2012avtoref194

Плотников Александр Иванович
 
28 февраля 2012 г. назначена защита диссертации на соискание степени кандидата юридических наук по теме: «Объективное и субъективное в преступлении» (специальность 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право). Защита будет происходить на заседании диссертационного совета Д 212.123.01
 
Сноска на автореферат:
 
Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении: автореф. дис... д-ра юрид. наук. Москва, 2012. С. 46.
 
Ознакомиться с другими авторефератами Вы можете в разделе Авторефераты диссертаций по юридическим наукам сайта «Правовые технологии»
 
Текст автореферата диссертации:
  
 

 
Научный консультант                   доктор юридических наук, профессор
                                                            Чучаев Александр Иванович
 
Официальные оппоненты:           Малков Виктор Павлович –
                                                            доктор юридических наук, профессор,
                                                            Институт экономики, управления и права
                                                            (г. Казань), заведующий кафедрой
                                                            уголовного права и процесса
 
                                                            Козаченко Иван Яковлевич –
                                                            доктор юридических наук, профессор,
                                                            Уральская государственная
                                                            юридическая академия, заведующий
                                                            кафедрой уголовного права
 
                                                            Голик Юрий Владимирович –
                                                            доктор юридических наук, профессор,
                                                            Российский государственный торгово-
                                                            экономический университет, профессор
                                                            кафедры уголовного права и процесса
 
Ведущая организация                   Омская академия МВД России
                                                               
 
Защита диссертации состоится 28 февраля 2013 г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.123.01, созданного на базе Московской государственной юридической академии имени О.Е Кутафина,   г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, д. 9, зал Ученого совета.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской государственной юридической академии имени О.Е Кутафина.
 
          Автореферат  разослан  ___  ______________  2013 г.
 
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор юридических наук,
профессор                                                                                            Г.А.  Есаков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
 
