п. л./ 0,53 п. л.).

Иные публикации

1. Козловский П. В. Вещественные доказательства и иные документы: вопро­сы разграничения // Законодательство и практика. 2007. ¹ 2. С. 35–36 (0,2 п. л.).
2. Козловский П. В. Использование результатов служебных расследований в доказывании по уголовному делу // Преемственность и новации в юридичес­кой науке : мат-лы науч. конф. адъюнктов и соискателей. Омск : Омская акаде­мия МВД России, 2009. Вып. 5. С. 119–123 (0,22 п. л.).
3. Козловский П. В. Соотношение судебной экспертизы и несудебных экспер­тиз, предусмотренных федеральным законодательством // Подходы к решению проблем законотворчества и правоприменения : сб. науч. тр. адъюнктов и соиска­телей. Омск : Омская академия МВД России, 2009. Вып. 16. С. 153–157 (0,33 п. л.).
4. Козловский П. В. Соотношение понятий «вид доказательств», «источник доказательств», «форма доказательств», «перечень доказательств» // Преем­ственность и новации в юридической науке: мат-лы науч. конф. адъюнктов и соискателей. Омск : Омская академия МВД России, 2010. Вып. 6. С. 114–116 (0,2 п. л.).

 

1. Козловский П. В. Использование в доказывании протокола явки с по­винной // Совершенствование деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью в современных условиях: мат-лы межд. науч.-практ. конф. (2–3 ноября 2010 г.). Тюмень : Тюменская областная Дума, Тюменская государственная академия мировой экономики, управления и права, 2010. Вып. 7. Ч. 2. С. 80–83 (0,38 п. л.).
2. Козловский П. В. Преюдициальное значение приговоров и иных судеб­ных актов в уголовном судопроизводстве // Законодательство и практика. 2010. ¹ 2. С. 54–55 (0,2 п. л.).
3. Козловский П. В. Соотношение различных видов доказательств в по­становлении Пленума Верховного суда РФ от 21 декабря 2010 г. ¹ 28 «О судеб­ной экспертизе по уголовным делам» // Преемственность и новации в юриди­ческой науке : мат-лы науч. конф. адъюнктов и соискателей. Омск : Омская ака­демия МВД России, 2011. Вып. 7. С. 115–118 (0,22 п. л.).

 
22
 

1. Козловский П. В. Проблемные аспекты использования заключения специалиста // Правовые проблемы укрепления российской государственнос­ти : сб. ст. Томск : Томский государственный университет, 2011. Ч. 51. С. 61–65 (0,27 п. л.).
2. Козловский П. В. Виды доказательств в уголовном судопроизводстве: вопросы соотношения // Вестник Омского юридического института. 2011. ¹ 1. С. 104–106 (0,23 п. л.).
3. Козловский П. В. Федеральный закон «О полиции» как источник дока­зательственного права // Полиция — новый институт современной государ­ственной правоохранительной системы : мат-лы всерос. науч.-практ. конф. (15–16 сентября 2011 г.) Омск : Омская академия МВД России, 2012. С. 122–124 (0,17 п. л.).
4. Грушко Н. В., Козловский П. В. Особенности расследования уголов­ных дел, связанных с деятельностью экстремистских религиозных организа­ций // Законодательство и практика. 2012. ¹ 1. С. 35–39 (0,3 п. л./0,3 п. л.).
5. Козловский П. В. Соотношение видов доказательств, формируемых на основе непосредственного восприятия (методом наблюдения) // Совершен­ствование деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступнос­тью в современных условиях : мат-лы междунар. науч. практ. конф. (2–3 нояб­ря 2012 г.). Тюмень : Тюменская государственная академия мировой экономи­ки, управления и права, 2012. Вып. 9. С. 307–312 (0,5 п. л.).