Актуальность темы диссертационного исследования. Понятия объективного и субъективного возникли из необходимости различать познаваемый предмет и представление о нем для выяснения и учета адекватности отражения сознанием человека существующей реальности. В уголовном праве отношение объективного и субъективного приобретает многосторонний характер.
В центре преступления, главной социальной реальности, изучаемой наукой уголовного права, находится человек. В силу законодательно закрепленного принципа вины (ст. 5 УК РФ) ответственность за преступление наступает в зависимости от того, насколько представления совершившего его лица соответствуют тому, что им совершено, т.е. в какой мере объективное в деянии является воплощением его субъективной стороны.
           В связи с этим оценка преступления основана на выявлении и выделении его объективных и субъективных компонентов и их соотношения. В уголовном праве понятия объективного и субъективного широко используются как при анализе признаков преступления, так и при рассмотрении иных законодательных конструкций. Все признаки преступления традиционно делятся на объективные и субъективные. Такое деление, базирующееся на различении его материальных и нематериальных элементов, реализуя принцип вины и другие принципы уголовного права, систематизирует представления о преступлении, позволяет последовательно путем перехода от одних признаков к другим делать вывод о наличии преступления в целом.
          Вместе с тем разделение объективного и субъективного относительно. В реальности они не только взаимодействуют, перетекают друг в друга, но и представляют известное единство. Переплетение и слияние объективного и субъективного естественно для поведения человека, в том числе и преступного. Соответственно оно находит отражение в юридических формах его выражения в законе. Этим обусловливаются серьезные трудности в определении содержания и пределов объективного и субъективного в преступлении.
          Однако проблема взаимозависимости объективного и субъективного в уголовном праве не исчерпывается выяснением отношения лица к совершаемому деянию и влиянием этого отношения  на ответственность. Возникает также вопрос о возможности познания преступления как социально-право­вого явления в акте его законодательной, правоприменительной и научной оценки, что напрямую отражается на основаниях и объеме ответственности за преступление.
          Относительность разделения объективного и субъективного, их подвижность требуют методологической точности в использовании этих категорий, что не всегда выдерживается в уголовно-правовых исследованиях.
          Неясное представление об объективном и субъективном осложняет процесс познания преступления. В частности, в силу отмеченных трудностей, связанных с выявлением объективного и субъективного в преступлении и отражением их в законодательных конструкциях, в науке уголовного права возникли существенные разногласия по основным институтам ответственности. Они относятся к принципу вины, понятию, содержанию и основанию ответственности, признакам преступления, его основным элементам и формам. Преодоление этих разногласий зависит от более общих представлений об объективном и субъективном в преступлении, их сущности, соотношениях, взаимосвязи и взаимообусловленности, т.е. от методологического подхода к пониманию и изучению объективного и субъективного в преступлении.
 Спектр содержательных вариантов объективного и субъективного многообразен. В этой связи важно придерживаться определенных правил обращения с выражаемыми их понятиями.
           Понимание содержания, различия и в то же время сложной взаимосвязи и взаимопереходов объективного и субъективного имеет мировоззренческое, научное и практическое значение. Правильная их трактовка и использование упорядочивает представления о признаках преступления, способствует задаче их практического обнаружения в общественно опасных деяниях и правильной юридической оценке.
          Наука уголовного права давно различает объективное и субъективное не только как специфические реальности в структуре преступления, но и как способ уяснения его внутреннего строения, а также других, связанных с ним уголовно-правовых явлений. Объективные и субъективные признаки преступления в целом и отдельных его форм являются едва ли ни основным предметом всех уголовно-правовых исследований. Однако нет работ, в которых содержалось бы их цельное, совместное, во взаимосвязи, соотносительное и сквозное рассмотрение через призму основных уголовно-правовых институтов. Не определены четко границы объективного и субъективного, условия перехода одного в другое, не выработаны критерии разделения объективного и субъективного в зависимости от уровня и целей исследования.
           Следовательно, рассматриваемая проблема весьма актуальна для науки уголовного права.
         Степень разработанности темы исследования. В теории уголовного права к объективным и субъективным признакам преступления обращались многие криминалисты.
Вопросы объективной и субъективной стороны преступления рассматривались:
а) в дореволюционном уголовном праве – в работах Немировско-
го Э.Я., Познышева С.В., Пусторослева П.П., Сергеевского Н.Д., Таганце-
ва Н.С., Фельдштейна Г.С., Чубинского М.П. и др.;
б) в советском уголовном праве – в работах Волкова Б.С., Дагеля П.С., Дурманова Н.Д., Злобина Г.А., Котова Д.П., Кудрявцева В.Н., Кузнецо- 
вой Н.Ф., Лясс Н.В., Макашвили В.Г., Маньковского Б.С., Никифорова Б.С., Пионтковского А.А., Сергеевой Т.Л., Тарарухина С.А., Трайнина А.Н., Угрехелидзе М.Г., Утевского Б.С., Филановского И.Г., Церетели Т.В., Шаргородского М.Д., Шишова О.Ф. и др.;
         в) в современном российском уголовном праве – в работах Бойко А.И., Векленко С.В., Ворошилина Е.В., Голика Ю.В., Гонтаря И.Я., Грачевой Ю.В., Есакова Г.А., Жалинского А.Э., Зелинского А.Ф., Квашиса В.Е., Козачен-
ко И.Я., Ковалева М.И., Козлова А.П., Кригер Г.А., Лунеева В.В., Малини-
на В.Б., Малкова В.П., Марцева А.И., Милюкова С.Ф., Назаренко Г.В., Наумова А.В., Нерсесяна В.А., Прохорова В.С., Пудовочкина Ю.Е., Рарога А.И., Редина М.П., Ситковской О.Д., Склярова С.В., Тер-Акопова А.А., Тимей-
ко Г.В., Чучаева А.И., Якушина В.А. и др.
Объективное и субъективное в праве были предметом анализа в трудах Ахназарова А.Е., Бережнова А.Г., Витрука И.В., Костюченко А.Г., Луць Л.А., Матузова Н.И., Недбайло П.Е., Орзих М.Ф.,  Скиндирева Р.В., Скорика А.П. и др.  
В общей теории права к вопросам объективного и субъективного обращались: а) в дореволюционной науке – Ильин И.А.; б) в советской науке – Васильев А.М., Денисов Ю.А., Керимов Д.А. и др.; в зарубежной теории права – Лукич Р.
Проблема объективного и субъективного рассматривалась в трудах философов:
          а) в античной философии – Аристотеля, Платона;
а) в дореволюционной российской науке – Белинского В.Г., Герце-
на А.И., Розанова В.В., Франка С.Л., Флоренского П.А. и др.;
б) в зарубежной науке прошлого – Декарта Р., Канта И., Кондильяка, Кузанского Н., Шеллинга, Локка, Мальбранша Н., Спинозы Б., Юма, Фих-
те И. и др.; новейшего времени – Бергсона А., Гуссерля Э., Спенсера Г., Виндельбанда В., Карнапа Р., Ортеги-и-Гарсета Х. , Рассела Б., Бунге М.
в) в советской науке – Абасова А., Арсеньева А.С., Асмуса В.Ф., Ахмедли Д.Т., Балашова Л.Е., Библера Б.М., Бычко И.В., Войшвилло Е.К., Голованова В.Н., Горского Д.П., Гуревича П.С., Дубровского Д.И., Зиновье-
ва А.А., Кагана М.С., Кевбрина Б.Ф., Кедрова Б.М., Коршунова А.М., Крав-ца А.С., Кузьмина В.Ф., Кунафина М.С., Курченкова В.В., Лекторского В.А., Лосева А.Ф., Лосского Н.О., Макарова М.Г.,Максимова А.Н., Меньчико-
ва Г.П.,  Мамардашвили М.К., Мудрагея Н.С. , Мысливченко А.Г.,  Налето- ва И.З., Пелипенко Н.В., Резникова Л.О., Сагатовского В.Н., Сачкова Ю.В., Семенова В.В., Смирнова П.И., Тугаринова В.П., Шалютина Б.С. и др.
Проблеме объективного и субъективного посвящено значительное число исследований по психологии:  а) в советской и российской  психологии к этой теме обращались – Андреева Г.М., Асмолов А.Г., Бойко А.Н., Василь-
ев И.А., Вилюнас В.К., Еникеев М.И., Зинченко В.П.,  Карпов А.В., Леонть-ев А.А., Муздыбаев К., Платонов К.К., Поплужный В.Л., Рубинштейн С.Л.,  Ситковская О.Д., Тихомиров О.К., Узнадзе Д.Н., Шерковин Ю.А. и др.;
б) в зарубежной психологии – Вундт В.В., Галантер Е., Гилберт Райл, Грот Н.Я., Дильтей В., Миллер Дж., Прибрам К., Робер М.А., Тильман Ф., Фрейд З., Юнг К.Г. и др.
Вместе с тем работы философов и психологов не отражают особенностей объективного и субъективного в криминальном поведении.
          В работах дореволюционных ученых-криминалистов, как и в работах современных российских и зарубежных авторов, при всей их глубине и основательности указанные вопросы трактуются неоднозначно, объективные субъективные элементы преступления не рассматриваются, как правило, в качестве единого комплексного явления, цельной социальной реальности, а раскрываются разрозненно и изолированно. Применительно к уголовному праву последнее продиктовано сложностью этих сторон преступления и необходимостью выработки алгоритма (последовательности) распознания преступления. Но при всей важности детального аналитического рассмотрения  поведения человека, в том числе преступного, оно содержит известный отрицательный момент, неизбежный в силу характера названных работ, – определенную утрату цельности предмета исследования, затрудняющую выявление и раскрытие его сущности.
          Таким образом, в теории уголовного права объективные и субъективные признаки преступления исследованы недостаточно. Вопросы их взаимосвязи либо не затрагивались вообще, либо рассматривались фрагментарно. Сфера единства, взаимного влияния объективного и субъективного, их перехода одного в другое на различных уровнях познания комплексно в акте преступления практически не исследована. В представленной работе объективное и субъективное в преступлении рассматриваются не только со стороны их различия, но и диалектического единства.
          Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования явились реальные общественно опасные поступки людей (преступления), их обобщенные (понятие преступления) и конкретизированные признаки (составы преступлений), основные институты общей части уголовного права, характеризующие преступление и его наиболее распространенные формы, а также возникающие в связи с совершением преступления общественные отношения.
Предметом выступают:
– структура и содержание понятий объективного и субъективного, границы их разделения и перехода одного в другое;
– явления реальной действительности в сфере уголовно-правового регулирования, соответствующие понятиям объективного и субъективного;
– уголовно-правовые нормы, определяющие признаки преступления и его наиболее значимых форм;
– международно-правовые нормы и законодательство зарубежных стран о преступлении и его наиболее распространенных формах;
– судебная практика оценки объективных и субъективных признаков преступления;
– концепции и теории науки уголовного права, рассматривающие объективные и субъективные признаки преступления. 
Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в теоретической разработке проблемы объективного и субъективного в преступлении и наиболее распространенных его формах и выработке рекомендаций по совершенствованию законодательства в части характеристики признаков преступления, а также их установлению и юридическому закреплению (квалификации).
Цель предопределила постановку и решение следующих задач:
– раскрыть содержание и объем категорий объективного и субъективного, допустимые и наиболее целесообразные пределы применения их в теории уголовного права и правоприменении;
– установить содержание и границы понятий объективного и субъективного в составе преступления;
– определить структуру и границы объективных и субъективных элементов преступления и его наиболее распространенных форм, их взаимосвязь и взаимные переходы, целесообразную приоритетность объективного и субъективного; 
– изучить объективные и субъективные признаки в характеристике преступления и его основных форм в зарубежном законодательстве, а также их теоретическую разработку в зарубежной науке;
– уточнить характеристику объективных и субъективных признаков преступления, а также наиболее распространенных его форм в УК РФ.
          Методологию и методику исследования составили диалектический, логический, исторический, сравнительно-правовой, социологический и другие методы исследования.
Теоретические и правовые основы исследования. В качестве теоретической базы использованы труды в области:
 1) философии – Аристотеля, Гегеля, Канта, Шеллинга, Кондильяка, Юма, Декарта, Лейбница, Кузанского М., Локка Д., Спинозы Б.  (классическая философия); Герцена А.И., Гуссерля Э., Лосева А.Ф., Розанова В.В., Соловьева Вл., Флоренского П.А., Франка С.Л. (дореволюционная философия); Асмуса В.Ф., Бассина Ф.В., Бергсона А., Бунге М., Виндельбанда В., Войшвилло Е.К., Горского Д.П., Дубровского Д.И., Зиновьева А.А., Карнапа Р., Кедрова Б.М., Кузьмина В.Ф., Лосского Н.О., Макарова М.Г., Налетова И.З., Рассела Б., Резникова Л.О., Спенсера Г. (современная философия);
2) психологии – Андреевой  Г.М., Асмолова А.Г., Бойко А.Н., Вилюна-са В.К., Выготского Л.С., Вундта В., Грота Н.Я., Дильтея В., Зинченко В.П., Еникеева М.И., Леонтьева А.А., Платонова К.К., Райла Г., Роббера М.А., Рубинштейна С.Л., Сартра Ж.П., Симонова П.В., Ситковской О.Д,, Тильмана Ф., Узнадзе Д.Н., Фрейда З., Шерковина Ю.А., Юнга К.Г. и др.;
3) общей теории права – Алексеева С.С., Васильева А.М., Денисо-
ва Ю.А., Ильина Е.А., Керимова Д.А., Лукича Р. B. и др.;
4) уголовного права – Волкова Б.С., Голика Ю.В., Дагеля П.С., Жалинского А.Е., Жеребкина В.Е., Зелинского А.Ф., Злобина Г.А., Ковалева М.И., Козаченко И.Я., Козлова А.П., Котова Д.П., Кудрявцева В.Н., Кузне­цо-
вой Н.Ф., Лунеева В.В., Малкова В.П., Марцева А.И., Михеева  Р.И.,  Наумо-
ва А.В., Никифорова Б.С., Пионтковского А.А., Рарога А.И., Сергеевой Т.Л., Таганцева Н.С., Тельнова П.Ф., Тер-Акопова А.А., Тихонова К.Ф., Трайни-
на А.Н., Утевского Б.С., Церетели Т.В., Шаргородского М.Д., Шишова О.Ф., Чучаева А.И., Якушина В.А. и др.
  Правовую основу работы составляют: рекомендации ООН в области борьбы с преступностью и иные международно-правовые акты, регулирующие вопросы ответственности за преступления и их предупреждения; Конституция РФ; Уголовный кодекс РФ; Уголовно-процессуальный кодекс РФ; Кодекс РФ об административных правонарушениях и другие нормативные правовые акты РФ; Модельный уголовный кодекс государств – участников Содружества Независимых Государств; уголовное законодательство зарубежных стран.
В качестве эмпирической базы исследования использованы: 1) материалы более 1000 уголовных дел на 1400 осужденных, рассмотренных Ленинским, Дзержинским, Промышленным, Центральным судами г. Оренбурга, в том числе 100 уголовных дел на 133 осужденных, рассмотренных Оренбургским областным судом; 2) опубликованная судебная практика за последние 20 лет; 3) результаты анкетировании 200 судебных и следственных работников; 4) данные, полученные другими исследователями.
Научная новизна исследования определяется выводами о необходимости учета в уголовно-правовом исследовании и оценке преступления относительности объективных и субъективных элементов и признаков преступления, разработке критериев и условий переходов одного в другое и разграничении их путем установления различных уровней обобщения и взаимосвязи, т.е. формированием концепции иерархичности объективного и субъективного в преступлении и уровней и приоритетов в его познании.
    Новизна работы заключается также в том, что на основе сформулированной автором позиции относительно содержания и границ объективного и субъективного разработаны и обоснованы предложения о совершенствовании уголовно-правовых норм, характеризующих основные понятия и институты уголовного права: основание ответственности, понятия преступления и состава преступления, вины, соучастия в преступлении, незавершенной преступной деятельности. 
   Основание ответственности (ст. 8 УК РФ) должно характеризоваться не только как совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, но и как виновное совершение общественно опасного деяния, содержащего все признаки состава преступления. Общественная опасность выражает сущность преступления, а последняя не является элементом преступления и состава, а скрыта во взаимосвязях его отдельных сторон. В существующей редакции ст. 8 УК РФ акцент сделан на формальных основаниях ответственности, что противоречит ч. 2 ст. 14 УК РФ.
   Вина является морально-этическим оправданием уголовной ответственности как регулятора общественных отношений посредством объявления социально опасных деяний преступлениями и проявляется в единстве как субъективных, так и объективных признаков преступления. Преобладающая в теории трактовка вины как элементарного признака преступления не согласуется с законодательным статусом вины как принципа уголовной ответственности, который должен проявляться, во-первых, в характеристике всего преступления, во-вторых, отражать его влияние на общественные отношения. С учетом этого содержание вины усматривается в нарушении социальной нормы – сложившемся в обществе представлении о границах поведения человека, а сущность вины в невыполнении долга, основанного на чувстве совести.
   В нормах УК РФ о соучастии, выражающих диалектическое противоречие единства во множестве, не проводится четкой градации степеней слитности объективных и субъективных элементов, в значительной мере определяющих степень опасности этого социально-правового явления. В сочетании со следованием исторически традиционному разделению соучастия по ролевым функциям участников, не учитывающем названных степеней слитности, сложилась противоречивая форма юридического закрепления квалификации действий соучастников, не вполне соответствующая социальной значимости соучастия как объединения усилий преступников, что затрудняет его оценку и ослабляет предупредительный эффект норм о соучастии. Предлагается градация типов взаимодействия нескольких лиц при совершении одного преступления по степени слитности (спайки) объективных и субъективных элементов в единое действующее начало с реорганизацией совместной деятельности в более широкий институт стечения преступников, в котором наряду с соучастием предусматриваются иные степени сочетания объективных и субъективных элементов: сопричинение преступления, причастность к преступлению и прикосновенность к преступлению.
Стадии преступления представляют собой развертывание субъективных элементов в объективные (объективацию субъективного). При полной объективации субъективных представлений лица, совершающего деяние, в формально установленных юридических границах преступление завершается. До данного момента возможен добровольный отказ от доведения преступления до конца. Однако не всякое сознательное прекращение преступления можно рассматривать как добровольное, поскольку прерываемая объективация субъективного может иметь негативную социальную основу – диктоваться  недобросовестным расчетом (созданием видимости добровольности и т.п.), быть вынужденной.
           На защиту выносятся следующие научные положения, выводы и рекомендации:                            
1. Разделение объективного и субъективного в преступлении относительно. Необходимо учитывать предметный (онтологический) и познавательный (гносеологический) параметры объективного и субъективного, преобладание последнего в процессе установления преступления, взаимосвязь, а также возможность перехода одного в другое.
Содержание объективных и субъективных признаков преступления определяется уровнем обобщения, приоритетности объективных или субъективных элементов в зависимости от целей и задач исследования.
Использование категорий объективного и субъективного требует  при анализе уголовно-правовых норм разделения словесного, смыслового и предметного значений, самостоятельного их рассмотрения и недопустимости подмены одного другим.
2.  Реальный акт общественно опасного поведения, являющийся предметом уголовно-правовой оценки, представляет собой неразрывное единство объективных и субъективных сторон в их слитности, органическую (металогическую) целостность, которая не может рассматриваться как отдельные элементы, арифметически (механически) соединенные в единое целое. В силу этого фиксация отдельных элементов предусмотренного законом деяния является недостаточной для вывода о наличии преступления без установления его сущности – общественной опасности;
3. Понятие преступления есть обобщение первого (наивысшего) уровня, в нем объективные и субъективные элементы укрупнены (деяние) и отражают взаимосвязь с социальной средой (свойства), представляя не просто логические, но и социально-правовые смыслы (виновность, противоправность, наказуемость). В отличие от понятия состава преступления понятие преступления характеризует не его отдельные элементы, а акт преступного поведения в целом с точки зрения социального значения, социально-юридической сущности. В познавательном плане все преступление предстает как объективное явление (логическая структура) во всех его мыслимых элементах и свойствах. Вместе с тем на уровне общего понятия преступление включает субъективное второго порядка (подчиненную, второстепенную с точки зрения познания субъективность), охватывая сознание субъекта преступления и иных лиц, задействованных в нем. В общем понятии преступления выражено и субъективное третьего порядка, поскольку оно производно от сознания и воли законодателя, и субъективное четвертого порядка (правоприменительная интерпретация преступления).
4. Состав преступления есть понятие, выражающее обобщение второго уровня и отражающее индивидуальные акты общественно опасного поведения в обобщенном виде, но одновременно и рассеченном на основные структурные элементы (модель, чертеж, схему). В познавательном плане субъективное в составе преступления (в первом порядке) исчерпывается психической деятельностью лица, совершающего (по законодательной характеристике) общественно опасное деяние. Все остальные элементы противостоят ей как объективные. Вместе с тем объективное (во втором порядке) в нем может включать (поглощать и субъективное – сознание иных лиц, задействованных в преступлении: потерпевших, соучастников и др.). Таким образом, объективное первого порядка в составе преступления включает субъективное второго порядка как второстепенную субъективность (с точки зрения распознания преступления). В свою очередь субъективное первого порядка в составе – сознание лица, совершающего общественно опасное деяние, во втором порядке содержит объективное – отражение объективных элементов преступления.
5. Разделение объективного и субъективного на уровне индивидуального поведения является третьим уровнем. Объективные и субъективные компоненты индивидуального поступка специфичны. Они должны рассматриваться в двух ракурсах: по элементарной структуре (для установления соответствия составу) и в целостности (для обнаружения сущности). Поэтому объективное и субъективное в отдельном преступлении соответствует как уровню состава преступления, так и уровню преступления в целом.
         6. Понятие преступления и состава преступления выполняют специфическую служебную роль в установлении преступления. Состав преступления, раскрывая элементарное строение преступления, служит средством, инструментом его практического обнаружения и реконструкции; понятие преступления позволяет выявить его сущность. Как понятия (логические конструкции) они различны. Вместе с тем в них находит отражение один и тот же предмет – преступление, но в разных ракурсах (элементов и сущности). Для вывода о наличии преступления необходимо установление соответствия деяния как составу преступления, так и понятию преступления.
7. Квалификацию преступления нельзя рассматривать лишь как установление сходства или тождества совершенного деяния и признаков состава преступления, что характеризует ее как механический процесс наложения одного на другое. Квалификация есть оценка, т.е. творческий акт сличения деяния и законодательной модели преступления. Он несет отпечаток личности и правосознания правоприменителя. Творческий характер процесса квалификации определяется необходимостью раскрытия понятий, отражающих признаки преступления и правовую норму, что невозможно без соответствующего воображения оценивающего, способности к созданию комбинаций элементов, моделей поведения, а также вне системы ценностей и правосознания оценивающего.
8. Деяние в уголовно-правовом смысле не совпадает полностью с деянием в психофизиологическом значении, что определяет недостаточность оценки его лишь как психофизиологического акта. В целом оно представляет собой специфическое социально-правовое образование, основанное на психофизиологических свойствах, но не исчерпывающееся ими, а дополняемое нормативными (например, «должен и мог» при бездействии), в том числе условно фактическими элементами (приготовление при неудавшемся соучастии, покушение при ошибке в объекте и т.п.). 
9. При рассмотрении деяния как элемента объективной стороны состава преступления неправомерно характеризовать его через субъективные свойства, поскольку при этом происходит смешение разных уровней познания объективного и субъективного.
          10. Сознание и воля, как и другие компоненты субъективного в поведении человека (мотив, цель, эмоции), представляют собой органическую целостность и могут быть разделены только как логические конструкции, выражающие относительно различные функции сознания. Волевое поведение при совершении преступного акта как поведение свободное, основанное на выборе допустимых его вариантов, одновременно является и причинно обусловленным (самодетерминация).
          11. Получившая распространение в праве при определении пределов воздействия человека на окружающий мир (причинной связи) теория необходимого причинения не может быть признана теоретически достаточно обоснованной, а практически приемлемой. Предлагаемый ею подход к определению причины на основе различения необходимости и случайности не выдержан методологически, так как не учитывает, что в единичных актах необходимость и случайность представляют неразделимое органическое единство.
Достаточным критерием причинной связи является необходимое условие наступления последствия с учетом особенности его законодательной характеристики и отношения к последствию.
Предлагается законодательно закрепить признаки причинной связи в ч. 2 ст. 14 УК РФ:
«В предусмотренных законом случаях преступлением признается только действие (бездействие), причинившее указанное в законе последствие (последствия), то есть находящееся с ним (с ними) в причинной связи.
Совершенное деяние является причиной (одной из причин) предусмотренного уголовным законом последствия, когда:
а) оно было предшествующим условием, без которого данное последствие не наступило бы (необходимым условием);
б) соответствует законодательному описанию деяния;
в) удовлетворяет специальным требованиям о соотношении с последствием, установленным законом».
Соответственно ч. 2 ст. 14 УК РФ в действующей редакции считать частью 3.
          12. Причинная связь в уголовном праве на уровне индивидуального акта содержательно (онтологически) является частично субъективной (сознание лица, совершающего преступление, и других лиц, участвующих в его совершении), а частично – объективной зависимостью (внешняя сторона поведения). В познавательном плане (гносеологически) она полностью объективна, поскольку закономерности ее развертывания (включая сознание самого деятеля и других лиц) не могут быть изменены действующим субъектом и другими лицами, не подвластны им, не зависят от них. В этом же плане (гносеологически) она субъективна во втором порядке в отношении сознания лица, совершающего преступление, и объективна в части внешнего поведения этого лица и сознания других лиц, задействованных в преступлении. В то же время она содержит субъективность третьего порядка (в рамках объективности второго порядка) в части сознания лиц, задействованных в преступлении, а также субъективность четвертого порядка, поскольку пределы отбора причин и следствий преступления обусловлены волей законодателя.
13. Вина может рассматриваться с трех позиций:
1) как отношение лица к совершенному им деянию через призму социального стандарта поведения;
2) как принцип уголовного права, в основе которого идея обусловленности уголовной ответственности внутренним отношением лица к совершенному им деянию;                                                                                
3) как реальность, выражающая практическую возможность осуществления принципа вины по конкретным уголовным делам.
В первом значении вину образует не только внутреннее, психическое, субъективное, но и внешнее, объективное. Содержание вины представляет нарушение социальной нормы, основанной на сложившемся в обществе представлении людей о допустимом и должном поведении и его границах. Сущность вины заключается в невыполнении долга, вытекающего из принадлежности к сообществу людей, основанного на чувстве совести.
 14. В познавательном плане первого порядка вина как отношение к совершенному деянию субъективна в части сознания виновного и объективна в других элементах. Во втором порядке она полностью субъективна, является конструкцией законодателя и выражением его воли. В третьем порядке вина объективна, поскольку воля законодателя основана на стандартах поведения. В четвертом порядке вина субъективна, так как социальные стандарты поведения имеют источником взгляды и представления людей о возможном и должном.                  
15. Вина как принцип уголовного права представляет собой законодательно закрепленную основополагающую идею о признании преступлением и установлении ответственности в зависимости от отношения лица (не только психического, но и объективного), совершившего общественно опасное деяние, к социальным ценностям и его личностных свойств. В первом порядке вина как принцип субъективна, она является идеей. Но эта идея выражает материальные элементы (деяние, последствие, отношения), сознание лица, совершившего преступление, взгляды и представления общества и законодателя. В этом смысле (во втором порядке) она и объективна, и субъективна.
16. Вина как реальность есть фактическое применение принципа вины при рассмотрении уголовных дел. Поскольку правоприменитель обладает ограниченными возможностями для выявления подлинного отношения лица, совершившего общественно опасное деяние, к акту своего поведения и личностным свойствам субъекта, постольку реальная вина не всегда совпадает с установленным законом принципом вины. Решение правоприменителя о наличии вины лица в конкретном деянии несет определенную долю субъективной оценки, где решающую роль играет правосознание, правовые представления о должном и справедливом. В результате вина выступает как вывод суда о неправомерности поведения того или иного лица. Таким образом, вина «на выходе» субъективна в первом порядке как решение, выражающее мнение суда. Во втором порядке в ней переплетены субъективные и объективные элементы как отражение сознания задействованных в преступлении людей, так и различных материальных элементов, включая соотношение совершенного деяния со сложившимися в обществе представлениями о допустимом поведении (социальной нормой). 
17. Характеристика небрежности не предполагает наличия действенного (к элементам состава преступления) психического отношения, поскольку она исключает какое-либо представление лица о вызываемых им изменениях, а фиксирует лишь потенциальную возможность их предвидения и оценки.
Нет достаточных оснований усматривать в небрежности неосознанное психическое отношение, так как утверждение о его наличии не согласуется с ориентирующей функцией психической деятельности.
Виновным небрежное поведение признается в силу его объективного несоответствия социальному стандарту (социальной норме), требующей от человека в определенных случаях использовать весь потенциал имеющихся у него в наличии психофизиологических и иных возможностей.
18. Разновидность умышленного отношения к деянию – косвенный умысел не имеет в социально-психологическом смысле какого-либо качественного своеобразия в сравнении с умыслом прямым и не может интерпретироваться как нежелание наступления последствий.      
Предлагается следующая единая законодательная характеристика умысла:
«Статья 25. Преступление, совершенное умышленно
Преступление признается совершенным умышленно, если лицо сознательно вызывает обстоятельства, образующие в соответствии с законом элементы преступления. 
Сознательно вызванными являются такие обстоятельства,  наступление которых лицо предвидело и не рассчитывало на их предотвращение».
Необходима также норма, раскрывающая специальный умысел, когда законодатель требует наличия в нем мотивирующих, целевых или эмоциональных оттенков.
          Она могла бы иметь следующий вид.
«Статья 25¹. Специальный умысел
В специально предусмотренных законом случаях деяние может быть признано совершенным умышленно и подлежащим ответственности только при указанных мотиве, цели, эмоции или их определенном сочетании.
Ответственность за неоконченное преступление со специальным умыслом наступает при наличии в деянии его специальных признаков».
         19. Требует уточнения ст. 8 УК РФ об основаниях уголовной ответственности, которая не отражает сущность криминального акта и его морально-этическое порицание – вину, что не согласуется с закрепленным в законе принципом субъективного вменения. Предлагается следующий ее текст:
«Статья 8. Основание уголовной ответственности
Основанием уголовной ответственности является виновное совершение общественно опасного деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».
        20. Добровольный отказ от доведения преступления до конца следует отличать по объективным и субъективным признакам от вынужденного, но вместе с тем волевого и сознательного прекращения преступления.
         Предлагается дополнить ст. 31 УК РФ частью 6 следующего содержания:
«Не является добровольным отказом вынужденное прекращение преступления, то есть отказ от доведения преступления до конца вследствие реальной угрозы разоблачения или задержания виновного, в результате допущенной им ошибки, вмешательства других лиц либо наличия труднопреодолимых или непреодолимых препятствий».
21. Законодательство и практика знают большое число степеней сочетания (слитности) объективных и субъективных признаков в деяниях нескольких лиц при одном преступлении, чем отражено в нормах о соучастии. Их юридическое закрепление позволит более точно дифференцировать ответственность нескольких лиц, имеющих отношение к одному преступлению, привести в соответствие их социальное значение с юридической формой выражения в законе. В связи с этим предлагается реконструировать гл. 7 УК РФ «Соучастие в преступлении» в общий институт «Стечения преступников в одном преступлении», придав ей более широкое содержание за счет включения таких форм отношения нескольких лиц к одному преступлению, которые не могут рассматриваться как совместные деяния, но находятся в связи и зависимости.
 «Глава 7. СТЕЧЕНИЕ ПРЕСТУПНИКОВ В ОДНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ           
         Статья 32. Понятие стечения преступников в одном преступлении          
Стечением преступников признается совершение (исполнение) преступления несколькими лицами, содействие совершению преступления до его начала либо оказание помощи лицу, совершившему его, после окончания преступления.
Лицо признается исполнившим преступление (исполнителем), если оно полностью или частично совершило деяние, предусмотренное в статье Особенной части настоящего Кодекса, координировало действия других исполнителей (руководило ими) либо оказывало им иное содействие в процессе его исполнения.
Статья 33. Формы стечения преступников
Формами стечения преступников являются сопричинение преступления, причастность к преступлению, соучастие в преступлении и прикосновенность к преступлению.
Сопричинение преступления есть его совершение неосторожными действиями двух или более лиц.
Причастностью к преступлению признается организация преступления, подстрекательство к преступлению, пособничество в совершении преступления.                  
          Соучастием в преступлении (групповым) преступлением признается умышленное совместное участие двух или более лиц в исполнении умышленного преступления.
          Прикосновенностью к преступлению признается деяние, непосредственно связанное с совершением преступления, но не содействовавшее ему.
Статья 34. Виды причастности к преступлению
1. Организацией совершения преступления и руководством его участниками признается деятельность по подбору участников преступления, распределению ролей в совершении преступления, планирование, материальное обеспечение и другие деяния, создающие условия для его совершения.
Подстрекательством признается склонение другого лица к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или иным способом.
Пособничеством признаются действия, способствующие совершению  преступления, то есть советы, указания, предоставление информации, средств или орудий совершения преступления либо устранение препятствий, а также заранее данное обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно заранее данное обещание приобрести или сбыть такие предметы.
        Статья 35. Виды соучастия в преступлении
         Преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора.
Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.
Преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.
Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений.
Статья 36. Виды прикосновенности к преступлению
Видами прикосновенности к преступлению являются заранее не обещанные укрывательство преступления, лиц, участвующих в его совершении, орудий и средств совершения преступления, следов преступления или предметов, добытых преступным путем, а также попустительство совершению преступления или недонесение о его подготовке или совершении.
 
Статья 37. Ответственность при стечении преступников 
Сопричинители преступления отвечают в зависимости от степени причиненного ими вреда. Их действия квалифицируется по статье Особенной части настоящего Кодекса, предусматривающей ответственность за совершенное преступление, со ссылкой на часть 2 статьи 33 настоящего Кодекса.
          Ответственность соучастников преступления определяется степенью их соорганизованности при исполнении преступления (видом группы), а также характером и степенью фактического участия каждого из соучастников в исполнении преступления.
Действия соучастников квалифицируются по статье Особенной части настоящего Кодекса, а при отсутствии в ней признака соучастия (группы) дополнительно по соответствующей части статьи 34 настоящего Кодекса.
         Совершение преступления в соучастии влечет более строгое наказание на основании и в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом.
          Лица, причастные к совершению преступления, несут ответственность по статье Особенной части со ссылкой на соответствующую часть статьи 35 настоящего Кодекса. Их ответственность определяется степенью влияния на действия исполнителя (соучастников) преступления.
          Лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество или руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных статьями Особенной части настоящего Кодекса.
          Другие участники организованной группы или преступного сообщества несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных статьями Особенной части настоящего Кодекса.
          Создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части настоящего Кодекса, влечет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана.
          Лица, прикосновенные к преступлению, несут ответственность в случаях, специально предусмотренных законом».
Теоретическое и практическое значение работы определяется следующим. Выводы о соотношении объективных и субъективных признаков преступления объясняют возникшие в теории уголовного права разногласия по принципиальным вопросам уголовной ответственности и характеристике основных уголовно-правовых институтов, в определенной мере снимают эти противоречия и способствуют более четкому уяснению преступления и его границ.
Выводы и предложения диссертанта могут быть использованы: а) при дальней­шем совершенствовании уголовного законодательства; б) при подготовке пос­тановлений Пленума Верховного Суда РФ, посвященных вопросам преступ­ления, вины, соучастия в преступлении, добровольного отказа от преступления; в) в научном толковании признаков преступления и наиболее распространенных его форм; г) в учебном процессе по курсу Общей части уголовного права и спецкурсам «Теоретические основы квалификации преступлений», «Судейское усмотрение», «Актуальные проблемы Общей части УК РФ» и др. 
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина, где проводилось ее рецензирование и обсуждение.
         Основные положения диссертации и выводы нашли  отражение в 52 научных публикациях, в том числе  в двенадцати работах, опубликованных  в изданиях, рекомендованных ВАК, трех монографиях, докладывались в выступлениях на научных и научно-практических конференциях: международных (Челябинск, 1999 и 2000 гг.; Москва, 2002, 2004, 2005, 2006, 2007, 2009, 2010 и 2011 гг.; Саратов, 2004 г.; Омск, 2004 г., 2005; Оренбург, 2003 г.); всероссийских (Екатеринбург, 1999 г.; Оренбург, 2000 г.; Курск, 2005 г.); межвузовских (Оренбург, 2000 г.); на заседании комиссии законодательных предположений Оренбургской области  (Оренбург, 2001 год), на заседании научно-консультативного Совета при Оренбургском областном суде (Оренбург, 2003 г.).
Научные разработки автора внедрены в научно-исследовательскую и преподавательскую деятельность МГЮА им. О.Е. Кутафина, Оренбургского аграрного университета, Оренбургского государственного университета, других учебных заведений.    
Структура диссертации определяется целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, тринадцати параграфов, заключения, библиографического списка.
 

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
          Во введении обосновывается актуальность темы, формули­руются задачи и цели, методологические и теоретические основы исследова­ния, раскрывается его научная новизна и значимость, положения, выносимые на защиту, приведены сведения об апробации и внедрении результатов исследования.
Глава первая «Методологические основы установления объективных и субъективных признаков преступления» содержит шесть параграфов.
В первом параграфе «Онтологическая и гносеологическая характеристики объективного субъек­тивного» рассматриваются смысловые значения и содержание понятий «объективного» и «субъективного», придаваемые им в научной литературе и в уголовном праве, приводится их соотно­шение. Указанные понятия раскрываются в двух основных направлениях, используемых в науке, – в онтологическом (предметном) и гносеологическом (познавательном).
В процессе уголовно-правового исследования и квалификации преступления разделяются все его элементы и признаки, отраженные в законода­тельной характеристике, на две большие группы, соответствующие по названию, а в значительной мере и по содержанию категориям объективного и субъективного в предметном смысле. Одновременно такой подход реализует и их познавательную функцию, позволяет поэтапно производить узнавание и сличение элементов и законодательных признаков преступления.
Вместе с тем отмечается необходимость разделения объективного и субъективного по уровню их обобщения и подуровню в зависимости от задач исследования. Наиболее целесообразно рассмотрение объективного и субъективного  на трех уровнях: 1) в преступлении вообще как законодательной конструкции; 2) в составе преступления и наиболее распространенных специфических формах его выражения (предварительной преступной деятельности и соучастии); 3) в единичном преступлении.
 Каждый из указанных уровней включает подуровни объективного и субъективного (степени приоритетности первого, второго, третьего и т.д. порядка) исходя из задач исследования и реального содержания объективных и субъективных компонентов.
  В зависимости от предметного или познавательного использования содержание категорий объективного и субъектив­ного будет изменяться, может происходить их «взаимопереливание», что весьма важно учитывать как в научном исследовании, так и в процессе практического применения уголовного закона.
Во втором параграфе «Структура, содержание и основные свойства субъективной реальности» характеризуются внутреннее строение и основное качество предметной основы субъективного.
Во внутреннем строении субъективной реальности выделяются две не­сущие конструкции, обозначаемые как «Я» и «не – Я». «Я» олицетворяет персональность субъективной реальности, ее принадлежность конкретному лицу и проявляется в ощущении, осознании самого себя. «Не – Я» образует то, что находится за пределами «Я», но отражается им.
Содержательный параметр субъективной реальности представляет отражение чего-либо. Не может быть субъективной реальности вне процесса отра­жения. Важно отметить, что психическая деятельность целостна. Выделяемые в ней структурные элементы являются логическими конструкциями, способами познания ее функций. Сознание и воля едины. Их различение обусловлено внутренней (интеллект) и внешней (воля) направленностью сознания.
Структурное деление «Я» – «не – Я» полностью воспроизводится и в нау­ке уголовного права. Оно выражено в сторонах (элементах) состава преступления – в субъективной стороне и частично в субъекте («Я»), объекте и объективной сто­роне и частично в субъекте («не – Я»).
Субъективная реальность охватывает как знания, так и переживаемые состояния (страдания, тревога и т.п.). Она включает также неосознаваемую психическую деятельность (установку, привычки, интуицию и др.). Методологически неверно противопоставлять сознание и неосознаваемую психическую деятельность. Последнее, как и сознание, выполняет регулятивную функцию и дополняет сознание, а не противостоит ему. Ошибочно смешивать неосознаваемую психическую деятельность и неизвестное, незнание, которые не являются предметом психической деятельности лица вообще.
В третьем параграфе «Понятийная природа категорий объективного и субъективного» иссле­дуются происхождение и структура понятий «объективного» и «субъективного». Как и любые понятия, «объективное» и «субъективное» являются абстракциями со всеми свойственными им достоинствами и недостатками. Поэтому крайне важно в уголовно-правовом исследовании избрать тот угол зрения на предмет, который соответствует его целям и задачам, определить весомость неизбежных при данном методе потерь. К примеру, при юридической оценке со­вершенного деяния не следует забывать, что в силу своей единичности, ин­дивидуальности и неповторимости оно никогда не может совпасть полностью, быть идентичным и тождественным в буквальном смысле обобщенной модели (составу) пре­ступления, представленному в законодательстве. Оно может соответствовать ему только в определенных частях.
В этой связи представляется неточной характеристика квалификации преступления как установления тождества между общественно опасным деянием и признаками состава преступления. Тождество в этом смысле достаточно условное понятие. Более правильно говорить о соответствии деяния признакам состава преступления.
В четвертом параграфе «Речевая (лингвистическая) и смысло­вые основы понятия объективного и субъективного» рассматриваются роль и значение словесного (знакового) закреп­ления понятий объективного и субъективного, его влияние на пределы обозначаемого явления, подчерки­вается необходимость четкого разграничения предмета, его образа, поня­тия (смысла) и слова, смешение которых может искажать представ­ление о преступлении, характеризующемся в законе, приводятся типичные примеры таких случаев. Например, при раскрытии небрежности в теории ее положительная словесно-понятийная характеристика нередко необоснованно переносится на реальность, которая отрицается в ней («не предвидел» и т.п.).
В пятом параграфе «Объективное и субъективное как логические категории» раскрываются категориальные формы объективного и субъективного – необходимость и случайность, причина и следствие, возможность и дейст­вительность. Подчеркивается, что категории в отличие от других понятий, отражающих явление как бы в остановленном, «застывшем» виде, позволяют увидеть его в двуединстве покоя и движения.
В уголовно-правовой науке они служат средством обнаружения тех или иных признаков преступления, а в некоторых случаях и сами выступают в качестве признаков (например, «угроза причинения существенного вреда» в ст. 247 УК РФ выражает реальную возможность).
         В шестом параграфе «Нерациональные компоненты объективного и субъективного» исследуются роль и значение нелогического, чувственного освоения действительности как определенной формы субъективности при совершении преступления и его оценке. Логический метод исследования, несмотря на всю его важность, имеет определенные ограничения; его условием являет­ся сравнимость явлений, несомненность знания о них, их структурная раз­ложимость на разрозненные элементы и др. Однако в реальной жизни, в том числе в уголовно-правовой сфере, приходится сталкиваться с явлениями, не соответствующими этим условиям. В таких случаях логический метод не дает даже приблизительного знания и становится неприменимым. Справедливость, совесть, стыд, вера не поддаются чисто логическому определению. Эти состояния являются сугубо индивидуальными и исключительно субъектив­ными переживаниями. Однако нередко именно они скрепляют разрывы в ло­гических цепях при установлении преступления. Часто при доказывании тех или иных обстоятельств в уго­ловных делах имеют место противоречия, преодолеть которые возможно только нерациональным способом, например приня­тием на веру одного из них. В силу этого всякая оценка, в том числе юридическая, содержит неизбежно существенную долю неустранимой субъективности. Данное обстоятельство следует учитывать и в плане его представленности в механизме поведения лица, совершившего общественно опасное деяние, повлекшее вред. Определение субъективной направлен­ности поведения человека, степени отражения в его сознании тех или иных обстоятельств, самооценка своего поведения с трудом поддаются уяснению.
Вторая глава «Объективная сторона преступления» объединяет два параграфа.
В первом параграфе «Понятие объективной стороны преступления» рассматривается внешняя сторона акта преступного поведения. Обращается внимание, что в реальном поступке объективная сторона представляет неразделимое единство с субъективной стороной, а их расчле­нение допустимо только как познавательный прием, облегчающий установление и сличение акта поведения с его законодательной моделью. В юридичес­кой литературе допускается непоследовательность в использовании данного приема, осложняющая уяснение и оценку преступления. Так, с одной стороны, признается необходимость разделения пре­ступления на две составляющие (объективную и субъективную стороны), а с другой – производится их смешение. Это видно на примере от­несения к числу объективных признаков деяния воли и сознания лица, совер­шающего преступление. При таком подходе объективная и субъективная стороны преступления сливаются, обесценивая сам прием их разделения, затрудняя соответственно и оценку преступления, поэтому деяние как признак объективной стороны состава преступления не может включать психическую деятельность лица, действие (бездействие) которого находит в ней отражение,  а определение содержать ее характеристику.
Вместе с тем вывод о наличии преступления, включая деяние (в узком смысле слова), не может быть сделан только на основе фиксации элементов преступления, отраженных в составе; любое элементарно расчлененное явление утрачивает свою сущность. Констатация отдельных элементов преступления не есть фиксация реального преступления. Вывод о его наличии будет правомерным только при условии обнаружения в способе соединения этих элементов сущности (идеи) преступления, выраженной в его обобщающем понятии как целостности, каковой является общественная опасность.
Рассматривается общественная опасность в проявлении объективного и субъективного компонентов. С учетом сущностного характера общественной опасности, связанности ее со всеми элементами преступления, относительности деле­ния на объективное и субъективное, делается вывод, что ее объективность должна противополагаться сознанию не преступника, а созна­нию правоприменителя. Поэтому в целом на уровне общего понятия и реального преступления общественная опасность есть его объективное свойство, которое должен выявить и обнаружить правоприменитель или исследователь независимо от своего сознания. Однако общественная опасность как сущностное свойство преступления объективна лишь в ко­нечном счете. В «свернутом» виде она включает и субъективные моменты (отражает сознание виновного и других лиц).
В работе раскрывается содержание противоправности, подчеркивается, что в уголовном праве она носит характер противозаконности. Противо­правность в целом есть объективный признак преступления, она представ­ляет отношение между деянием и правовой нормой. Однако, как и другие элементы преступления, противоправность в «свернутом» виде содержит в себе элементы субъективности второго порядка – установленные и осмысленные законодателем, а также на практике отражающие мнение правоприменителя.
Высказано отрицательное отношение к предложениям некоторых специалистов отказаться в определении преступления от материального признака, сделав акцент на противоправности. Противоправность как формализованный признак не может в полной мере выразить преступление в силу символического отражения ею реальности, что приведет в правоприменительной деятельности к утрате сущностного ориентира при оценке преступления и чрезмерному усмотрению правоприменителя.
Во втором параграфе «Причинная связь» дается общее опреде­ление причинной связи, характеризуются ее признаки, при этом главное внимание уделяется специфике причинности в уголовном праве и анализу критериев ее установления.
Наиболее распространенная в теории уголовного права концепция «необходимого причинения» неудовлетворительна как в методологическом, так и в практическом отношении. Ее мето­дологический изъян заключается, во-первых, в игнорировании того, что в уголовном праве причинная связь устанавливается в единичных актах поведения, которые не могут быть только необходимыми или только случайными. Категории необходимости и случайности в конкретных явлениях выступают лишь как слитые воедино тенденции. Во-вторых, критикуемая концепция не учитывает, что по современным представлениям случайность является не менее фундаментальным основа­нием явлений, чем необходимость, и не может быть исключена из процесса причинения.
Приведены новые доводы о достаточности предшествую­щего необходимого условия в качестве показателя наличия причинной зави­симости. Предлагается закрепить критерии причинной связи между деянием и последст­вием (критерии причинения) в специальной норме, что наиболее уместно сделать в ст. 14 УК РФ при характеристике преступного деяния.
Рассмотрен вопрос о возможности причинения при бездействии. По общему правилу бездействие не причиняет, за исключением тех случаев, когда оно несет определенную информацию. Распространенное в теории априорное объявление любого предусмотренного в законе бездействия при наличии обязанности совершения действия информацией не согласуется с ее содержанием, основанном на строгой определенности материальных и символических носителей, точном знании механизма ее кодирования. Это предполагает специальное согласование между передающим и принимающим лицами формы восприятия информации (знак, звук, цвет, значение и т.п.). Вне этих условий бездействие ничего не значит и ни о чем не говорит.
Относя причинную связь в целом к объективным элементам акта пре­ступного поведения и признакам объективной стороны состава преступле­ния, следует учитывать, что она может содержать моменты, в общем смысле признаваемые субъективными, включать субъективность второго порядка. Это обнаруживается в преступлениях, где лицо может выполнять функцию передаточ­ного звена в его механизме. Например, начальник использует для соверше­ния преступления подчиненного путем дачи ему соответствующих указаний, которые реализуются посредством восприятия их сознанием и волевым пове­дением; случаях, когда потерпевший является как личность составной частью одного из признаков объективной стороны (например, в деяниях в виде угрозы или в последствиях, связанных с причинением вреда).
  Отмечаются другие элементы субъективности в причинении. Вносится предложение о закреплении в законе (ст. 14 УК РФ) критериев причинной связи, на основе которых она должна устанавливаться.
         Критерий «необходимого условия» признается незыблемым методологическим принципом причинения. Вместе с тем законодатель вправе криминализировать особые сочетания причиняющих факторов, своеобразные «схемы» и «векторы» причинения. В связи с этим в законе необходимо указать юридические признаки причинения (соответствие причины характеру законодательного описания деяния и специально оговариваемым (если они имеются) условиям (ступеням) причинения (через «то-то»), например путем поджога (ст.167 УК РФ), неосторожного обращения с огнем (ст.168 УК РФ) и др.
Глава третья «Субъективная сторона преступления» содержит три параграфа.
В первом параграфе «Понятие субъективной стороны пре­ступления» дается определение субъективной стороны преступления, называются и раскрываются ее признаки. Автор исходит из того, что субъективную сторону в преступлении образуют признаки, характеризующие психическую деятельность лица, совершающего преступление. К их числу относятся умысел, мотив, цель и эмоции.
В споре о том, является ли каж­дый из этих признаков самостоятельным или они представляют известное единство, следует принимать во внимание различие между психическим отношением как таковым, определенной реальностью, и ее словесно-понятий­ным (знаковым) отображением – законодательной характеристикой.
Психическое отношение как определенная реальность, несомненно, пред­ставляет единство и целостность. Однако ее законодательная характеристика в силу ее словесно-понятийной, абстрактной природы разрознена, разделе­на понятиями и представляет определенный понятийный ряд, отраженный в законе. Указанные точки зре­ния на субъективную сторону производны от этих различий. Для квалификации значимо как правильное представление о целостности реальности, так и ясное понимание смысловых различий понятийного ряда, поскольку нет другого пути уяснения субъективной стороны, чем через ее законодательную характеристику.
Рассматривается вопрос о месте неосознавае­мой психической деятельности в структуре субъективной реальности и ее значимости для уголовного права. Критически анализируется позиция сторонников усмотрения неосознанного психическо­го отношения в небрежности. Она основана на смешении «незнания» (неизвестного) с безотчетным отражением известного предмета (бессознательным ведением).  По­казано, что, являясь специфической психической деятельностью, бессозна­тельное сохраняет ее основную функцию – выполнять ориентирующую и приспособительную роль. При небрежности наблю­дается неадекватность интересов лица и наступающих последствий, что не согласуется с вышеназванной функцией и свидетельствует об отсутствии у небрежного действующего отражения общественно опасных последствий в какой-либо форме. Обосновывается иная, не психическая природа небрежности, которая связывается с заблуждением и ошибкой.
Во втором параграфе «Умысел» анализируются психологические компоненты умышленной деятельности и ее законодательной характеристи­ки. Подчеркивается необоснованность противопоставления интеллектуального и волевого компонента пси­хической деятельности. Обращается внимание также на другую крайность – ограничение волевого акта только субъективными составляющими поступка, не учета его объективного проявления. Точнее говорить не об умысле (как чисто психологической, субъективной реальности), а об умышленной деятельности.
Исходя из единства интеллектуального и волевого элементов умысла, выдвигается мнение о неосновательности разделения умысла на прямой и косвенный. Желаемое в теории и на практике несновательно отождествляется с результатом, который нужен лицу, вызывает у него удовлетворение, положительный эмоциональный фон, что не согласуется с данными психологической науки. Все сознательно осуществленное является желаемым. На основе этого дается единое определение умысла.
В третьем параграфе «Вина» рассматриваются основные концепции вины, представленные в науке уголовного права. При всей важности для определения вины наличия у лица психического от­ношения к совершаемому деянию и его последствиям ее характеристика как исключи­тельно психологического явления признается неполной и недостаточной.
Вина, во-первых, должна включать и сами действия с их физической стороны, поскольку без них не существует юридически значимого поведения, а отношение к вносимым изменениям проявляется как во внутренних, так и во внешних сторонах общественно опасного поведения. Формулу «вина – психическое отношение» нельзя признать точной, так как она исключает из виновного поведения само поведение как таковое, отрывает психическую деятельность от внешней стороны, ради ко­торой она существует. Во-вторых, некоторые общепризнанные разновид­ности вины (небрежность) не предполагают какого-либо психического от­ношения, исключают возможность отражения в сознании виновного основных компонентов преступления и понимания общественной опаснос­ти совершаемых действий. Вина в этом случае заключается не в психическом отношении, а в потенциальной возможности его наличия, служащей объективной фактической основой неписаной со­циальной нормы (сформировавшегося в обществе представления о должном поведении), запрещающей определенное поведение. В-третьих, следует учи­тывать, что психическое отношение представляет собой не нейтральное вос­приятие событий, а заинтересованное, учет их важности, полезности или вредности, т.е. представляет не только отражательную, но и оценочную деятельность сознания, которая невозможна вне существова­ния определенного социального стандарта ценностей, носящего объективный характер.
Таким образом, содержание вины в уголовном праве включает как психическую деятельность лица, совершающего деяние, так и ее внешнюю сторону. Вина представляет не просто внутренние переживания лица, совер­шающего преступление, но и определенное отношение его с обществом, с установленными или принятыми в нем стандартами поведения. Последние же выражают должное. Поэтому сущность вины, по мнению автора, коренится в невыполнении долга перед обществом, вытекаю­щего из принадлежности к сообществу людей, а ее содержание заключается в неправомерном (не соответствующим социальной норме) поведении.
          Глава четвертая «Объективное и субъективное в отдельных юридических формах преступления» содержит два параграфа.
В первом параграфе «Объективные и субъективные признаки соучастия» рассматриваются внутренние и внешние элементы преступной деятельности лиц, совершающих преступления во взаимосвязи и взаимодействии, анализируется ее нормативная характеристика, показано соотношение, границы и взаимопереходы объективных и субъективных компонентов.
Объективные и субъективные элементы соучастия следует характеризовать с двух позиций: 1) на уровне соучастия в целом как социального и правового явления; 2) на уровне индивидуального поведения соучастника. Такой подход продиктован требованиями установления на­личия соучастия как такового и дифференциации ответственности соучастни­ков.
Содержание объективных и субъективных компонентов деятельности на указанных уровнях будет различаться. При рассмотрении соучастия в целом его субъективные элементы складываются из психической деятельнос­ти всех лиц, совершающих преступление во взаимосвязи. Соответственно объективный ком­понент будут образовывать те элементы, которые находятся вне психической деятельности всех лиц, участвующих в преступлении, понимаемой как единое целое. При оценке индивидуальных действий соучастников субъективное образует сознание конкретного участника преступления, а объективное – все, что находится за его пределами, включая сознание других соучастников.
Анализ нормативной характеристики соучастия с точки зрения его объективных и субъективных признаков выявил ее неполное соответствие реально существующим формам совершения преступления несколькими лицами во взаимосвязи. Законодательная формула соучастия является более узкой, чем реально встречающиеся формы взаимосвязи лиц при со­вершении преступления. Юридическая характеристика субъективного признака соучастия как умышленного совместного совершения умышленного пре­ступления оставляет за его пределами одностороннее воздействие одних лиц на других  (подстрекательство и др.), причинение единого последствия неосторожными действиями нескольких лиц, совершение преступления во взаимосвязи при заранее не обещанном укрывательстве преступника или следов преступления. Существующая законодательная формула соучастия, замкнутая на объективных и субъективных признаках совместности действий нескольких лиц, ограничивает его рамками лишь тесного взаимодействия. Между тем законом допускаются и на практике встречаются отмеченные формы взаимосвязанного совершения преступлений, различающихся по степени связанности объективных и субъективных признаков, которые либо не находят вообще отра­жения при юридической оценке либо непоследовательно и бессистемно учитываются в квалификации.
В целях отражения при квалификации всех видов совершения преступлений во взаимосвязи на основе различия создаваемой ими опасности, ее упорядочения, справедливого определения ответственности виновных предлагается реконструировать законодательные положения о соу­частии в более широкий институт, который назван «Стечением преступников при одном преступлении», даются проекты соответствующих норм.
Во втором параграфе «Объективные и субъективные признаки неоконченного преступления» характеризуются психические и физические компоненты предварительной преступной дея­тельности, исследуются внутренние и внешние элементы ее добровольного прекращения. 
Материальной основой дифференциации ответственности по стадиям является различие в их степени опасности. Нарушение объекта преступления происходит на всех этапах развития преступления, в том числе и на стадии предварительной преступной деятельности, поскольку объект включает не только материальный элемент (предмет), но и субъектов, их определен­ную взаимосвязь, которая видоизменяется в неблагоприятном для общества направлении.
При приготовлении не затрагивается материальная основа объекта – предмет, т.е. те ценности, которые образуют ядро объекта, вследствие чего создается впечатление, что не нарушается и сам объект. Приготовление переходит в стадию покушения не тогда, когда создается опасность для объекта преступления (поскольку объект нарушается на любой стадии), а тогда, когда начи­нается воздействие на предметную основу объекта (предмета) либо она ста­вится под угрозу непосредственного воздействия.
В процессе развития преступления по стадиям субъективные компоненты постепенно переходят в объективные, объективируются при реализации замысла, их полное совпадение (объективация) озна­чает завершенность поступка.
Анализируются объективные и субъективные признаки добровольного отказа от доведения преступления до конца. Отмечается, что не вся­кое сознательное и волевое прекращение преступления может рассматривать­ся как добровольное. В частности, последнее следует отличать от вынужден­ного прекращения преступления, когда лицо, начавшее преступление, не до­водит его до конца, осознавая неизбежность или высокую опасность разобла­чения и привлечения к ответственности, бесперспективность продолжения преступления. Отличительной чертой вынужденного прекращения преступления является наличие реальной опасности для лица быть разоблаченным. Предлагается дополнить закон понятием вынужденного прекращения преступления, отличающего последнее от добровольного отказа.
В заключении изложены основные результаты диссертационного исследования.
 
                   Основные научные результаты диссертации отражены
в следующих опубликованных работах:
 
Монографии
1. Плотников А.И. Объективное и субъективное в уголовном праве (оценка преступления по юридическим признакам) /А.И. Плотников /. Оренбург, 1997 (8, 6 п.л).
2. Плотников А.И. Установления объективных  и субъективных признаков преступления (методологические предпосылки) / А.И. Плотников).  Оренбург, 2009 (10 п.л.).
3. Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении / А.И. Плотников / отв. ред. А.И. Чучаев. М.: Проспект, 2010 (15 п.л.).
 
                      Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК
        4. Плотников А.И. Объективные и субъективные признаки соучастия в преступлении /А.И. Плотников // Вестник Оренбургского государственного университета. 2004. № 3. С. 85–90 (1 п.л.).
5. Плотников А.И Соучастие в преступлении: спорные вопросы /А.И. Плотников // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2007. № 3. С. 508–526 (1 п.л.).
6. Плотников А.И. Понятие в уголовном праве / А.И. Плотников, А.И. Чучаев // Вестник Владимирского юридического института. 2007. № 2(3).      С. 313–320. (0,7 п.л.).
7. Плотников А.И. Совершенствование законодательной характеристики умысла /А.И. Плотников // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 8. 2009. С. 330–338 (0, 5 п.л.).     
8.  Плотников А.И. Объективное и субъективное содержание и сущность деяния, признаваемого преступлением /А.И. Плотников // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 9. 2009. С. 298–315 (0, 85 п.л.).
9. Плотников А.И. Соотношение вины и субъективной стороны преступления / А.И. Плотников // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 10. 2009. С. 251–271 (1, 20 п.л.).
10. Плотников А.И. Нерациональные компоненты познания преступления / А.И. Плотников / Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 11. 2010.  С. 371–384 (1 п.л.).
11. Плотников А.И. Нормативно ценностный компонент вины /А.И. Плотников // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 12. 2010. С. 133–141 (0,7 п.л.).
12.  Плотников А.И. Развитие российского законодательства о подлоге / А.И. Плотников, О.В. Литвиненко // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 12. 2010. С. 141–148 (0, 5 п.л.).
13. Плотников А.И. Отграничение добровольного отказа от вынужденного прекращения преступления / А.И. Плотников // Актуальные проблемы российского права. № 2 (5). 2007. С. 313–317 (0, 3 п.л.).
14. Плотников А.И. Уровни познания объективных и субъективных признаков преступления /А.И. Плотников // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 14. 2011. С. 102–107 (0,5 п.л.).
15. Плотников А.И. Объективное и субъективное в соучастии/А.И. Плотников // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Вып. 15. 2012. С. 107–112 (0,5 п.л.).
 
              Статьи и публикации, тексты выступлений на конференциях
16. Плотников А.И. О критериях причинной связи в уголовном праве / А.И. Плотников // Труды преподавателей Оренбургского института МГЮА. Вып. 1. 1999. С. 221–243 (1, 25 п.л.).    
17. Плотников А.И. Реализация принципа вины в уголовном праве  /А.И. Плотников // Проблемы реализации норм права»: Материалы Международной научно-практической конференции (Челябинск, 27–28 мая 1999 г.). Челябинск, 1999. С. 159–164 (0, 3 п.л.).
18. Плотников А.И. О сущности причинной связи и критериях ее установления / А.И. Плотников // Публичное и частное право: проблемы развития и взаимодействия, законодательного выражения и юридической практики. Екатеринбург,  1999. С. 282–284 (0, 3 п.л.).
19. Плотников А.И. Совершенствование уголовно-правовых норм об
охране прав человека / А.И. Плотников // Актуальные вопросы совершенствования правовой системы Российской Федерации: Материалы межвузовской научно-практической конференции. Оренбург, 2000. С. 21–33 (0, 5 п.л.).  
20. Плотников А.И. Психологические основания уголовной ответственности / А.И. Плотников // Настоящее и будущее практической психологии в России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (17–19 октября 2000 г.). Оренбург, 2000. С. 163–167 (0, 3 п.л.).
21. Плотников А.И. Понятие в уголовном праве как выражение объективных и субъективных сторон познания / А.И. Плотников // Труды преподавателей Оренбургского института МГЮА. Вып. 2. 2001. С. 289–299 (0, 6 п.л.).
22. Плотников А.И. Проблема вины и некоторые вопросы уголовной ответственности /А.И. Плотников // Проблемы юридической ответственности: Материалы Международной научно-практической конференции (Челябинск, 25 мая 2000 г.). Челябинск, 2001. С. 94–96 (0, 3 п.л.).
23. Плотников А.И. Соотношение объективных и субъективных признаков соучастия в преступлении / А.И. Плотников // Труды Оренбургского института МГЮА. Вып. 3. 2002. С. 278–298 (1, 4 п.л.).
24. Плотников А.И. Уголовно-правовое деяние как волевой акт / А.И. Плотников, А.П. Лопаткин, Д.Ю. Чабанова // Труды Оренбургского института МГЮА. Вып. 3. 2002. С. 298–321 (0, 6 п.л.). 
25. Плотников А.И. Принцип вины и его реализация в уголовном законодательстве / А.И. Плотников // Пять лет  действия УК РФ: итоги и перспективы: Материалы II Международной научно-практической конференции, состоявшейся на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова 30–31 мая 2002 г. М., 2003. С. 129–132 (0,3 п.л.).
26. Плотников А.И. Нужна ли уголовная ответственность юридических лиц / А.И. Плотников // Труды Оренбургского института МГЮА. Вып. 4. 2003. С. 244–251 (0, 5 п.л.).
27. Плотников А.И. Объективное и субъективное, их предметное и познавательное значение / А.И. Плотников, А.П. Лопаткин // Труды Оренбургского института МГЮА. Вып. 4. 2003. С. 251–258 (0, 5 п.л.).
28. Плотников А.И. Проблема вины в свете повышения эффективности ответственности за преступления / А.И. Плотников // Защита имущественных прав граждан по российскому законодательству: Материалы Международной научно-практической конференции (Оренбург, 4–5 декабря 2004 г.). Ученые записки. Вып. 1. Оренбург, 2004. С. 46–52 (0, 5 п.л.).
29. Плотников А.И. Совершенствование института добровольного отказа от преступления / А.И. Плотников // Труды Оренбургского института МГЮА Вып. 5. 2004. С. 282–291 (1, 26 п.л.).
30. Плотников А.И. Применение категорий объективного и субъективного в уголовном праве /А.И. Плотников // Международные юридические чтения: Материалы научно-практической конференции (Омск, 15 апреля 2004 г.). Ч. 3. Омск, 2004. С. 8–11 (0, 3п.л.).
31. Плотников А.И. Некоторые проблемы развития уголовного законодательства / А.И. Плотников // Преступность и уголовное законодательство: реалии, тенденции, взаимовлияние / под ред. Н.А. Лопашенко. Саратов, 2004. С. 132–137 (0, 3 п.л.).
32. Плотников А.И. Вопросы совершенствования законодательной характеристики умысла / А.И. Плотников // Уголовное право: стратегия развития в ХХI веке: Материалы международной научно-практической конференции (Москва, 27–28 января 2005 г.). М., 2005. С. 125–128 (0, 3 п.л.).
33. Плотников А.И. Сущностные различия преступления и правонарушения / А.И. Плотников // Соотношение преступления и иных правонарушений: современные проблемы: Материалы IV Международной научно-практиче­ской конференции, посвященной 250-летию образования Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (Москва, 27–28 мая 2004 г.). М., 2005. С. 487–492 (0, 3 п.л.).
34. Плотников А.И. Вина в преступлении в материальном и процессуальном праве России  / А.И. Плотников // Уголовно-правовые и процессуальные проблемы отправления правосудия в современной России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Курск, 21–23 апреля 2005 г.).  Москва – Курск, 2005. С. 102–107 (0, 5 п.л.).
35. Плотников А.И. Объективные и субъективные признаки наказания /А.И. Плотников // Труды Оренбургского института МГЮА. Вып. 6. 2005.    С.  237–248 (0, 7 п.л.).
36. Плотников А.И. Проблема вины и некоторые вопросы уголовной ответственности / А.И. Плотников // Международные юридические чтения: Материалы ежегодной научно-практической конференции (Омск,15–16 апреля 2005 г.). Ч. IV. Омск, 2005. С. 29–31 (0,3 п.л.).
37. Плотников А.И. Совершенствование законодательства о совместной преступной деятельности / А.И. Плотников // Научные труды. Вып. 5. В 3-х т. Т. 3. Российская академия юридических наук. М., 2005. (1, 3 п.л.).
38. Плотников А.И. Основные ступени развития учения о причинной связи и их значение для современного понимания проблемы  / А.И. Плотников // История развития уголовного права и ее значение для современности: Материалы V Международной научно-практической конференции (Москва, 26–27 мая 2005 г.). М., 2006. С. 439–446 (0, 3 п.л.).
39. Плотников А.И. Системность в структуре преступного поведения и ее учет в уголовно-правовом исследовании и юридической оценке преступления / А.И. Плотников // Системность в уголовном праве: Материалы Второго российского конгресса по уголовному праву (Москва, 31мая–1июня 2007 г.). М., 2007. С. 322–325 (0, 3 п.л.).
40. Плотников А.И. Существует ли косвенный умысел? / А.И. Плотников // Труды Оренбургского института. Вып. 7. 2006. С. 269–290 (1, 4 п.л.).
41. Плотников А.И. Совершенствование законодательства об ответственности за совершение преступления несколькими лицами / А.И. Плотников //  Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы 4-й Международной научно-практической конференции 25–26 января 2007 г.  М., 2007. С. 173–176 (0, 3 п.л.).
42. Плотников А.И. Совместность участия в преступлении в плане соотношения объективных и субъективных признаков / А.И. Плотников // Современные подходы к решению проблем законодательства и правоприменения. Вып. 2. М., 2008. С. 42–44 (0, 3 п.л.).
43. Плотников А.И. Вопросы субъективной стороны преступлений в сфере экономики / А.И. Плотников // Актуальные проблемы экономической безопасности в условиях современной России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции г. Оренбург, 26–27 апреля 2007 г. Оренбург, 2008. С. 245–250 (0, 3 п.л.).
44. Плотников А.И. Объективные и субъективные границы совместного участия нескольких лиц в одном преступлении / А.И. Плотников // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы 6-й Международной научно-практической конференции 29–30 января 2009 г. М., 2009. С. 228–230 (0, 3 п.л.).
45. Плотников А.И. Категория цели и ее уголовно-правовое значение / А.И. Плотников // Материалы V Международной научно-практической конференции (Москва, 26–27 мая 2009 г.). М., 2009. С. 329 (0, 3 п.л.).
46. Плотников А.И. Методологические предпосылки установления преступления и совершенствования его законодательной характеристики / А.И. Плотников // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 7-й Международной научно-практической конференции  28–29 января. М., 2010. С. 36–40 (0, 3 п.л.).
47. Плотников А.И. Идеалы и реальности в уголовном праве / А.И. Плотников // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: Материалы VI Российского конгресса уголовного права (Москва, 26–27 мая 2011 г.). М., 2011. С. 85–87 (0, 3 п.л.).
48. Плотников А.И. Уровни обобщения объективных и субъективных признаков преступления при его изучении и установлении / А.И. Плотников // Уголовное право: Стратегия развития в XXI веке: Материалы 9-ой Международной научно-практической конференции 26–27 января 2012 г. М., 2012. С. (0, 3 п.л.). 
 
           Учебники, учебные пособия, комментарии
49. Плотников А.И. Теоретические основы квалификации преступлений: учебное  пособие / А.И. Плотников / Оренбург, 2001 (6 п.л.).
50.  Плотников А.И. Глава 12. Соучастие в преступлении / А.И. Плотников // Уголовное право России. Общая часть / под ред. А.И. Чучаева, Н.А. Нырковой. Ростов-на-Дону, 2009. С. 259–286 (2 п.л.).
51. Плотников А.И. Глава 11. Соучастие в преступлении / А.И. Плотников // Уголовное право России. Общая часть / под ред. А.И. Чучаева А.И., Г.Л. Касторского. СПб., 2010. С. 362–406 (2 п.л.).
52. Плотников А.И. Комментарии к ст. 14–42, 158–166, 272–274, 285–293 / А.И. Плотников // Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.И. Чучаева.  М., 2012. С. 20–84, 296–320, 557–562, 582–612 (7,7 п.л.).